Все еще впереди - Запата Мариана

Джош, тоже несший полные пакеты в обеих руках, остановился на полпути к дому и, нахмурившись, обернулся.

– Мисс Лопес! – снова раздался слабый, еле слышный голос где-то неподалеку.

Я бездумно направилась к мальчикам.

– Кажется, это она к тебе обращается, – предположил Джош и, прищурившись, посмотрел на кого-то за моей спиной.

Ко мне? Это я мисс Лопес? Настала моя очередь хмуриться. Интересно, почему Джош так решил? Я посмотрела через плечо – и едва не застонала при виде розового халата на крыльце симпатичного желтого дома через дорогу.

Та пожилая женщина назвала меня мисс Лопес?

Она помахала хилой рукой, подтверждая мои худшие опасения.

Да. Назвала, и не раз.

– Кто такая мисс Лопес? – спросил Луи.

Я фыркнула, разрываясь между негодованием – это ж надо: назвать меня самой распространенной латиноамериканской фамилией! – и желанием вести себя по-добрососедски, пусть даже я не знаю, что этой женщине нужно.

– Видимо, я, малыш, – ответила я Луи и, подняв руку с пакетом, который весил меньше всего, помахала пожилой женщине.

Она снова взмахнула костлявой рукой, подзывая меня.

Самое трудное в воспитании двух маленьких людей – быть для них примером. Все время. Они с удовольствием тебе внимают. Запоминают каждое твое слово и каждый жест. Я на собственном горьком опыте убедилась, что их мозг словно губка впитывает абсолютно все. Когда Джош был маленьким, он залип на слове «дерьмо». Он употреблял его постоянно и по любой причине. Уронил игрушку – «дерьмо». Споткнулся – «дерьмо». Нас с Родриго это забавляло. Остальных не очень.

Я хотела привить детям хорошие манеры, значит, приходилось подавлять инстинктивное желание поворчать, когда меня что-то расстраивало или раздражало. Я подмигнула мальчикам, повернулась к нашей новой соседке и прокричала:

– Одну минутку!

В ответ она помахала рукой.

– Парни, давайте отнесем покупки и выясним, что нужно этой… – я чуть не ляпнула «старушке», но вовремя исправилась, – соседке.

Луи жизнерадостно улыбнулся и пожал плечами, а Джош проворчал:

– Я тоже должен идти?

Я пихнула его локтем:

– Да.

Краешком глаза я увидела, как он закатил глаза.

– Можно, я побуду дома? Я никому не открою дверь.

Меня ранило его недавно появившееся желание никуда не ходить со мной. Однако я не подала виду и, открывая дверь, бросила ему через плечо:

– Нет.

Стоит лишь позволить ему остаться дома, назад дороги не будет. Я это знала и собиралась относиться к нему, как к маленькому, как можно дольше, черт возьми.

Джош застонал вслух, а я поймала взгляд Луи. Подмигнула ему, и он подмигнул мне в ответ… обеими глазами.

– Мне нужны мои телохранители, Малыш Джоши. – Я открыла дверь и жестом пригласила младшего в дом.

«Малыш Джоши» фыркнул и чуть громче обычного топнул ногами, проходя мимо меня в дом. Он молча помог мне разложить вещи: часть убрать в холодильник, остальное оставить на столе, чтобы разобрать позже.

Мы перешли на другую сторону улицы, я держала Луи за руку, а Джош плелся позади. Дверь в желтый дом оказалась закрыта.

Я кивнула на нее.

– Котенок, постучи.

Луи не пришлось просить дважды. Он постучал и отошел ко мне. Джош стоял прямо за нами. Через минуту дверь медленно приоткрылась, в образовавшейся щели на миг мелькнуло облако белых волос.

– Вы пришли, – произнесла женщина, распахивая дверь. Взгляд ее молочно-голубых глаз перескочил с мальчиков на меня и обратно.

Я улыбнулась и рассеянно погладила Лу по светлой голове.

– Чем мы можем помочь вам, мэм?

Женщина отступила на шаг, и я смогла лучше разглядеть бледно-розовый халат, примерно до середины застегивающийся на кнопки. Опущенные тонкие, бледные руки дрожали – признак возраста. Уголки узких губ приподнялись, и женщина спросила:

– Вы стрижете волосы?

Я совсем забыла, что дала ей свою визитку.

– Да.

