Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь (СИ) - Тоцка Тала

И Богдан ходил потерянный, мрачный, вот тогда Ольга и узнала, что с Леной, той темноволосой девушкой, муж был знаком еще со студенческих времен. И даже встречался одно время, когда с Олей было все не определено.

Теперь она смотрела в серые глаза мужчины, глядевшие на нее с надеждой, прислушивалась к своему сердцу и понимала, что там тихо как на поверхности озера в безлунную ночь. Ни звука, ни проблеска. А еще понимала, что не хочет светловолосую дочку. Хочет похожую на Аверина. Как Анютка.

— У меня уже есть светловолосая девочка, Богдан. Моя племянница светловолосая и синеглазая. Я хочу такую как эта, — она успокаивающе подмигнула малышке, та довольно заулыбалась. — Мы с тобой оба рецессивные, так что без вариантов.

— Не понял, Оля. Ты сейчас пошутила?

— Какие уж тут шутки!

— Но, Оля, послушай…

— Оставь меня в покое, — тихо, но твердо сказала она, отводя руку бывшего, — ты можешь пробовать сколько угодно. Только без меня. Кстати, я слышала, ты сейчас живешь не один. Твоя девушка в курсе, какие предложения ты делаешь своей бывшей?

Он ничего не успел ответить, Оля подхватила Анютку на руки и быстро пошла по направлению к детскому магазину. В сердце по-прежнему было тихо и спокойно, она шла и улыбалась своему отражению в стеклянных витринах — стройной девушке с маленькой девочкой на руках.

Ей никто не давал ее тридцать, везде принимали за малолетку. Как и сестру Данку, у той до сих пор в супермаркетах спрашивают документы, подтверждающие, что ей есть восемнадцать лет. Больные вечно принимали за интерна или медсестру-практикантку, даже Аверин тогда так решил…

Вспомнилось их первое знакомство, и Оля улыбнулась собственным мыслям, как тут снизу послышалось требовательное:

— Оля, пижама!

Спохватилась и проследила за маленьким пальчиком. Они остановились у магазина мужского белья, в витрине стоял мужской манекен в кальсонах и лонгсливе. Оля поспешно потянула девочку прочь.

— Это пижама для дяди, солнышко. А нам надо для девочек. Это вон там, пойдем.

Они обе получили море удовольствия от шоппинга. Видимо, аверинская пассия часто баловала дочку разными нарядами. Анютка с удовольствием мерила выбранные платьица, в то время как Настя проделывала это же с видом вселенской мученицы.

Оля купила девочке платье, джинсы со свитером, домашний костюм и пижаму. Еще тапочки и новую расческу. Теперь смотрела на лазающего по веревочным лестницам лабиринта ребенка, а сама пила капуччино с пышной шапкой молочной пены.

Ожил телефон, заиграла знакомая мелодия. Волошин.

— Дядя Сережа, доброе утро, — кивнула на приветствие из трубки, — что-то случилось?

— Оленька, я просто подумал, что тебе надо знать, — Волошин прокашлялся, неумело маскируя смущение. Сердце застучало чуть сильнее. — Мы пробили по этой Виноградовой. Очень своеобразная особа. Нигде не работает, сидит с ребенком, при этом живет в ста квадратах в фешенебельном районе. Не столичная штучка, конечно, но и не село. Не замужем, но живет явно не по средствам. Я запросил свидетельство о рождении девочки…

— И? — сердце уже ощутимо колотилось где-то в горле.

— В общем… Отчество ее — Константиновна.

«Какой же ты, все-таки, гад, Аверин…»

А чего она ждала? Оля на автомате улыбнулась Анечке и помахала девочке рукой. Та повисла на веревочной лестнице, состроив забавную рожицу. Оля вздохнула.

Что она узнала особенного? Или все-таки надеялась, что девочка похожа на Аверина совершенно случайно, а пострадавшая Виноградова приехала в столицу найти знакомого, которого тоже совершенно случайно зовут Костя Аверин?

Ну бред же. Однако, расказанное Волошиным внесло в ее душу еще больший раздрай. Молодая — слишком молодая! — незамужняя девушка с ребенком живут в достатке, у девочки официальное отчество Константиновна. Может ли это говорить о том, что Аверин знает о ребенке и, так же, как и всем своим бывшим контрактницам, помогает Юлии и дочке?

