Измена. Цена Боли - Декс Яна

Не бывает такой двуличности. Он просто привык и не хочет метаться от женщины к женщине, ведь каждая из его пассий обязательно захотела бы его захапать в мужья.

Разве эта грудастая секретарша не захотела бы настоящих отношений с красивым, успешным и щедрым мужчиной? Да я не удивлюсь, если она в офис устроилась только ради этой цели, а не ради карьеры.

Значит, все так и есть: я лишь прикрытие для Марата, чтобы он не утруждал себя новыми браками и детьми.

Горькие слезы комом встали у меня в горле, и от этого мое настроение снова изменилось. Во мне опять проснулась жажда мести, а ещё я по-прежнему была голодной.

– Марат, – уже совсем другим тоном заговорила я, – теперь я хочу кушать.

– Вот говорил же тебе, чтоб поела, – он ласково пожурил меня и снова приобнял за плечи. – Пойдем, накормлю мою капризулю.

На этот раз я согласилась и последовала обратно в ресторан.

Официант быстро нашел для нас столик, хотя в это время уже совсем не было свободных мест. Затем мы уселись и я завладела меню, а затем меня как будто накрыла какая-то пелена. Я принялась с горя заказывать всего, что бы могло хоть немного утолить мой эмоциональный голод.

Я где-то слышала, что в таких ситуациях нужно попробовать еду со всеми возможными вкусами. Чтобы за прием пищи съесть и что-то кислое, и соленое, и что-то острое, и сладкое.

Я так и поступила, поэтому принялась заказывать все без разбора.

Когда же официант стал по одному ставить блюда на стол, я на мгновенье ужаснулась увиденному. В целом по количеству еды оказалось немного. Я вполне бы съела все это за обычным ужином. Но вот разность вкусов меня удивила.

В этот момент мой живот издал жалобное урчание, а я на мгновенье смутилась.

– Покушай, Анечка, – улыбнулся мне Марат. – Только… возможно тебе станет плохо после всего этого.

Наверняка мне станет плохо, но я больше не могла терпеть, поэтому принялась за ужин.

Я умудрилась поесть и солёную рыбу, и салат из курицы и ананасов, затем острые чесночные гренки и залила все это молочным коктейлем.

Я быстро поглощала кусочек за кусочком, не заботясь о том, как выглядела со стороны. Однако, когда я допила последний глоток, я машинально подняла глаза на мужа, а он глядел на меня с усмешкой.

– Хочешь что-то ещё? – спросил он, отставляя пустую посуду на край стола.

– Нет… – замялась я. – Хотя да. Кофе.

– Хорошо, – согласился он, – но дальше кофе поменьше будешь пить, ладно? Думаю, у твоего сердечка сейчас и так будет серьезная нагрузка.

Он явно намекал на мою беременность. Мол, только ради этого мне нужно поберечься. Но я как будто услышала в его словах скрытый смысл.

Он как будто издевался над моими чувствами. Словно прекрасно знал, что разбил мне сердце, а сейчас насмехается над этим.

А что если он действительно прекрасно понимает, что изменяет мне и ему в какой-то степени сейчас доставляет удовольствие ещё больше унижать меня?

Официант как раз поднес кофе, а мне стало тошно от взгляда Марата.

– Я передумала, – сообщила я. – Я не буду кофе.

Я попыталась отодвинуть от себя чашку, но что-то пошло не так. Она зацепилась о дорогую скатерть, а после я ее опрокинула. Брызги отлетели на многострадальную рубашку Марата.

– Да что ж такое?! – разозлился он и принялся вытирать себя салфеткой, но кофе не оттиралось.

– С меня на сегодня хватит, – вспылил он. – Звони Денису, и мы уходим. Ты сегодня просто…

Он не договорил, но я понимала, что там крылось какое-то грубое слово.

Вот и первая грубость, а там и до открытого признания недалеко.

Ну тогда и я буду мстить более изощрённо.

Глава 10

– Аня! – Марат сердито позвал меня, выйдя ко мне в одних джинсах. – Что мне надеть? У меня ни одной чистой рубашки!

Марат был очень аккуратным и опрятным. Иметь какие-то дефекты в своем внешнем виде было для него как ножом по живому.

