Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

Как? Как он может быть с ней? Она настолько глупа и слаба, что боится признать очевидного. Да, я рассказала ей все, специально чтобы вывести из себя, добить. Я мстила ей за ее непонятную для меня идеальность, которой не получалось достичь. Я мстила ей за ее малодушие и трусливость, из-за которых она голову в песок прятала, не желая видеть и слышать очевидного. И чем больше я говорила, тем яснее становилось то, что она не уйдет от Марата, пока он сам не захочет. Я была в этом уверена на сто процентов. Он придумает что-то, заверит ее, и Ксюша с облегчением забудет мои рассказы, будет все так же жить в своем идеальном мире. А я не хотела страдать и отдуваться за все одна.

Да, я могла сама себе признаться, что построила иллюзию. Вернее, даже не так. Я просто закрыла на что-то глаза и перешагнула через себя. Но я отлично понимаю и знаю, что Марат за человек. Он жестокий, самолюбивый, эгоистичный, во всем, что не касается его самого - бессердечный. Тиран, деспот и сволочь. Я лучше всех это знала. Но я была готова принять его и любить его таким, какой он есть. Настоящим. Любить его и все его недостатки тоже, хотя бы потому, что большую их часть разделяла сама. А она любила выдумку, маску и была глупа даже для того, чтобы просто взглянуть правде в глаза. Она посчитала меня виноватой, я очень точно уловила момент, когда в ней что-то сломалось. Но была виновата я, а не Марат.

Но когда она меня ударила…Все тщательно скрываемое отвращение…зависть и непонимание вылезли наружу. Я так и не смогла ее обскакать, зато могла ударить. И я ударила. Потому что Ксюша не имеет права меня касаться. Она никто, и пусть для кого-то там она идеал, для меня - это пугливая слепая и слабая дура. Я не упаду еще ниже, позволив непонятно кому себя унижать.

— Ты дура и дурой останешься, поняла? Ты не понимаешь, с кем живешь. И понимать не хочешь. Твои проблемы.

— Мне больно, - прорыдала она, прикрывая живот, словно я примерялась к удару. И после каждого моего незначительного движения она старалась прикрыть его сильнее.

Я страшно и как-то неестественно расхохоталась.

— Тебе больно?! Тебе?! Ты не знаешь, что такое боль, - она в голос рыдала, некрасиво корчась и морщась, и я с нарочитой брезгливостью отстранилась, тем не менее, продолжая крепко удерживать ее за волосы. - Показать? Показать, что такое настоящая боль, Ксюша? Попроси своего мужа, ласточка, он обязательно тебе продемонстрирует.

Но все вышло не так, как я ожидала. Я планировала сразу убраться отсюда, как можно дальше, пользуясь тем, что Марат в Подмосковье. Он появился, отхватив меня прямо в дверях, а Ксюша, завидев возвышающуюся и массивную фигуру мужа, как по заказу заревела, почти заорала о голос, словно специально демонстрируя, как ей плохо.

Мужчине хватило одного взгляда на развернувшуюся картину, чтобы оценить обстановку. Он с силой одной рукой впечатал меня в стенку и подлетел к жене, обхватывая ее за плечи и пытаясь прижать к груди. Она, зажмуриваясь, замолотила по мощным плечам кулачками и прокричала:

— Не трогай меня! Господи! Не трогай меня!

У Ксюши была истерика, и она почти не соображала ничего. Я смотрела на них и была уверена в том, что оба это заслужили. Оксана ничего не сделала, она умела только улыбаться. А Марат…Я не злопамятная, но он слишком много мне сделал такого, чего я не могу простить. А это месть. К тому же я ничего не придумала, можно сказать, встала на путь исправления. Разве добрые люди не должны говорить правду и только правду? Вот я и сказала.

Марат словно с цепи сорвался. Развернулся резко и наотмашь ударил меня, на сей раз не сдерживая собственную силу. Голова мотнулась в сторону, комната закружилась и расплылась перед глазами, лишив меня драгоценных секунд. Более того, он ударил меня на глазах Оксаны, своей принцесски, а это не сулило ничего хорошего. Для меня.

Ксюша подавилась всхлипом и с ужасом вгляделась в мое лицо. Я с вызовом слизнула кровь с нижней губы.

— Нравится? - с улыбкой спросила у нее. - Учись бить у мужа, потому что твои удары - детский лепет по сравнению с его. У тебя опыт маленький, а у него большой. Хороший у тебя муж, да?

