Белоснежка (СИ) - "Леди Катрина"

В глазах напротив бушующий ураган — черный, завораживающий и опасный. Расширенные черные зрачки затягивают, лишают рассудка, в них ледяной океан, наполненный битым стеклом. Этот взгляд режет, кромсает на части с непонятной мстительностью, словно у него к нему личные счеты.

У Чимина колени подогнулись, он был не в состоянии выдержать столько всего, поэтому первым опустил глаза, но успел заметить, как сжались пальцы альфы на подлокотнике кресла до побелевших костяшек.

— Уволь его, — потребовал альфа прокуренным хриплым голосом, повернувшись вновь к Сокджину.

Что? Чимин, преодолев пугающий трепет и страх перед альфой, вскинул возмущенный взгляд.

— Юнги, прекрати так вести себя, — осуждающе покачал головой Сокджин.

— Он — Белоснежка, — процедил альфа с такой ненавистью, словно само звучание последнего слова выводило его из себя.

— Я знаю, — спокойно ответил Сокджин.

— Блять, Джин, какого хрена?!

— Может, ты успокоишься, и мы поговорим? — осадил его Сокджин и повернулся к омеге: — Чимин, поставь чай на столик.

Выполнить этот приказ было не так-то просто. Альфа прожигал в нем дыру и, казалось, был в шаге от того, чтобы наброситься и разорвать на части.

— Ты притащил в бордель Белоснежку, — голос Юнги прозвучал как-то надрывно. — О чем еще тут разговаривать?

— Я никого не приводил сюда. Послушай, Шуга, я…

— Не приводил? Как он тогда тут оказался? Случайно наткнулся?

— Боже, с тобой невозможно разговаривать, — закатил Сокджин глаза. — Чимин, выйди, пожалуйста.

Чимин был рад выполнить этот приказ и скрыться с глаз. Сбежать. Подальше от непонятного альфы и странного, скрючившегося в груди узла. В него словно камни запихали, даже стоять и дышать стало тяжело.

Чимин покосился на закрытую за собой дверь, и его снова обдало холодом, как мгновение назад, когда он слышал голос альфы, наполненный ядом и неприятием. Вряд ли Сокджин собирался продать его этому человеку. Альфа не казался тем, кто потратит деньги на то, что ему ненавистно. А Белоснежек он не просто не любит, кажется, он их ненавидит до глубины души. Чимин, с одной стороны, был рад, что его отпустили, но с другой, не мог вернуть себе спокойствие. Ему нужно было забиться в какой-нибудь тихий уголок, но далеко отойти от кабинета директора ему не дали.

Его выловили в коридоре без камер и, запихнув в рот пыльную тряпку, скрутили руки. В школе подобными приемами его не раз обездвиживали, но сейчас Чимин вырывался сильнее прежнего, брыкаясь ногами и пытаясь дотянуться до обидчиков, не веря, что все повторяется. Их было человек пять, но лица разглядеть не удалось, ему быстро на голову накинули мешок, из-за которого стало еще труднее дышать. Задыхаясь, с кляпом во рту и темнотой перед глазами, Чимин не мог оказать достойного сопротивления. Привычный страх окутывал с головы до ног, толкая к краю обрыва, когда уже ничего не остается, кроме паники и умоляющего «отпустите».

Его куда-то тащили по лестнице, не давая сбежать, пнули пару раз в живот и по бокам, отчего к горлу подступила тошнота. Чимин не мог даже прокашляться и отдышаться, что-то внутри болезненно сжималось, в пальцах от жесткой хватки стало покалывать, а от недостатка воздуха закружилась голова.

— Дио не поймает нас? — заговорил кто-то слева.

— Его Минки отвлекает. Не трясись. Никто ничего не узнает.

— А если его хватятся?

— Хонсу все утрясет. Да не дрыгайся ты, шлюха!

От очередного удара перед глазами поплыли цветные круги. Чимин почувствовал себя как-то совсем паршиво. Ему стало дурно и жарко, по шее скатилась капля пота, медленно прокладывая себе дорожку, и он прочувствовал ее всем существом. Казалось, что это не капля пота, а мерзкое насекомое сползает по шее. От собственных ненормальных фантазий Чимин совсем голову терял. Он начал вырываться с новой силой, мыча сквозь кляп, путаясь в ногах и едва не падая. Он был готов на все, лишь бы с его головы стянули мешок, лишь бы дали вздохнуть нормально и стерли эту каплю пота.

Чимин был почти счастлив, когда его впихнули в какую-то комнату и сдернули мешок. Упав на пол от толчка, он выдернул кляп и отчаянно задышал, игнорируя толпу вокруг.

