Катя Озерова
(Не)случайный папа
Глава 01
– Мамотька, не густи, – сынок хмурится.
– Не грущу, милый, – пытаюсь растянуть губы в радостной улыбке, но получается не очень. Ромка еще очень мал, чтобы понять, в эпицентре какого урагана он оказался.
Наша семья трещит по швам и все из-за теста ДНК. Он неожиданно оказался отрицательным для моего мужа.
– Пойдешь играть в песочницу?
– Дя! Но не густи… – сын позволяет поставить его на ноги и бежит играть с другими детками. Сегодня их немного. Пришла осень, и люди предпочитают отсиживаться в квартирах.
Я тяжело вздыхаю. Как же не грустить, когда вся наша налаженная жизнь рушится? Каким будет завтрашний день, я не представляю.
Присаживаюсь на скамейку, не отрывая напряженного взгляд от сына. Он мое сокровище, мое солнышко. Для него я на все готова.
– Что случилось, Вера? – трогает меня за рукав пальто подруга. – Какая-то ты бледная. С Пашей поругались? – Нина живет в соседнем подъезде от нас. Шла с работы и остановилась поболтать.
– Можно и так сказать, – бросаю на нее быстрый взгляд.
Мы с Ниной давно дружим, еще со школы. Правда, последние годы отдалились, когда я вышла замуж и родила ребенка. У меня быт, борщи, подгузники. У нее мужчина, о котором она не любит говорить. Кажется мне, что он просто женат, но я тактично не спрашиваю. Сама расскажет, если захочет.
По душам мы давно не болтали, но сейчас мне хочется. Если не расскажу хоть кому-то, то взорвусь.
– Колись. Интересно, из-за чего вы там ссоритесь, – она посмотрела на меня испытующе.
Быстро оглядываюсь по сторонам на других мам. Одна в телефоне, еще две ушли далеко и болтают. На нас с Ниной никто внимания не обращает.
– Паша хочет продать Ромку, – произношу шепотом и до сих пор не могу в это поверить.
– Ты шутишь? – Нина склоняется ко мне ближе.
– К сожалению, нет, – внутри у меня все начинает колотиться.
– Да объясни ты толком,– она хмурится.
– Помнишь, я тебе рассказывала, что Рита Степановна постоянно подначивала Пашу, что Ромка на него непохож?
– Твоя свекровь – стерва, – Нина хмыкнула, – дети не всегда копии своих папочек.
– Она сделала тест. Взяла у Ромки волосы, сравнила с ДНК Павла.
– Иии?
– Павел Ромке не отец.
– Ты изменяла мужу? – неуверенно спрашивает Нина.
– Нет, что ты. У нас с Пашей не получались дети. Во мне была проблема, – я стерла слезу, скатившуюся по щеке, – и мы сделали ЭКО. В тайне от всех, потому что Павел не хотел слухов о Ромке, что он из пробирки и все такое, – я вяло взмахнула рукой. – А в клинике перепутали материал, как оказалось. У них был еще один Воснецов П.И.
– Боже! – подруга в ужасе посмотрела на Ромку. – Хочешь сказать, тебе сделали ребенка от другого мужика?
– Да, – мне приходится глубоко вдохнуть, чтобы не разрыдаться. Ромка рядом, и я не хочу его пугать. Хватит и того, что я за две недели по ночам все глаза выплакала.
– Кошмар!
– Павел устроил скандал в клинике, но разве этим что-либо исправить, – я горько усмехнулась. – Ему предложили компенсацию.
– Компенсация за то, что будешь всю жизнь растит чужого ребенка? – Нина поморщилась. – Так себе, конечно. А кто тогда отец? Кто этот второй Воснецов?
– Платон Игоревич, хозяин клиники. Он предложил увеличить компенсацию до двухсот тысяч долларов, если мы отдадим ему и его жене Ромку.
– Ого! Двести тысяч?
– Какая мне разница сколько? Хоть миллион! Я Рому не отдам!
Поднимаюсь на ноги и подхожу к сыну. Поправляю на нем легкий осенний комбинезончик, стряхиваю песок.
– Хочешь на ручки? – поднимаю его и прижимаю к себе, целую в румяные щечки. – Мамочка тебя любит, она всегда будет рядом.
– Мамотька… юбвю.
Я сына никому не отдам ни за какие деньги!
– Я так понимаю, Паша хочет согласиться? – Нина поднялась следом и подошла к нам.
– Да, – отвечаю коротко со вздохом.
– И вправду совсем не похож, – она окидывает Ромку придирчивым взглядом. – Его можно понять. Кому охота растить чужого?
– Ромка не чужой, – меня аж передергивает от ее слов.
