Адвокат мог не знать - Робертс Нора

– Вы не знаете мою тещу, – засмеялся Даг. – А у вас не местный выговор, – добавил он как бы между прочим.

– Я не местная. Я прожила в Шарлотте четыре года, но родом я из Кливленда. Мне не раз приходилось переезжать.

– Какие потрясающие окна! И камин! Он работает?

– Да, он функционирует весьма эффективно.

– Изумительная работа, – добавила Лана, проводя рукой по каминной полке и разглядывая расставленные на ней фотографии в рамочках. – А мне до сих пор ни разу не приходилось переезжать, вот я и нервничаю. Мне очень нравится эта комната. О, это ваша дочь?

– Да.

– Она прелестна. А это старинный паркет?

– Да. – Воспользовавшись тем, что миссис Спенсер опустила глаза к полу, Лана сделала знак Дагу подойти к камину. – Желтая сосна.

– Ковры, конечно, не продаются вместе с домом? Они великолепны.

– Нет, не продаются. Прошу вас, сюда. – Миссис Спенсер прошла через анфиладу комнат в уютно обставленный дамский будуар. – Я использую эту комнату под свой личный кабинет.

– Просто не представляю, как у вас хватает духу расстаться с таким великолепным домом. Но, я полагаю, теперь, когда ваша дочь выросла и больше с вами не живет, такой большой дом вам уже не нужен.

– Во всяком случае, мне нужен другой дом.

– Вы отошли от дел, Дороти?

Искра замешательства и подозрительности промелькнула в ее глазах, когда она повернулась к Лане.

– Да, вот уже какое-то время.

– И вы передали свой пай в деле вашей дочери? Вместе с именем. Вас тоже зовут Дори?

Женщина напряглась и скосила глаза на Дага. Он блокировал дверь в коридор, а Лана – боковую дверь, через которую они вошли.

– Дот, – ответила она после минутного молчания. – Кто вы такие?

– Я Лана Кэмпбелл, адвокат Колли Данбрук. А это Дуглас Каллен, ее брат. Брат Джессики Каллен.

– Сколько детей было продано с вашей помощью? – спросил Даг. – Сколько семей вы разрушили?

– Я не знаю, кто вы такие и о чем вы говорите. Немедленно убирайтесь из моего дома. Если вы не уйдете сию же минуту, я позвоню в полицию.

Даг вошел в комнату, взял радиотелефон и протянул ей.

– Будьте как дома. Звоните. Мы побеседуем все вместе. У нас будет долгий задушевный разговор.

Она схватила аппарат и отодвинулась в дальний угол комнаты, повернувшись к ним спиной.

– Дайте мне полицию. Да, это срочно. И вам хватило нахальства вломиться в дом подобным образом! – рявкнула Дороти, вновь повернувшись к ним. Она вызывающе вздернула подбородок. – Да, я хочу заявить о незаконном вторжении. Ко мне в дом вломились мужчина и женщина, они отказываются покинуть помещение. Да, они мне угрожают, отпускают клеветнические замечания о моей дочери. Совершенно верно. Прошу вас, поспешите.

Она выключила телефон.

– Вы не сообщили им свое имя и адрес. – Лана шагнула вперед и, вскинув руки, поймала аппарат, который Дороти швырнула ей в лицо.

– Отличный захват, – прокомментировал Даг. Он схватил Дороти за обе руки и толкнул ее в кресло. – Нажми повторный вызов.

– Уже.

Телефон прозвонил дважды, затем Лана услыхала задыхающийся, испуганный голос:

– Мама?

Лана разъединила связь и вынула из сумки записную книжку.

– Она звонила дочери. Черт, пора бы мне уже выучить номер Колли наизусть. Вот. – Она торопливо набрала номер.

– Данбрук.

– Колли, это…

– Черт бы тебя побрал, Лана, когда ты оставишь меня в покое?

– Молчи и слушай. Это Дори. Мы нашли Дороти Спенсер, секретаршу Карлайла. Дори ее дочь.

– Это точно?

– Абсолютно. Дот Спенсер только что позвонила ей. Она знает.

– Ладно, я перезвоню.

– С ней все будет в порядке, – сказала Лана Дагу, отключив связь. – Теперь она знает, кого искать. Ей не уйти, – повернулась она к Дороти. – Мы найдем ее, как нашли вас.

– Вы не знаете мою дочь.

– К сожалению, знаем. Она убийца.

– Это ложь! – оскалилась Дороти.

