Разреши мне разбить тебе сердце - Багрянцева Светлана

– Значит, ты не Лиза, – наконец произнёс он, откидываясь в кресле. – А я уже начал думать, что ты сошла с ума или попала в секту.

– Я пыталась тебе объяснить это, ещё в той квартире, – ответила я тихо. – Но ты не слушал.

Марк резко встал и начал шагать по комнате, сжимая кулаки.

– Чёрт! – выругался он, ударив ладонью по стене. – Я два года искал её! Два года! И теперь узнаю, что она…

Его голос дрогнул, и он резко отвернулся, чтобы скрыть лицо.

Я не знала, что сказать. Этот человек, который ещё вчера казался мне монстром, сейчас выглядел сломленным.

– Прости, не знала, что она от тебя сбежала. Она ничего мне не рассказывала. – прошептала я нервно.

– А что она рассказывала? – резко повернулся он. – Почему она ушла? Почему скрывалась?

Я опустила глаза.

– Она сказала, что у неё проблемы, что ей нужно исчезнуть. Попросила меня пожить с Максимом, пока она не устроится на работу и не оформит его в детский сад.

– Проблемы, – усмехнулся он горько. – Какие ещё проблемы? У неё был дом, деньги, всё, что она хотела!

Я не ответила. Что я могла сказать? Я сама не понимала свою сестру. Марк снова подошёл к столу, налил себе ещё виски и залпом выпил.

– Ладно, – сказал он, опуская стакан на столешницу. – Теперь ты здесь и Макс тоже.

Я насторожилась: с детства боюсь пьяных мужчин.

– Что это значит? – мой голос предательски дрожал, выдавая страх.

– Это значит, – он посмотрел на меня, и в его глазах снова загорелся тот самый холодный огонь, – что ты остаёшься в моём доме.

– Что?! – я вскочила с кресла. – Нет, я не могу…

– Ты обещала Лизе позаботиться о сыне, так? – перебил Марк. – Место моего сына здесь, со мной и твоё тоже, – продолжал он, приближаясь ко мне. – Я не позволю чужой женщине растить моего ребёнка.

– Я не чужая! Я его тётя! – заявила я, стараясь быть смелой.

– А я его отец, – голос Марка стал тише, но от этого только страшнее. – Ты останешься здесь, Ярослава. В качестве няни, если хочешь. В качестве жены, если потребуется.

Я отшатнулась.

– Ты с ума сошёл, я не Лиза и не могу быть твоей женой!

– Я, наконец-то, получил что хотел – семью. Ты не уйдёшь отсюда.

В этот момент я уловила плач, Максим проснулся. Марк посмотрел наверх, потом на меня.

– Иди к нему, а потом мы продолжим этот разговор.

Я бросилась к двери, но он вдруг схватил меня за руку.

– Ярослава, – его голос стал мягким, почти ласковым. – Добро пожаловать домой.

Я вырвалась и побежала наверх, к плачущему Максиму, но в голове уже крутилась мысль: «Как мне теперь отсюда выбраться? Я ещё и сестре обещала позаботиться о её сыне».

Зашла в комнату, где плакал Максим, сердце бешено колотилось, а в горле стоял ком. Он сидел на кровати, всхлипывая и теребя своего плюшевого зайца – того самого, что Лиза купила ему на день рождения.

– Солнышко, я здесь, – прошептала я, голос дрожал, но я изо всех сил старалась не нервничать.

Присела рядом с мальчиком, обняла его, и он тут же испуганно прижался ко мне.

– Мама… – выдохнул он, и у меня внутри всё оборвалось.

Опять он зовёт маму, путает меня с Лизой. Я закрыла глаза на секунду, сжала зубы, чтобы не расплакаться самой.

– Я здесь, малыш, всё хорошо, – проговорила ласково, гладя его по спинке, а в голове гудело: – Ничего не хорошо. Ничего не будет хорошо.

В коридоре раздались тяжёлые, неторопливые шаги. Я вздрогнула, в дверном проёме появился Марк. Я чувствовала на себе его холодный, изучающий взгляд.

– Он всегда так плачет по утрам? – спросил мужчина тихо.

Я прижала Максима чуть сильнее, будто боялась беды.

– Обычно он спокойный. Сегодня он проснулся в чужом доме, а единственный человек, которого он знал, исчез. Как ты думаешь, почему он плачет?

Марк даже бровью не повёл, но в его глазах промелькнула злость. Максим притих, уставившись на него огромными глазами, полными слёз.

