Случайная двойня для босса
Алла Ларина
Глава 1
– Софья, ты сегодня обслуживаешь владельца отеля, – говорит мне управляющий. – Обслуживаешь по полному разряду, ты поняла?
– В смысле?.. То есть, весь вечер? – моргаю удивлённо, ставлю поднос с сервизом на тележку – я как раз забирала посуду для люкса из хранилища. – Он принимает гостей в номере?
Глеб Покровский, владелец сети отелей, куда входит и наш, прибыл к нам сегодня утром. Весь персонал ждал этого визита чуть не месяц, все с ног сбились.
Вообще-то я не против дополнительных подработок, всегда задерживаюсь, если нужно – это хорошо оплачивается, а деньги мне очень нужны… Но не совсем понятно, почему Роман Анатольевич так выразился.
Управляющий хмыкает, берёт меня за руку повыше локтя, понижает голос.
– Не изображай из себя дурочку. По полной – это значит, по полной. Делаешь то, что тебе скажут.
– Но… но… – я начинаю заикаться, до меня доходит, что именно мужчина имеет в виду. – Нет! Нет, извините, я не могу…
– Не дури, Софья, – качает головой Роман Анатольевич. – Иначе не только работу потеряешь, но и никогда больше ни в один отель не устроишься. Да и вообще в сферу обслуживания. Про чёрный список знаешь?
У меня ноги подкашиваются. Конечно, знаю. Не дай бог туда попасть… потом нормальную работу в принципе не найдёшь.
– Вот и делай, что сказано, – управляющий сразу подмечает мою реакцию. – Тебе для матери лекарство надо было импортное достать?
Киваю еле заметно, смаргиваю слёзы. Он и это знает…
– Будешь умницей, я договорюсь, и всё сделаем, поняла?
– Поняла, – шепчу пересохшими губами.
Очень хочется сбежать… Но как я появлюсь дома? У мамы агрессивная форма рака, у нас с ней никого больше нет, и если меня уволят…
Спустя час, как было велено, стою перед дверью люкса. На тележке рядом куча деликатесов, мне нужно сервировать стол, отработать ужин личной официанткой, а потом… потом делать, что сказано. Роман Анатольевич лично проверил все блюда, что-то вообще сам приносил – какой-то дорогой алкоголь, который хранится под его контролем.
Поднимаю трясущуюся руку и стучу в дверь.
– Ваш ужин, – говорю тихо, не поднимая глаз, когда створка открывается.
– Хорошо, – мужчина, отступивший от двери, даже не смотрит на меня, он параллельно разговаривает по телефону.
Проскальзываю внутрь, быстро накрываю стол скатертью, расставляю всё, что нужно. Покровский известен своим педантизмом. Всё должно быть по линеечке, и сервировку нужно делать полную – никаких перепутанных ножей, вилок и бокалов. К счастью, с этим у меня проблем нет, проходила обучение в своё время. Вообще-то я мечтала заниматься гостиничным бизнесом, может, стать когда-то управляющей… но жизнь внесла свои коррективы. Мама заболела – и мне пришлось бросить учёбу и пойти работать.
Торопливо заканчиваю расставлять закуски и отхожу в сторону. Опускаю голову, чтобы лицо было поменьше видно. Но, похоже, боссу это абсолютно неинтересно. Он возвращается из кабинета, закончив звонок, садится за стол, но теперь ставит перед собой ноутбук, на котором открыты какие-то графики и диаграммы.
Мне постепенно становится всё легче. Может быть, девушка ему и не понадобится? Может, это просто управляющий решил предугадать, так сказать, желания начальства – и ошибся?!
Алкоголь Покровский наливает себе сам, после того как, хмыкнув, оглядывает бутылку. Задумчиво делает один глоток, другой, слегка пожимает плечами. К концу ужина поллитровая бутылка пуста только на одну треть, то есть выпивает он немного. Я уже почти совсем успокоилась и даже позволяю себе исподтишка разглядывать мужчину. Когда ещё удастся посмотреть так близко на одного из списка Форбс. Не то чтобы меня это прямо сильно волновало… Но всё же.
