Акватория любви - Лэнгтон Джоанна

Дженнифер шла за Никосом по тенистой аллее к особняку, а мысли — одна неприятнее другой — наскакивали друг на друга, все больше и больше повергая ее в уныние.

— Мне нужно позвонить Роузмари, — прервала она молчание. — