Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад

- Моника… Моника…! Вы сошли с ума? Вы поскользнетесь, и упадете в пропасть! Пожалуйста, отойдите… Отойдите…

Педро Ноэль подошел к Монике, от края берега увлекая ее за собой почти силой, остановил на ней беспокойный взгляд и спросил: - Моника, что вы делали там? Неужели вы хотели…?

- Нет, Ноэль, я христианка…

- Но, почему вы так изменились? Что могло вас так изменить? Кто был с Хуаном?

- Что значит имя? – уклонялась Моника с глубокой тоской. – Завтра я исполню свой долг… Ничего более… А теперь, Ноэль…

Превозмогая душащие ее рыдания, Моника, протянув руку, указала Ноэлю дорогу по пустынной улице…

- Я не могу оставить вас одну, Моника. Я попросил Ренато позволить мне вернуться, с надеждой, что мое присутствие не будет вам неприятно, что мое общество будет для вас терпимо… Но…

- Простите меня, Ноэль, но в этот момент… - отвергала Моника, с трудом сдерживая нетерпение.

- Я отдаю себе отчет, что в этот момент вам не до учтивости, и не надеюсь на это, надеюсь лишь вам не помешать. К тому же у вас был интерес, надежда, которая неожиданно исчезла… Не было адвоката в камере Хуана, была женщина, не так ли?

- Да, Ноэль… Не было адвоката… Но ради Бога, не говорите ничего!

- Я буду молчать… кто бы сомневался! Конечно же я должен молчать. Но не хотите ли вы рассказать ему, кто был там? Крикните, забудьте о почтительности. Хватит уже, знаете? Уже хватит!

- Умоляю вас молчать! И оставьте меня, Ноэль. Мне ничего не приходит в голову. Мне только нужно побыть одной, оставьте меня…

- Простите меня, Моника. Только я понял ваши чувства, прочувствовал до конца то, что казалось мне невозможным. Вы, моя бедная девочка, любите Хуана…

- Нет… Нет…! Почему я должна любить его? – неубедительно возразила Моника. – Я чувствую к Хуану некоторую благодарность, только это…

- Моника, почему бы нам не поговорить откровенно? – решился Ноэль. – Не смотрите на меня как на врага Хуана… Я им никогда не был. Не смотрите на меня как на работника дома Д`Отремон… Я им был, и буду, вероятно, до самой смерти. Но чувства стоят отдельно. Правда в том, что я не должен говорить. Это было бы бестактным…

- Нет, Ноэль, это не бестактно. Я прекрасно знаю, кто такой Хуан, и почему вы продолжаете служить дому Д`Отремон, хотя и держитесь в стороне. К тому же, эта тайна, о которой все злословят… Эти судьи знают, будут видеть, на чью сторону перевесится чаша весов; это знает простой люд, который уже злословит; знает аристократия, которая притворяется, что не видит это позорное пятно; это, конечно же, знает губернатор, но избегает ответственности…

- Вы очень далеки, Моника…

- Нет, Ноэль. Я хотела уехать подальше, но это была лишь невозможная мечта… Снова я очнулась и попала в реальность; на этих ногах, на этом пляже, около этого моря, которые доказывают мне правду, что отвергает мое сердце. Сон остался позади… на пляжах Сент-Кристофер, на старых улочках острова Саба, у источника, где отражались наши лица, ища наши души… Сон, оживший во мне, был только в разуме, и я лишь придала ему человеческое тепло. Это была иллюзия, она уже исчезла; карточный домик разлетается от первого же ветра. Хуан всегда был, всегда будет, только он потерял курс, запутался на дороге… Он всегда будет чем-то, а я – ничем и никем…

- Вы ошибаетесь… Вы единственная, кто сможет вытащить его из той бездны, где он теперь находится… Не бросайте его в порыве…

- Нет, Ноэль, нет… Это было раньше, когда мои глаза были ослеплены. Это был момент самого яркого света, единственный солнечный час в моей жизни, но солнце потухло и теперь я вновь бреду по мрачному тоннелю… Но не беспокойтесь, я достаточно хорошо знакома с дорогами боли и отверженности… Я так хорошо с ними знакома, и они мне так привычны, что я не должна была позволить себе их покидать… Это путь моей жизни, и единственная, кто в нее вторглась – это надежда. А теперь, оставьте меня, Ноэль, и будьте спокойны… Увидимся завтра на суде…

- Вы одобряете мое общество? Я могу приехать за вами?

- Это было бы не хорошо, Ноэль. Вы – нотариус семьи Д`Отремон, а я – жена осужденного…

- Должен признаться, вы правы. Но обойдемся без очевидных формальностей… Может быть есть что-то, что я мог бы сделать для вас?

- Думаю, да. Рядом с Хуаном заключен ребенок, против него нет никаких обвинений. Нужно выпустить его на свободу…

- Я возьмусь за это со всей настойчивостью… И выполняя ваши пожелания, я должен сказать вам: до завтра…

- До завтра, Ноэль.

Опустив голову, старик удалился, но Моника не смотрела на неясные очертания его фигуры… Луна спряталась меж облаков, ветер издалека доносил призывы колокола, который был для Моники как возвращение к прошлой жизни… Она жила там несколько месяцев назад; белые руки напрасно инстинктивно искали четки, ранее висевшие у нее на талии; затем ее руки упали от огромной усталости, и снова в ее голове дерзко промелькнула мысль:

- Все было сном… сном, и ничем больше…

- Ренато… Жизнь моя, Ренато…!

Айме шла к Ренато… Она дрожала от тревоги и беспокойства, а он притворился, что не заметил последние детали ее туалета: бледные щеки, ярко-красные губы, подведенные глаза, теплоту, мягкость и запах духов, когда она бросилась в объятия Ренато, ее прикосновение не вызвало в нем желаемого эффекта. Серьезный и холодный, он остановил ее, отошел на шаг и в тот же момент попросил:

- Не хочешь ли мне сделать одолжение вернуть спокойствие? Я хочу, чтобы ты рассказала мне, почему я нашел тебя в другом месте, а не в том, где оставил тебя в последний раз.

- Это была не моя вина. Донья София настаивала на том, чтобы мы ждали здесь. Я не хотела ехать… Она меня привезла…

- В таком случае, она мне расскажет…

- Нет, нет, Ренато! Подожди!

- Ты только что сказала, что это была она. К тому же, я не хочу спорить с тобой, и не хочу требовать никаких отчетов. Моя мать настаивает на том, чтобы взять на себя всю ответственность, поэтому ты положилась на ее волю и поддержку…

- Никто не помогает мне! Она твоя мать, и я принимаю это, чтобы не раздражать тебя, но думаю, что уже хватит. Ты женился на мне, а не на ней…

- Не будь так недовольна… Ты обязана ей больше, чем думаешь…

- Хотя я и обязана ей жизнью, хотя ты и был способен убить меня, я еще раз повторяю тебе: я замужем за тобой… Ты единственная любовь, которая меня интересует…

- Правда? – проговорил Ренато откровенно недоверчиво. – Тебя интересует моя любовь?

- Какой же ты слепой и плохой, если спрашиваешь меня об этом! – пожаловалась Айме, притворяясь огорченной. – Разве не из-за твоей любви я стала плохой? Разве не ради тебя пожертвовала собой моя сестра? Разве не из-за тебя я умираю с горя? Мой Ренато…!

Она бросилась в его объятия, которые на этот раз не оттолкнули ее, и пока огромные голубые глаза опустились вниз, чтобы посмотреть на нее взглядом с каждым разом менее суровым, она прибегла снова к слезам – своему вечному оружию:

- Мне нужно знать, что ты любишь меня, как раньше… Мне нужно знать, что ты простил меня… Мне нужно знать, что тебя совершенно не волнует она, чтобы не сводить меня с ума ревностью… чтобы не возненавидеть ее!

- Хватит! Мы совершили непоправимые ошибки… Я приложу все силы, чтобы исправить их. По твоей и по моей вине случились вещи, которые никогда не должны были случиться… Я взял на себя всю ответственность, и лучшее, что ты можешь сделать, если хочешь порадовать меня, это вернуться в Кампо Реаль и ждать там со своей матерью…

- Одна, брошенная, без тебя…! В конце концов, кому важно, что я здесь? Я никому не причиню вреда. Я не делаю ничего, а лишь хочу воспользоваться свободным временем, чтобы ты посвятил его мне… Я чувствую себя такой одинокой, в таком отчаянии, когда тебя нет! Ты должен отправить в Кампо Реаль к маме Монику.

- Я хотел это сделать; хотел отдалить ее от этого неприятного дела, противостоять и решать его самостоятельно, но Моника не слушает моих советов. Она напомнила мне, что она жена Хуана Дьявола.