– Тебе нет, Паше да, – она беспомощно разводит руками.
– Давай, еще ты меня добей, – скриплю зубами.
– Вера, ну ты что?! Ты рассказала, я говорю тебе свое мнение.
– Спасибо, но я обойдусь, – разворачиваюсь с сыном на руках и марширую к дому. Нину больше не слушаю. Тоже мне, подруга. Лучше бы вообще ничего ей не рассказывала.
Дома раздеваю сына, мою ему ручки от песка, переодеваю в легкие штанишки и маечку.
– На утьки, – Ромка чувствует, что я в последнее время напряжена, поэтому постоянно просится на руки. Вот и сейчас, стоит поставить на ноги, снова просится.
Усаживаю Ромку к себе на колени и складываю руки за его спиной в замок. С любовью вглядываюсь в милое личико сынишки. В его огромные карие глаза.
– Носик-носик, – морщусь и трогаю своим носом его. Ромка заливисто смеется. Жмурится и тянется губами, целует меня в кончик носа. А потом раз – и кусает за него. – Да ты проказник, – округляю глаза и цокаю.
Ромка протягивает ладошки, гладит меня по лицу. Нежность от этих детских прикосновений меня буквально захлестывает. В такие моменты я понимаю, что такое счастье материнства. Настоящее, незамутненное.
Дверь резко хлопает, пугая меня и сына. Ромка прижимается к моей груди, прячется.
Это Павел вернулся с работы.
Опять злой.
После скандала с ДНК наши отношения сломались. Мы мало разговариваем, а когда разговариваем – обязательно ссоримся.
– Привет, – настороженно наблюдаю, как муж роняет ключи на тумбочку. Снимает пальто, вешает в шкаф.
– Нам нужно серьезно поговорить, – роняет он.
– Слушаю, – внутренне напрягаюсь. Разговоры в последнее время у нас крутятся вокруг одной и той же темы.
– Завтра мы встречаемся с Платоном Воснецовым и его адвокатом, – Павел скривил губы, глядя на Ромку.
– Я не поеду, – качаю головой.
– Вера! – в голосе Павла появляется нетерпение. – Он хочет вернуть себе сына официально. Он его отец.
– Он не отец! Ты – отец! – вырывается из меня в сердцах. Ромка начинает плакать, услышав наш разговор на повышенных тонах. Поднимаюсь на ноги и начинаю ходить с Ромкой по комнате, – тише, милый.
– Хватит его таскать на руках. Он уже ходит, – Павел отмахивается от сына, как от щенка какого-то.
– Давай не будем ругаться при сыне, – целую Ромку в лобик, пытаясь успокоить.
– Мне он не сын, – муж разворачивается к нам спиной и уходит в кухню.
Весь вечер провожу с Ромкой. Он продолжает виснуть на мне. Засыпает тяжело, не выпуская мою ладонь из своих ручек.
Тихо выхожу из детской, оставляя дверь приоткрытой. Мне нужно слышать, если сын вдруг проснется и начнет плакать. Запахиваю покрепче халат, разыскиваю Павла.
Из кухни в темную гостиную льется рассеянный свет. Иду туда и застаю задумчивого мужа у окна.
– Паш… – зову его тихо. Хочу еще раз поговорить с ним, прежде чем решаться на кардинальные меры, – Ромка любит тебя. Ты два года считал его сыном…
– Два года… – Он нервно проводит ладонью по рыжим волосам, – я всегда чувствовал, что что-то не так. Надо было раньше тест сделать. Да пойми ты, Вера. Я хочу своего сына. Моего! Понимаешь? Не нужен мне чужой ребенок!
– Тогда я уйду вместе с Ромкой! – выкрикиваю в сердцах.
– И куда ты уйдешь? – Павел спрашивает равнодушно.
Содрогаюсь от понимания, что я в ловушке. Мне некуда уйти.
Когда мы с Пашей поженились и я забеременела, стал вопрос о комнате для ребенка. В нашей однушке было очень тесно даже нам двоим.
Тогда я продала бабушкину квартиру. Все равно ездить в Саратов из Москвы было далеко и хлопотно, а деньги от сдачи были небольшими. Я вложила свои накопления, и мы купили новую трехкомнатную квартиру. Не в центре, конечно, но в достаточно хорошем районе, где рядом есть садик и школа.
Во время сделки я была в роддоме и Паша занимался куплей-продажей. Старая его квартира была оформлена на маму, и новую он тоже оформил на нее. Меня это не устраивало, но было уже поздно что-то менять. И Паша сказал, что это не важно. Ведь мы женаты, разводиться не собираемся. У нас все общее. Какая разница, на кого что записано.
