Дочь мента (СИ) - Рахманина Елена

Я вижу, как в моё лицо летит его кулак, натренированный кулак спортсмена-дзюдоиста, и понимаю, что это конец, он может одним ударом меня убить. Вся сжимаюсь как могу, зажмуриваюсь, с ужасом представляя, какой сильной и страшной будет боль. 

До меня не сразу доход крик тёти, я даже не поняла, что она и дядя выскочили на лестничную клетку и дядя уже отбросил от меня Игоря. Тётя Вера подбегает, осматривает меня, а я ещё нахожусь в состояния шока, не веря, что он не успел завершить удар. Тётя тут же уводит меня в квартиру, но я почему-то оборачиваюсь, дабы посмотреть, как дядя пытается утихомирить Игоря. Слава всем богам, муж у тёти просто огромный амбал, другой бы сейчас с ним и не справился. 

Меня так сильно трясет, что аж подбрасывает и реальность я воспринимаю, словно рассматривая мир через стекло аквариума, только без рыбок: всё расплывается и идёт рябью. Тётя бегает вокруг меня, кудахчет, но лишь когда она дает мне в руки какой-то крепкий алкогольный напиток и просит выпить до дна, его тепло успокаивает и устаканивает мир, который потихоньку начинает проясняться. 

Тётя всё говорит и говорит, а смысл слов мне не понятен, улавливаю отдельные фразы, без возможности связать их между собой.

– Уля, что стряслось, расскажи мне, деточка? – спрашивает, присев наконец рядом. Она наливает мне ещё один бокал, и я рассказываю всё, что натворила. Про то, как Игорь в очередной раз выкинул меня посреди дороги, про Богдана, который неожиданно на ней меня подобрал, про поцелуй…

 – Ох, Уля, ты вся в мать. Та тоже такой была, тихая-спокойная до поры до времени, а потом взрывается, как бомба, и всё, пиши пропало.

Я пьяно улыбаюсь тете, потому что, когда она говорила о маме, мне всегда становилось хорошо. 

Вроде этот эпизод с Игорем длился долю секунд, а все силы будто в землю ушли. Мне дали ещё что-то выпить, кажется, успокоительное или снотворное, потому что уснула я мгновенно, не помню даже, как до подушки добралась. 

Когда я проснулась на следующий день, у меня, с одной стороны, было полное ощущение того, что я избавилась от тяжёлых оков, с другой – я понимала, что всё самое страшное ещё впереди. 

Вчера тётя звонила папе, предупредив, что я осталась у неё. Она говорит, что он был с ней спокоен и даже доброжелателен, – значит, пока ни о чём не знает и у меня есть небольшая отсрочка перед казнью. Но долго Игорь молчать не будет.

На телефон сыпались смс от друзей, которые вечером собирались в клуб и звали меня с собой, даже зная, что я, как обычно, буду отказываться. После нескольких пропущенных вызовов пришло сообщение от Богдана, короткое, сухое: «Перезвони мне. Б.» Мне было очевидно, кто этот «Б», читала эту строчку, наверное, раз сто, думая, чем удосужилась такой чести и как он нашёл мой номер телефона. 

***

Я сидела весь день как на пороховой бочке, ожидая, что вот-вот нагрянет с ОМОНом отец и заберёт меня от тёти, что, конечно же, в моих фантазиях, следовало за разговором с Игорем. Лишь случайно переключив канал на обзор спортивных новостей, я вспомнила, что мой бывший должен был сегодня утром уехать на соревнования по дзюдо в столицу. Как правило, такие знаменательные события я не забывала, потому что в период, предшествующий очередному турниру, он всё время проводил на татами, напрочь забывая про меня. Естественно, я всеми правдами и неправдами поддерживала его соревновательный дух.

Мне оставалось только молиться, что диалог с отцом не успел состояться, но, зная подполковника Евстигнеева, нельзя исключать его желание пощекотать мне нервы неизвестностью, заодно наказывая подобным образом. Ту стратегию, которую он избирал на подозреваемых в преступлениях, он вполне удачно использовал и в общении с дочерью. 

– Уля, хватит себя уже изводить, не ешь, не пьёшь целый день, бледная как покойница. Пошла бы погуляла с друзьями, развеялась, – причитала тётя, видя, как я бездумно нажимаю на кнопки пульта от телевизора. 