– Па… – прошептал он неуверенно.

Марк замер, казалось, даже воздух вокруг него перестал двигаться. Потом он медленно опустился на колени перед кроватью, и впервые за всё это время я увидела в его движениях что-то человеческое и тёплое.

– Иди ко мне, сынок, я твой папа и позабочусь о тебе.

Максим колебался, но потянулся к нему. Когда Марк взял его на руки, у меня внутри всё сжалось. Он держал сына осторожно, почти боязливо, как будто ребёнок был из стекла, затем мужчина встал, начал его качать на руках и что-то бормотать.

Удивительно, но мальчик быстро уснул, ведь ещё было раннее утро. Марк бережно положил его на подушку и укрыл одеялом.

– Отдохни ещё немного, Ярослава, потом мы позавтракаем, – сказал Марк тихо, он смотрел на меня, и в его взгляде снова была эта железная решимость. – Потом обсудим, как будем жить дальше.

Как будто обсуждение – простая формальность. Как будто у меня вообще есть выбор. Я стиснула кулаки, короткие ногти впились в ладони.

– Ничего обсуждать не нужно, – прошипела я. – Мы не вещи, которые можно просто взять и оставить у себя, потому что захотелось.

Марк лишь усмехнулся, поправляя одеяло.

– Поздно, Ярослава. Я сказал, что вы останетесь здесь, значит, так и будет.

И в этот момент я поняла: Марк не шутит, он меня не отпустит. Он нашёл своего сына, но зачем ему я?

Мужчина ушёл к себе, прикрыв за собой дверь. Я вдруг подумала: «Если бы я вот так же нужна была своему отцу, какой бы стала моя жизнь?»

Пятнадцать лет назад.

Мать дала денег на мороженое и попросила погулять, к ней пришёл очередной хахаль, имени которого я даже не знала. Сбегала в ближайший магазин, а потом села на одной из лавочек, расположенных на детской площадке. Было «бабье лето», установилась жаркая погода.

На соседней лавке сидели соседки пенсионерки, они говорили приглушённо, но тёплый ветер доносил до меня их слова.

– Жалко мне Ярку, бабоньки. Мать её специально в интернат сдала, чтобы мужиков в дом водить. Приезжает бедная только на субботу и воскресенье. Отцу вообще плевать на девчонку, уехал и думать забыл, – сказала одна из старушек.

– И не говори, Макаровна, жалко девчонку. Ольга на передок слабая, тащит на себя всех, кто предложит. Я слышала, ей продукты несут, а то и деньгами дают. Говорю, перестала бы ты проституцией заниматься, Оль. А она мне в ответ: ничего вы не понимаете, я в активном поиске нового мужа, – поведала другая старушка.

Я ушла на пустые качели, сделала вид, что ничего не слышала. Заступаться за мать не собираюсь, она действительно сдала меня в интернат с этого учебного года. Там жили неделю, а на субботу и воскресенье уезжали домой. Мне почему-то казалось, что если бы разрешили и в выходные там торчать, то она вообще меня забирать бы не стала.

Я пыталась дозвониться отцу, его номер был выключен. Папа сменил его и забыл о матери как о страшном с не. Ведь ещё есть я, почему он обо мне не вспомнил? Было горько осознавать, что родителям я не нужна. Мама и о Лизе никогда не говорила, будто та давно умерла. Жаль, когда нас разлучили, мобильные телефоны были только у родителей, а так бы я позвонила ей.

Искала Лизу через социальные сети, но не нашла. Возможно, она там есть, просто под другим именем и фото настоящее не прикрепила. Я была зарегистрирована в «ВК», но потом удалилась, оставила только «Телеграм» для переписки с мамой и подругой, с которой училась в прежней школе.

В этом году повезло, Катя уезжала на всё лето в Ромашкино, и бабушка Валя с дедом Ваней согласились приютить меня. Мы ходили купаться на реку. Дедушка научил меня плавать. С бабушкой Валей я посещала на вечерние молитвы по воскресеньям, смотрела на огромную библию, которая продавалась в церкви и вздыхала: мама ни за что не купит.

– Мне шесть свечек, пожалуйста, и вон ту библию с иконкой, – сказала однажды бабушка.

Потом она раздала нам с Катей свечи, а библию вручила мне.

– Это подарок от нас с Иваном. Вижу я, как ты тянешься к вере. Нас когда-нибудь не станет, а память будет жива.