— Так ты работаешь врачом? А Ди? И часто вы так…
Я стараюсь быть предельно честным, отвечаю как есть.
— А вы с Ди… вместе? — с осторожностью звучит. Даже не знаю, почему вопрос вызывает улыбку:
— Вместе живём, но мы не вместе. Она мне, как сестра.
Фрида хмурится:
— Значит ты… не женат?.. — немного краснеет. Это хороший признак — девчонка приходит в норму.
— Не женат, — зачем отвечаю, тоже не понимаю, но в душе приятное волнение разрастается.
Не желаю торопить, люди пережившие насилие сложно идут на сближение и личные разговоры. Им время нужно ощущение доверия.
— Было очень вкусно, — отставляет поднос Фрида, но нечаянно задевает ложку и она соскальзывает со стола и с бренчанием падает на пол.
Кажется ко мне ближе прокатывается. И я головой под стол ныряю, глазами найдя цель, но в тот момент, когда моя рука ложится на ложку, моей касается маленькая и холодная ладошка Фриды.
Я взглядом в неё упираюсь, Фрида — в меня. Это тянется несколько секунд, но каких-то нереально резиновых, за которые успеваю рассмотреть и то, как глаза девушки в удивлении распахиваются, зрачки расширяются, ноздри трепещут, полные губы приоткрываются, щёки заливаются румянцем…
Бах! И контакт разрывается…
Как воздух затаивает. Искра зарождается в зрачках карих глаз. Ток бежит по телу… руке… и… сшибает меня. В это самое мгновение — Фрида отдёргивает ладонь и торопливо выпрямляется.
Что это было?
Сглатываю пересохшим горлом и с самым обычным видом возвращаю ложку на стол.
— Да, от меня тоже иногда убегает, — с непринужденностью качаю ложечкой и кладу её на поднос.
— Вы… — жуёт слова Фрида, — спасибо вам… за всё… — подкупает мирный тон. Фрида такая спокойная и тихая. Дальше едим почти молча. Я редко задаю вопросы. Она отвечает не на всё. С большей охотой меня озадачивает.
— И что, ты готов со мной дальше возиться?
— Вроде уже…
— Зачем?..
— Спасаем так. Мне важно помогать другим. И особенно считаю необходимым помогать юным девушкам, попавшим в твою ситуацию.
— Почему?
— Личное, — веду плечом.
— И много… таких… как я?
— Не представляешь сколько, — киваю с грустью, не очень желая на эту тему говорить.
— Но, увы, помочь могу единицам.
— Если у вас это так часто, почему полиция?
— Фрида, ты не кажешься глупой, скорее подавленной, растерянной, утратившей желание жить… — Девушка перестаёт жевать, чуть краснеет. — У нас государство давно прогнило, — продолжаю мысль. — Бароны держат страну, правительство, полицию… Обращаться и надеяться на помощь бессмысленно. Никогда не знаешь наверняка, на какого именно полицейского попадёшь. А волонтёров, как я, по пальцам сосчитать, поэтому не отказывайся от нашей помощи. Мне кажется… мы все помогаем друг другу.
Через пару дней она уже выглядит намного лучше, улыбчивей, приветливей, и я на свой страх и риск, позволяю ей выйти в основной дом.
Тут и Ди радуется прогрессу. Девчонки хорошо ладят. Мы устраиваем вечер — праздник «первая неделя победы над демонами Фриды». Немного вина, музыка, непринуждённая беседа.
— Спасибо вам за вечер, — улыбается Ди, — но у меня очень важная встреча.
— Ди, надеюсь ты помнишь… — строго напоминаю, что не стоит светится, но она клятвенно заверяет, что осторожна.
После ухода Ди в зале повисает тишина, всё же помощница у меня умеет поддержать беседу, и общий настрой сделать лёгким.
Мы ещё немного сидим с Фридой. Я пытаюсь говорить на сторонние темы, чтобы девушку не спугнуть. Она рассказывает некоторые мелочи своей прошлой жизни: что училась, что отец владел небольшой лодкой…
— А где сейчас отец? Он тебя может искать?
Фрида мрачнеет.
— Спасибо, вечер был замечательный, — встаёт, бледная как мел. — Нужно посуду убрать.
— Я что-то не так сделал? Сказал? — было ловлю её за запястье, как девчонка руку одёргивает и упирается в меня ненавидящим взглядом.