Нет, она пока еще не сошла с ума, и в сказки об аверинской уникальной регенерации верит так же, как и в его две игрек-хромосомы. Но все-таки… Костя все время говорил о сыновьях, а выходит, у него есть девочка, и он о ней знает, обеспечивает материально и… не общается?

А вот это совсем не похоже на Аверина. Хвастаться сыновьями и скрывать дочь это вовсе не в его характере.

— Дядя Сережа, — звонить Волошину было стыдно, но без конца варить все это в своей голове тоже не хотелось, — а в свидетельство Аверин вписан как отец?

— Нет, — прозвучал немного озадаченный голос из трубки, — там вообще никто не вписан, прочерк стоит.

— Просто я подумала, что Аверин не стал бы помогать этой Виноградовой, если бы она отказалась записать на него дочь, — забормотала Оля, оправдываясь. — Он же помешанный. У него все должно быть оформлено и задокументировано.

— Я тоже об этом думал, Олечка, — задумчиво ответил Волошин, — но кто ж их разберет, этих миллионеров. Может им всем сыновей подавай наследников, а дочка — так, в нагрузку?

Ну нет, с этим Оля была решительно не согласна, но не делиться же ей с Волошиным! Она торопливо попрощалась и обернулась на знакомый голос.

— Оля, здравствуй!

Ей радостно улыбался рыжеволосый мужчина с залысинами. Оля порылась в памяти и выудила имя — Олежка. Они вместе проходили интернатуру, он пытался за Олей ухаживать, но безрезультатно. И в итоге в прошлом году привез ей в отделение жену с аппендицитом.

Жена сейчас стояла рядом, вцепившись в его локоть с таким видом, будто все окружающие женщины готовы бороться с ней за Олежку до первой крови.

Оля вспомнила, что они знакомы и приветливо улыбнулась. В конце концов, никто не виноват, что у нее ужасная память и на имена, и на лица.

— Оль, а напомни, сколько диету держать после операции? Через месяц уже можно суши есть? Анжелочка просит, а я уже забыл.

Олежка ушел работать в фармацевтическую компанию, начал хорошо зарабатывать и страшно этом гордился.

— А какая операция?

— Так аппендицит!

— Снова? Олег, мы твоей жене еще в прошлом году аппендикс вырезали. Разве может быть два аппендикса? Ты еще скажи, что он заново вырос! Забыл уже, чему тебя учили?

— Двух аппендиксов быть не может, — с недовольным видом ответил Олег, — я это прекрасно помню. В вот вторая жена может быть вполне!

Анютка выскочила из лабиринта раскрасневшаяся и довольная, бросилась к присевшей на корточки Оле. Обхватила за шею перемазанными ладошками и задышала в ухо.

Оля прижала к себе девочку, а потом начала дуть на взмокший лобик с прилипшими темными прядями.

— Это ваша девочка? — спросил Второй Аппендицит, тьфу ты, Вторая Жена, как ее там?..

— Анжелочка, у Оли нет детей, — со скорбной физиономией проговорил Олежка. — Или ты удочерила девочку, Оля?

«Точно, Анжелочка… Что? Удочерила?»

— Это дочь моей знакомой, — ответила Оля, хватая за руку Анютку и уводя подальше от любопытно пялящейся на девочку парочки. Как в зоопарке, честное слово… — Всего хорошего. А диету можно и дольше соблюдать, хуже точно не будет.

— Пойдем на каток, — предложила малышке.

«Там точно никаких знакомых!»

Встала в очередь в прокат, чтобы подобрать себе и Анютке коньки. Девочка прилипла к ограждению и с восторгом следила за ледозаливочной машиной.

— Олька! Сколько лет, сколько зим! — подняла глаза и увидела бывшую сокурсницу Натку. За руку бывшей однокурсницы держался мальчишка лет семи.

— Привет, — без особого энтузиазма отозвалась Ольга.

Натку было сложно вынести из-за бесконечного потока самых удивительных словесных конструкций. С другой стороны, она отдыхала от Натки уже семь лет, поэтому потерпеть недолго было можно.

— Как дела? Все хорошеешь! — затараторила та. — Слышала, ты развелась? Слушай, правильно, только что детей нет, плохо, конечно. Ты это, мать, не тяни, рожай для себя, а то часики, знаешь, тикают…

— Натка, извини, мне надо идти, — Оля направилась к Анечке, проклиная собственное неумение посылать подальше таких как Натка.