Я прекрасно знала, откуда шла эта зацикленность на внешнем виде. Марат был выходцем из обеспеченной семьи, но так было не сразу. Его семья разбогатела, когда Марату исполнилось двенадцать лет. До этого дела шли очень плохо. Отец Марата много болел в тот период – он попал в аварию из-за чего потерял на время способность ходить на работу. Мать тянула все на себе. Конечно же, она не могла много зарабатывать, потому что элементарно не могла даже присутствовать на работе полный рабочий день.

Почти с первого класса Марат уже помогал семье, но все же ребенком он не мог делать что-то по-настоящему ценное и соответственно ему удавалось приносить какую-то мелочь после мытья машин. На обычную мойку его не брали, так как он был еще ребенком, поэтому Марат работал просто у паркового канала, где мыл машины природной неочищенной водой.

Были дни, когда у Марата не было ни одной помытой машины, а еще были дни, когда его просто гоняли охранники возле парка, в те моменты, когда парк посещали важные люди. Ну и всегда был вопрос сезонности. Ведь с наступлением дождей никому не хотелось мыть машину, а мать Марата говорила, что лучше пропустить холодный день, чем потом болеть две недели.

В любом случае все деньги семьи уходили только на продукты, лечение отца Марата и выплату компенсации за ту машину, которую в аварии повредил отец Марата. Так продолжалось почти три года, и все эти пять лет одноклассники высмеивали Марата за его неопрятную и поношенную одежду.

Все изменилось очень быстро. В какой-то момент отец Марата окреп и завершил лечение, а еще через полгода ему посчастливилось устроиться в крупную строительную компанию. Дела пошли в гору и очень быстро семья Марата вырвалась из грязи в князи.

Однако страх ходить в неопрятной одежде у Марата остался до сих пор. Я это прекрасно знала, но так как он сделал мне очень больно, то и я решила ударить его так же по самому больному.

Вчера вечером я намеренно отпустила нашу помощницу по дому. Стирку тоже не запустила специально, хотя мне не стоило никакого труда нажать на пару кнопок на стиральной машине, а после окончания работы развесить белье.

Но мне было важно сделать Марату очень больно. Я хотела переложить на него свою боль, поэтому не могла остановиться в своей мести. Кроме того, меня до сих пор мучило то высказывание Марата про мое сердце. Мне казалось, что Марат произнес это с такой жестокой усмешкой, что я не могла избавиться от этого.

– Ты же знаешь, я плохо себя чувствовала, поэтому не запустила вчера стирку, – спокойно ответила я.

– Сказала бы мне, я бы сам ее запустил, – хмурился Марат. – Анечка, ну что с тобой? Я все понимаю, но в чем мне идти на работу?

– Иди в футболке, – я не теряла спокойствие, ведь за ночь я просмотрела картинку вчерашней измены сотню раз, и мое сердце, казалось, уже зачерствело.

– В футболке? – злился муж. – В офис? Ты в своем уме? У меня сегодня встреча с инвесторами, а я буду в футболке?

– А что? Сейчас многие руководители ходят в кэжуал стиле, – я пожала плечами, максимально правдоподобно играя дуру.

Марат сердито выдохнул. Очевидно, он хотел пропустить какую-то грубость, но сдержался.

– Анечка, – снова заговорил он после того, как продышался, – тогда давай быстро съездим в магазин и купим мне еще рубашек? Заодно ты купишь себе что-нибудь, ведь тебе наверняка нужно подыскать что-то… не приталенное и свободное…

– Ты хочешь сказать, что я поправилась? – я пустила в ход еще одну невыносимую для мужчин вещь: женские придирки к каждому слову и вырывание из контекста.

– Нет, я совсем не это хотел сказать, – Марат снова возвращался в свое сердитое состояние. – Просто нежелательно сейчас носить пояса или что-то, что будет сдавливать твой животик.

– У меня уже есть животик? – я снова докопалась до отдельного слова.

Я понимала, что это слишком опасная игра. Я могу нарваться на грубость и скандал, и мне в итоге будет хуже, но я пока не знала, как мстить красиво.

– Ты прекрасна, – выдохнул Марат. – Ты у меня самая худенькая и красивая женщина в мире. Я очень тебя люблю. И я сам поеду и все себе куплю. Но если ты тоже что-то хочешь, то давай со мной.