— Прости, — озаряет, что её отца больше нет в живых. — Сглупил, — не полезу с этим впредь, всё что нужно, и так узнаю. Но потом, когда она созреет.
Слежу за ней, отмечая каждый жест и взгляд в мою сторону.
У меня никогда не было отношений с такими как Фрида. Но сейчас точно понимаю, что эту девчонку должен заполучить себе.
Мне нравится смотреть как она хозяйничает. Её движения плавны и спокойны, и это как гипноз. Она методично мылит посуду, ополаскивает руки и долго оглаживает одной другую. Она всё делает как-то привычно, будто это её кухня и её дом. А я наблюдаю и чётко понимаю, что Фрида для меня магнит. А может дело в вине, воспламеняющем кровь…
Даже не сразу осознаю, что уже стою рядом.
Помогаю, вытираю посуду, складываю на столе: горкой тарелки, чашки рядками, салатницы. И как бы невзначай соприкасаюсь то бедром, то рукой, то плечом. Проверяю — не шарахнется ли от меня девчонка, и она удивляет: чуть краснеет, но улыбается.
— Прости, — говорит так, словно не я, а она виновата в очередном столкновении.
Фрида выключает воду, протирает салфеткой раковину, выставляет губки и средства для мытья ровно на полочках. Я с стою рядом с бокалом вина, смотрю на неё, подперев плиту задом.
— Ты хорошая хозяйка, — банально, но всё же. — Если у тебя проблемы с жильём, родственниками, можешь подумать о моём предложении… — многозначительно умолкаю. Фрида сбивается с ритма, косится в недоумении, и я продолжаю: — Предлагаю тебе остаться с нами. Если конечно, готова терпеть меня и Ди, — не ожидаю от себя такого откровения, как впрочем, не ожидаю и согласия:
— Это мило, Лео, — мнётся смущённо Фрида. — Я… не уверена, но благодарна за приют, предложение… Мне нужно подумать, — продолжает вытирать уже совершенно сухую раковину, избавляя поверхность даже от намёка на разводы.
— Конечно. Минут пять есть!
Очередной взгляд девчонки наполнен искренним недоумением.
И я глухо смеюсь:
— Да, тебе лучше решать быстрее, чтобы знал, как действовать, если за тобой приедут.
— И ты думаешь сможешь защитить? — голос надламывается.
— Сделаю всё возможное, — размазываю ответ, но предельно честно. Я не могу обещать то, что не в моей полной власти.
Мне бы понять, что в её голове. Почему то бешенством глаза горят, то сладким шоколадом кажутся. То ощеривается диким зверем, то робеет.
Нужно бы ей с психологом пообщаться.
Да и вообще, хотелось бы её куда-нибудь вывести прогуляться, но нельзя! Опасно…
Ещё через пару дней, она уже не вздрагивала при моём приближении.
Фрида
Он хороший. И Ди замечательная.
Из этой компании только я выбиваюсь. Мне с ними не место. Я грязная… Больше не порядочная. Притягиваю смертельные неприятности.
А им не хочу смерти!
Значит мне нужно сбежать! Парочка с меня пока глаз не сводит, несмотря на свободу, которую обещали. Вроде позволяют ходить по дому, а вот на улицу — нет. Не со зла, правда, волнуются.
И это их погубит.
Мне нужно сбежать!
И я сбегу чего бы мне это не стоило. На любую подлость пойду, но сбегу…
Разозлятся, не поймут, затем простят, потом забудут, зато живые останутся.
Так себя настраиваю и убеждаю несколько дней, вот только близость с Лео странно на меня действует. Как-то волнительно рядом с ним. Жарко и томительно. Может так моя благодарность себя ведёт? Совесть? А может расчётливая стерва, которая постоянно шепчет, что он красив, мил, обходителен. Что ему нравлюсь, и это бы нужно использовать.
А его интерес хорошо читался по взглядам, улыбкам, осторожным жестам, как бы нечаянным прикосновениям. Жаль только мужской интерес сводится к одному — сексу! И платить за сомнительное «удовольствие» приходится отнюдь не им. Лео как и Леон просто хочет меня поиметь!
Не только они. До Леона были другие… в Испании, но никто не позволял в мою сторону таких бесчинств, как Барон.