Марат меня быстро заткнул и вытолкнул из кабинета, на ходу изрыгая проклятия и ругательства.

— Я тебя в порошок сотру! - рычал он, выворачивая мне запястье и тряся, как тряпичную куклу. - И не говори, что не предупреждал. Я говорил, что убью тебя, если ты ее пальцем тронешь и все расскажешь! А я не шутил.

***

Это длилось…долго. Наверное. Чечен был в таком шоке и ярости, что ему не хватало сил одновременно бить и угрожать. Обычно он кричал, и это не так страшно, на самом деле. А сейчас он методично и медленно меня убивал, и для такого нехитрого дела угрозы не нужны. Плюс, Ксюшу ненароком не напугать еще больше.

Он разнес в щепки мою комнату, наверное, сломал мне челюсть и руки. Во всяком случае, я слышала, как что-то хрустнуло, и мои руки безвольно повисли. Марат вполне мог убить меня здесь, а Ксюша себе выдумает что-то благопристойное и безопасное, если меня не станет. Это я уже поняла. Ей легче жить со своими очками. И кое-как прикрывая голову, я понимала, что она его потом простит, а он еще чаще станет носить ее на руках. А про меня никто не вспомнит.

Я не собиралась так лежать, я честно попыталась ударить Марата, но взвыла от ответного тумака. В конце концов, я осталась плавать в болезненном и тягучем тумане непонятно чего, заплывшими глазами пыталась сфокусироваться на силуэте его фигуры и какой-то грудой костей неподвижно лежала на полу. Марат опустился рядом со мной на корточки, за волосы подтащил к себе, вырывая из груди стон, и прошептал:

— Если с ребенком что-то случится, я тебе устрою ад, Саша. Ты будешь умолять меня тебя прикончить. Если хоть что-то с ними будет не то…Просто так сдохнуть я тебе не позволю.

Он меня отпустил, и голова с размахом шандарахнулась об пол. На минуту я потеряла сознание. Когда очнулась - его уже не было.

Я не хотела подыхать. А он меня убьет. По сути, я сейчас даже не добилась ничего. Не надо быть Вангой, чтобы знать, что Ксюша его не бросит. Глупо как-то вышло все.

Кусая губы до крови, я встала на колени, мутным взглядом нашла окно. Это мой единственный шанс - время, пока Марат возится внизу с женой. Но руки не слушались, я многого не видела и жутко мутило. Если бы было не так плохо, я бы посмеялась сейчас над Ксюшиными словами о боли.

Спустя какое-то время, прокручивая отдельные фрагменты, сохранившиеся в замутненном разуме, я понимала, как мне невероятно повезло. На самом деле повезло. Да, все деньги и сумочка с вещами остались в доме, но я смогла живой сбежать и освободиться.

Как я не разбилась, прыгая со второго этажа - по-прежнему загадка. Помнится, я пыталась уцепиться за выступающую лепнину, за кирпичи, игнорируя и заглушая острую боль. У самой земли упала, еще раз приложившись головой, на сей раз об обледеневшую плитку. Лед и слой снега окрасились кровью, но это меня не волновало. Чуть больше или чуть меньше - уже без разницы.

Ворота оказались открыты, машина Марата мешала их закрыть. Видно, спешил так. Я прошмыгнула на улицу, но бежать не могла. Да и была…в джинсах, носках и свитере. Сильно отморозила ноги, продрогла, но каким-то образом холод притупил все чувства, в том числе и боль. Неслабая и смертельная анестезия. Впоследствии я даже смеялась над этой ситуацией. Пришла к Марату ни с чем и ушла ни с чем. Почти.

Навстречу мне, мигая сиреной, проехала скорая помощь. Почему-то я тоже не сомневалась, что кортеж специально для принцессы. Пусть ей тоже больно будет. Ей, ее мужу и их ублюдку. Я не должна страдать в одиночку.

Мне повезло второй раз, когда я набрела на Камаз, водители которого остановились выпить кофе. Я не видела ничего, свихнулась от боли и холода, но они меня заметили и подошли. Помню только общие ощущения - один молодой со звонким неприятным голосом, второй старый - с сиплым.

— Помогите… - прошептала я, падая на руки успевшему подхватить меня молодому. От его хватки на глазах выступили слезы.