— Вы что, его вниз головой по лестнице тащили? — раздался неподалеку голос Хонсу.

— Да вдарили пару раз. Какой-то он совсем хлюпенький оказался.

— Эй ты, тварь, — Хонсу пихнул его носком ботинка в грудь.

Чимин сжался и отполз назад. Немного отдышавшись, он бегающим взглядом осмотрелся. Его окружили со всех сторон в комнате для обучения, которую ему когда-то показывал Кёнсу. Дверь была закрыта, к тому же рядом с ней стоял высокий парень с бледно-зелеными волосами, окон здесь не было, как и других путей для побега.

— Что вам нужно? — Чимин не собирался разговаривать с ними, но вопрос сам собой слетел с губ.

Он с остервенением стер раздражающую каплю с шеи, но за ней побежала другая, на этот раз по спине. Чимин зажмурился, чувствуя ее буквально каждым миллиметром кожи. Боже, это было просто ненормально остро!

— Вы гляньте, испугался как! — выкрикнул один из толпы.

— Мы решили, что тебе не хватает немного обучения, — начал Хонсу. — Ты же теперь один из нас, верно?

Чимин молчал, закусив губу. Слова Хонсу стали звучать приглушенно, тихо, будто тот был за стеклом, и это немного настораживало. Неужели его ударили так сильно, что повредили что-то в голове?

Хонсу говорил и говорил, с насмешкой и злостью, что-то про Чонгука и Минхо, про нетерпимость к избранным, что тут все равны. Чимин выхватывал только отдельные слова, все его внимание переключилось на собственное тело. Ему казалось, он слышит собственное сердцебиение — тяжелое, бухающее, редкое. И это не на шутку уже пугало его. Что с ним такое?

— Мне… мне нужно к врачу, — оборвал он Хонсу и попытался подняться. Перед глазами поплыло. Он отдаленно слышал смех и тряхнул головой. С ним что-то не так.

— Не раньше, чем ты научишься правильно себя вести, — отказали ему в просьбе.

Они не видят, что он едва находится в сознании?

— Отпустите меня, — Чимин бездумно ломанулся к выходу, но его перехватили, толкнули к столу. — Нет, пожалуйста, — всхлипнул он беспомощно, дергаясь от назойливых рук. Эти ладони, пальцы, удерживающие его за плечи и спину, сводили с ума. Чимин не понимал, в чем дело, почему он ощущает давление от каждого прикосновения, почему ему так плохо. Голова все еще кружилась, вся комната ходила ходуном, его затошнило так сильно, что казалось, вырвет в любую секунду.

— Я не буду больше. Я никогда не подойду к ним, — умоляюще заскулил Чимин, лишь бы его отпустили, перестали держать, давить. — Отпустите. Я не буду больше.

Его не услышали, не сжалились, вжали грудью в стол, край которого больно впился в живот. Его держало столько рук, что Чимина просто разрывало на части. Казалось, это не пальцы омег, а тиски железного монстра — так сильно они сдавливали, пробирая до костей.

Страх едким дымом заполнял все вокруг. Чимин старался дышать глубже, успокоиться, но все равно вскрикнул, когда ему стянули джинсы с трусами до колен.

— И что они нашли в этой заднице?

— Раскрась его, будет лучше. Флогер?

— Думаю, ему нужно что-то особенное. Я слышал, Белоснежки любят пожестче.

— Тогда что насчет розги?

— Отличная идея, Су.

— Держите ему ноги.

Чимин не прислушивался к голосам и не вырывался больше. Малейшее движение отдавалось чем-то странным внутри. Кровь словно закипала от рук, державших его. Он дышал — рвано, часто, чувствуя свое тело как-то по-особенному, каждую клеточку, каждый нерв. Даже воздух, касающийся обнаженных ягодиц, казался другим.

Он услышал свист хлыста и через секунду удар. Это оказалось адски больно. Безумно. Никогда раньше Чимин не чувствовал ничего подобного. Крик застрял в горле, он не мог даже выдавить из себя ни звука — настолько неожиданными и ошеломляюще сильными были ощущения.

От второго удара он все же закричал до хрипоты — кожу будто вспороли до мяса, прорезали каждый нерв, разрывая каждое нервное окончание. Чимин на мгновение отключился от боли, но следующий удар заставил его очнуться и кричать, кричать так громко, до сорванного голоса, до хрипа и яркой белой пелены перед глазами. Он плакал, ревел навзрыд от острой невыносимой боли, настолько чудовищно сильной, что весь мир прекратил существовать.