– Не могли бы вы немного подровнять мне волосы? Я записана к парикмахеру, но внук слишком занят и не может меня отвезти, – пояснила она и сглотнула, привлекая внимание к морщинистой обвисшей коже на шее. – Я начинаю походить на хиппи.

Обычно меня раздражают люди, которые, узнав о моей профессии, начинают требовать льготное обслуживание: бесплатную стрижку, услуги на дому, скидку – или, что еще хуже, я должна все бросить и обслужить их в первую очередь. Вы же не просите врача о бесплатном осмотре? Так почему же некоторые считают, будто мое время менее ценно, чем у других специалистов?

Однако…

Мне не обязательно смотреть на дрожащие, обвитые венами руки мисс Перл или облако ее тонких белых волос, чтобы понять – я не смогу ни отказать ей, ни взять деньги за стрижку. Ведь она моя соседка, к тому же ее внук должен был отвезти ее в парикмахерскую, но не сделал этого. В детстве я до безумия обожала дедушку с бабушкой, особенно бабушку. Теперь питаю слабость к моим пожилым клиентам и всегда делаю им скидку.

Джинни уже давно перестала спрашивать, почему я так поступаю, но уверена, она понимает. Конечно, несправедливо давать отдельным людям скидку, но, на мой взгляд, жизнь порой несправедлива, и если вы собираетесь возмущаться тем, что пожилые платят меньше вас, то я бы вам посоветовала не лезть не в свое дело.

А это пожилая, склонная осуждать людей женщина… Я сжала плечо Луи.

– Хорошо. Если хотите, могу вас прямо сейчас подстричь.

За моей спиной что-то буркнул Джош.

Женщина улыбнулась так светло и радостно, что мне стало неловко за недовольство, которое я испытала, услышав ее оклик.

– Я вас ни от чего не отвлеку?

– Нет, ну что вы. Только схожу домой за ножницами.

«Не срезайте слишком много».

«Это слишком много».

«Можете сделать покороче?»

«Мой мастер обычно стрижет не так. Вы точно знаете, что делаете?»

Уже после первого замечания следовало понять, что все пройдет не так легко, как мне хотелось. В моей профессии клиенты делятся на два типа: одни позволяют делать с их волосами, что заблагорассудится, другие трясутся над каждой прядкой. Большая часть моего терпения тратится на мальчиков, так что я обожаю клиентов, которым все равно. На мой взгляд, я разбираюсь в том, кому какая стрижка подходит, и никогда не стала бы делать нечто сложное и требующее долгой укладки тому, у кого нет на это времени. Конечно, если только меня об этом не попросят.

Однако я молчала и улыбалась, слушая пожилую соседку и пытаясь подстричь ее так, как ей хотелось.

– Где вы обычно стрижетесь? – спросила я, с исключительной осторожностью орудуя заостренными ножницами, чтобы не повредить тонкую кожу. Не хватало еще случайно ее порезать.

– «У Молли».

Луи лежал на полу в нескольких футах от нас и рисовал что-то в тетради, а старая кошка мисс Перл обнюхивала его обувь. Джош уткнулся в игровую приставку. Он еще раз спросил меня, можно ли ему остаться дома, и я ответила то же самое, что и в первый раз. Не знаю, почему он сегодня не в духе, но не собираюсь переживать об этом слишком сильно. Просто у него сегодня не лучший день выдался. Не стану попрекать его этим, у меня такое тоже бывает.

– Вы знаете, где это? – спросила мисс Перл, перечислив незнакомые мне улицы.

– Нет. – Я покачала головой.

– Правда? Так вы не местная?

Вспомнился Родриго, и у меня заныло сердце. Я сглотнула и призналась:

– Нет. Я из Эль-Пасо. Я несколько лет жила в Форт-Уорте и немножко в Сан-Антонио до того, как переехать сюда.

– Вы разведены? – без экивоков поинтересовалась она.

Вот за что я люблю пожилых людей – им совершенно наплевать на то, какие чувства у тебя вызовет их вопрос. В прошлый раз она уже спрашивала, есть ли у меня муж, а теперь ей понадобилось окончательно все прояснить.

– Нет.

Более неодобрительного вздоха я еще не слышала. Я даже не сразу осознала, как она восприняла мой ответ.

Ну и ладно. Мне все равно, что она обо мне подумала. Нет ничего плохого в том, чтобы быть одинокой незамужней матерью. Или, в моем случае, одинокой незамужней тетей.