Только я не хотела добавлять в свою копилку грехов новые, ибо когда отец ее разобьет, он посчитает каждый из них. Но вместе с тем, с этой мыслью пришла апатия к возможным последствиям.

На сотовый позвонила моя лучшая подруга, отличница и передовик всех вечеринок – Милана. Она уже прознала, что я в гостях у тёти, иначе не стала бы настаивать.

– Уль, ты не представляешь, мой знакомый стоит на входе в ночной клуб «Токио», он нас пропустит и даже организует столик, там сегодня будет какой-то крутой московский диджей, ты должна пойти с нами, –  верещала подружка на том конце провода, захваченная эмоциями предвкушения вечерних развлечений. 

Я даже не видела, что тётя стояла в дверях, внимательно подслушивая, впрочем, труда ей это не составило, ибо громкие динамики облегчили ей разведывательную миссию. Тётя Вера встала передо мной уперев руки в бока и одними губами проговорила: «Соглашайся». Глядя ей в глаза, я, посмеиваясь, объясняю подруге, что мне нечего надеть, и спрашиваю, не одолжит ли она мне что-то из своего гардероба. Ну подумаешь, Милана меня на десять сантиметров выше. 

Мила на радостях, что я в первый раз на её памяти соглашаюсь куда-то пойти помимо библиотеки, закричала протяжное «а-а-а» в трубку, едва не порвав мне барабанные перепонки.

– Пошли пройдёмся по магазинам, купим тебе приличное платье, а не все эти монашеские наряды, которые ты выбираешь с позволения родителя и бестолкового Игоря.

Морщусь, потому что знаю, если тётя сейчас купит мне платье, хоть отдалённо подчёркивающее мои вторичные половые признаки, Игорь его сожжёт. Но потом, вспоминая все сорвавшиеся в нашу последнюю встречу с моего языка слова, осознаю, что, вероятнее всего, он сожжёт это платье прямо на мне. 

Тётя всегда обладала безупречным вкусом, поэтому её магазин пользовался успехом и приносил хорошую прибыль. Мои тёмные волосы чуть-чуть завиты на концах, на лице лёгкий макияж, благодаря которому я больше не выгляжу на пятнадцать лет, и коротенькое платье. Я рефлекторно поглаживаю приятную ткань, глядя на себя в зеркало перед выходом. Платьице короткое, облегающее, повторяя изгибы тела, кажется, так мало таит моих секретов и в то же время совсем не вульгарное. Верхняя часть наряда сделана из тонкой прозрачной сетки, подчёркивающей ключицы и плечи, но скрывающей зону декольте. Пока мы выбирали наряд, тётя всё повторяла, что стоит открывать либо грудь, либо ноги. А ноги мои были обнажены больше некуда. Платье настолько короткое, что нагибаться в нём чревато. Бархатные лодочки на приемлемой длине каблука завершали образ и не позволяли оторваться от созерцания себя в зеркале. 

Последние годы моя голова была так забита мыслями о том, что подумает Игорь и решит мой отец, что я всеми силами старалась привлекать как можно меньше к себе внимания, забывая про то, что я взрослая девушка. Пятый курс университета, до диплома рукой падать. И даже если я его не получу, если Игорь через отца добьётся своего, то я всё равно что-то придумаю, потому что дальше продолжать этот фарс невыносимо.

Глаза тёти лучились восхищением, и я сама чувствовала себя необыкновенно хорошенькой. Обняв родственницу, я накинула на плечи её пальто (благо тётя очень миниатюрна), потому что пуховик совсем не подходил к сегодняшнему образу, и отправилась вместе с друзьями в ночной клуб. 

Сказать, что я никогда не посещала таких мест, – ничего не сказать. Мой багаж знаний об увеселительных заведениях ограничивался посещением дискотек в период пребывания в детском лагере на летних каникулах. С тех пор ничего не изменилось.

N - город студентов, здесь много университетов, много приезжих из других регионов и даже стран, поэтому количество развлекательных точек гораздо больше, чем в любом ином городке с аналогичной численностью населения. Но слухи про это место долетали даже до меня. Едва переступив порог, я поняла – в «Токио» всё по-взрослому, число девушек в красивых и откровенных нарядах на квадратный метр превышало все разумные пределы, и на контрасте с ними я поняла, что выгляжу очень скромно. Однако большее удивление вызывали взрослые мужчины, которые, как мне казалось, не посещают подобные места.