Надо сказать, что, если бы не вся эта ситуация, в Покровского вполне можно было бы влюбиться с первого взгляда. Высокий, мускулистый, но не перекачанный, с небрежно уложенными густыми тёмными волосами и резкими, притягательными чертами лица… красота у него не слащавая, а по-настоящему мужская, цепляющая. Давлю вздох – такие мужчины и спутниц выбирают себе под стать.
Я уже убираю со стола опустевшую посуду, когда, вскинув глаза, случайно сталкиваюсь с мужчиной взглядом. И пугаюсь, как заяц, замираю, не в силах пошевелиться. Покровский выглядит… как-то странно! На впалых щеках проступивший сквозь лёгкую щетину лихорадочный румянец, глаза… в глазах словно пламя отражается.
– Глеб Евгеньевич, вы хорошо себя чувствуете? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю сообразить, что не надо бы мне ничего спрашивать.
– Да, – он мотает головой, снова кидает на меня непонятный взгляд. – Или нет… ничего не понимаю, – произносит тихо, словно про себя.
– Может быть, вызвать врача?
Не хватало ещё, чтобы меня в чём-нибудь обвинили! А вдруг ему из-за еды плохо или ещё из-за чего-то?! Ох, мамочки!..
– Нет, врача не надо… – мужчина вдруг перехватывает мою руку, тянет к себе, тяжело дыша. – У меня температура?
А дальше я веду себя, как полная и беспросветная дура! Сказывается, видимо, что последние два года ухаживаю за больной мамой, некоторые действия выполняются на автомате.
Я просто кладу ладонь ему сбоку на лоб и висок, а потом тянусь и прикасаюсь к коже губами.
И чувствую, как мужские руки сильно сжимают мою талию.
Глава 2
– Температуры нет, – еле выдавливаю из себя, с трудом переводя дыхание.
– А мне почему-то кажется, что я весь горю, – раздаётся тихий голос, и мои губы сминают в нетерпеливом поцелуе.
Ох… Никогда я такого не чувствовала… Опыта у меня, конечно, маловато. Точнее сказать, совсем почти нет. Но как-то раньше поцелуи мне казались какими-то… слюнявыми. Не впечатляли, короче! А сейчас…
Такое ощущение, словно у меня ни одной косточки в теле не осталось, оно мягкое и податливое, словно пластилин. Эти поцелуи, эти руки заставляют забыть обо всём на свете.
Я не соображаю, как и в какой момент мужчина переносит меня в спальню. Слегка очухиваюсь, уже лёжа на постели. Забыв обо всём, что мне говорил управляющий, пытаюсь вскочить… убежать… спастись от этих непонятных ощущений, которые будят в моём теле смелые мужские прикосновения, но мне не дают.
Такое ощущение, что Покровский совершенно не владеет собой. Что он мне шепчет… господи, я краснею вся, от макушки до пяток. А потом… потом он просто рвёт на мне платье горничной. И дальше не останавливается уже ни на секунду.
Только одно его тормозит. Мой вскрик от боли.
Мужчина замирает, всматриваясь в моё лицо. Свет в спальне тусклый, одна-единственная слабая лампа в углу.
– Ты… ты что… – тон прерывистый, растерянный.
Всхлипнув, прикусываю губу, и на меня тут же набрасываются с очередным поцелуем, успокаивают, убеждают в чём-то, но я ничего не слышу и не понимаю. А Глеб словно просит прощения за что-то, интонации вроде бы виноватые, но голос дрожит от еле сдерживаемой страсти, движения убыстряются, становятся резче, сильнее, и мужчина в конце концов, вздрогнув всем телом, прижимается ко мне с долгим низким хриплым стоном.
Я не успеваю толком ничего почувствовать, когда понимаю, что он и не думает останавливаться. Только теперь всё его внимание направлено на меня.
Не знаю, сколько проходит времени. Ночь уже точно перевалила за половину, когда я отключаюсь в объятиях мужчины. Он всё-таки довёл меня до невменяемого состояния. Никогда не подозревала, что удовольствие может быть таким сильным…
Просыпаюсь я резко, по ощущениям – спустя совсем короткое время. За неплотно задёрнутыми шторами занимается рассвет. Покровский спит рядом, обхватив мою талию рукой. Приподнимаюсь, пытаясь понять, что меня разбудило, и чуть не вскрикиваю. К счастью, успеваю зажать себе рот.