– Вы прекрасно знаете, что это правда. Что бы вы ни делали – вы, Карлайл, Барбара и Генри Симпсон, – вы никого не убили. А она убивала.

– Что бы ни сделала Дори, она только защищала себя и меня. И своего отца.

– Карлайл – ее отец? – спросил Даг.

Дороти откинулась в кресле, словно наслаждаясь зрелищем в театральной ложе, но ее правая рука продолжала непроизвольно сжиматься и разжиматься.

– А вам, оказывается, не все известно.

– Достаточно, чтобы передать вас в руки ФБР.

– Бога ради! – Небрежно пожав плечами, Дороти перебросила ногу на ногу. – Я была всего лишь скромной секретаршей, безумно, до слепоты влюбленной в своего могущественного шефа. В человека, который был намного старше меня. Откуда мне было знать, что он делает? Даже если вам удастся что-то накопать на него, вы никогда не докажете, что я была в этом замешана.

– Барбара и Генри Симпсон могут вас уличить. Они уже это делают, причем с большим удовольствием. – Даг улыбнулся, чтобы ложь прозвучала более убедительно. – Как только им пообещали иммунитет, они с радостью покатили бочку на вас.

– Это невозможно. Они в Мекс… – Она осеклась, поджала губы.

– Давно вы с ними общались? – Лана тоже устроилась с удобством в противоположном кресле. – Их взяли вчера, и они уже активно дают показания. Они все валят на вас. Мы пришли сюда сейчас только потому, что у Дага есть личный интерес. Мы хотели бы поговорить с вами еще до ареста. Вы не успели вовремя смыться, Дот. Вам следовало бежать.

– Я никогда не убегала. Этот идиот Симпсон и его жена могут говорить все, что угодно. У них на меня ничего нет.

– Может, и нет. Скажите мне только – зачем? – спросил Даг. – Зачем вы ее украли?

– Я никого не крала. – Дот тяжело перевела дух. – И если в этом возникнет необходимость, я сама назову имена. На моих условиях, разумеется.

– Зачем вообще было похищать детей?

– Я хочу еще раз позвонить дочери.

– Ответьте на вопросы, и мы дадим вам телефон. – Лана положила аппарат к себе на колени и аккуратно накрыла его обеими руками. – Мы не полицейские. Вам ли, секретарше адвоката, не знать, что, сообщив нам сейчас что бы то ни было, вы ничем не рискуете? Все, что вы скажете, не будет иметь силы доказательства ни в одном суде. Мы не сможем говорить за вас. Суд решит, что это сказано с чужих слов.

Дот не сводила глаз с телефона, и Лана подметила в ее лице неподдельную тревогу. «Она боится за свою дочь, – подумала Лана. – Кем бы она ни была, она все-таки мать».

– Зачем он это делал? – настаивал Даг. – Я вас только об одном прошу: скажите, зачем он это делал?

– Для Маркуса это был его личный крестовый поход… и весьма прибыльное хобби.

– Хобби? – в ужасе прошептала Лана.

– Он именно так это называл. Вокруг было столько пар с солидным счетом в банке, но неспособных зачать. И столько других, едва сводящих концы с концами, но плодящих детей одного за другим. Он считал, что одного ребенка на семью вполне достаточно. Он оформил немало усыновлений законным путем. Это было так сложно, так долго, столько волокиты! И он нашел способ ускорить дело.

– А сотни тысяч долларов, заработанных на продаже детей, роли не играли.

Дот бросила на Лану скучающий взгляд.

– Разумеется, играли. Маркус был человеком могущественным во всем, и в бизнесе он преуспевал. – Она повернулась к Дагу. – Почему твоим родителям было мало тебя? Почему они не удовлетворились одним ребенком? В каком-то смысле они послужили суррогатными производителями для другой пары. Для тех, кто отчаянно хотел ребенка и мог прекрасно обеспечить его нужды. Для любящих людей, состоящих в стабильном браке. Это самое главное.

– Вы не оставляли им выбора.

– Задай себе такой вопрос: если бы твоей сестре сегодня было дано выбирать, кого бы она выбрала? Людей, которые ее зачали, или родителей, которые ее вырастили? – В ее голосе слышалась железная убежденность. – Задай себе этот вопрос и хорошенько подумай, прежде чем продолжать. Если вы оба сейчас уйдете отсюда, никто ничего не узнает. Никому не придется страдать. А если вы не уйдете, вам этого не остановить. Сколько семей будет разрушено ради вашего мелочного удовлетворения?