Когда спустя некоторое время Хэнк кончает в него, детектив едва осознаёт себя в пространстве. Он лежит на спине, потому что ослабшие руки и ноги не в состоянии удерживать его в нужной позе. Андерсон даёт небольшую передышку, вытирая с Рида свою сперму, но тот уже в таком состоянии, что передышка воспринимается очередным наказанием. Стоит лейтенанту достать небольшой вибратор и протолкнуть его внутрь слегка припухшего ануса, эта пытка удовольствием возобновляется. Слишком много ощущений, слишком долго всё это длится, и если бы не кляп, на крики Рида давно бы сбежались все соседи. Слишком хорошо…
Гэвин мычит и задушено стонет сквозь кляп, выгибаясь на кровати и подставляясь под грубую ласку. Его трясёт и ломает от дикого желания кончить, которое заполнило собой все мысли и буквально каждую клетку его организма. Мужчина понимает, что едва может держать себя в руках. Чересчур хорошо и плохо одновременно. Хэнк знает каждую точку на его теле, на которую надо нажать, чтобы пришлось изнывать от удовольствия; знает, где надавить, потянуть, а где легонько шлёпнуть и вовсю пользуется этим знанием, видя, как выламывает любовника.
Лейтенант расстёгивает и вынимает кляп, обрывая потянувшуюся следом нитку слюны. Любуется на такого доступного, слабого и откровенного Гэвина, в глазах которого нет и намёка на непокорность или агрессию, лишь похоть и нереализованное желание достигнуть пика.
— Хочешь что-нибудь мне сказать? — наигранно нежно спрашивает Хэнк, поглаживая пульсирующий член.
Гэвин жмурится, понимая намёк, пытается вдохнуть немного разгорячённого воздуха в жалкой попытке успокоиться, но ничего не выходит. Больше успокоиться у него не получится.
— Гав, — сдавлено и нехотя выдавливает из себя Рид, и партнёр растягивает губы в довольной ухмылке.
— Хороший мальчик, — шепчет Андерсон и снимает кольцо, ускоряя движения кулака и увеличивая мощность вибрации на максимум. — Кончай, Гэвин, — шепчут пересохшие губы, а у Рида перед глазами сквозь мокрую пелену вспыхивают и гаснут звёзды, когда тело выкручивает в долгожданном оргазме. Темнота окутывает сознание, и в последний момент Гэвин успевает понадеяться, что всё же не сдох от переизбытка ощущений.
Хэнк возвращается в комнату почти через час и видит, что Гэвин более-менее пришёл в сознание. Тот смотрит на него с немым вопросом в глазах, но лейтенант ничего не говорит. Сегодня он нарушил ещё один их порядок — остался в квартире Рида после секса, а не ушёл сразу, как только довёл партнёра до оглушительного оргазма. Детектив молчит. Возможно, слишком удивлён или просто устал, но Андерсон больше склоняется к тому, что у Гэвина настолько пересохло в горле, что тот не может ворочать языком. Кровать прогибается под тяжёлым мужчиной, и Рид довольно жмурится, когда лба касается стакан с ледяной водой. Он пытается протянуть руку, но дрожащие пальцы не могут удержать скользкое стекло, отчего Гэвин обречённо шипит, не открывая глаз. Хэнк растягивает губы в слабой улыбке и просовывает руку под влажный затылок, приподнимая чужую голову. Стоит стакану коснуться пересохших губ, как Гэвин начинает жадно глотать воду, изредка обливаясь, но не обращает на это внимание.
— Надеюсь, ты осознал свою сегодняшнюю ошибку, Рид, — говорит лейтенант, убирая стакан на тумбочку.
Гэвин смотрит на него нечитаемым взглядом и откидывается обратно на подушку. Всё тело ломит, ноет каждая мышца, словно он марафон пробежал, но приятная расслабленность и удовлетворение перекрывают сопутствующий дискомфорт. В такой эйфории слушать чужие нравоучения кажется откровенным издевательством.
— Пошёл ты, Андерсон, — без особого запала бросает Рид и отворачивается. Ему пиздец как стыдно, но одним стыдом он не развеет чужие волнения.
— Гэвин, — в голосе звучит не то угроза, не то обещание, и детектив впервые радуется, что у Хэнка не хватит сил на ещё один заход. — Ты, блядь, чуть не сдох там, тупой ты пиздюк!
— Я знаю! — оборачиваясь, кричит в ответ Рид, подскакивает на кровати и морщится от дискомфорта в заднице.
— Я знаю, — совсем тихо повторяет он, и в чужих глазах Андерсон видит того испуганного мальчишку, который когда-то давно впервые подстрелил человека, защищая свою жизнь.
— Знаю… — Очередной шёпот Гэвина тонет в чужих губах.
Сначала агрессивный, злой, кусачий поцелуй постепенно стихает, переходя в более спокойный и размеренный. Хэнк лишь мгновенье корит себя за то, что нарушил очередное правило, которое сам же и установил, но сейчас становится плевать на условности. Рид не отталкивает и отвечает так, будто только этого и ждал последние четыре года. Не шипит, позволяет вести и, кажется, вздыхает с какой-то нотой грусти, когда их губы разъединяются.
— Не смей так глупо сдохнуть, Рид, — серьёзно говорит Хэнк. — Это приказ.
— Только после тебя, старый мудак, — огрызается мужчина, но Андерсон прекрасно считывает его согласие между строк. Такой ответ его вполне устраивает.
Лейтенант встаёт. Желания уходить нет, но он и так слишком задержался. Чудо, что Рид сам ещё не выставил его, ведь он всегда цеплялся за это правило: разойтись сразу после сессии. Хэнк делает шаг в сторону двери, как за спиной слышится тихий оклик.
— Останься.
Гэвин смотрит в темноту ночи за окном, но мужчина уверен, что ему не показалось. Похоже, сегодня они нарушат ещё одно правило. А, может, даже не одно.
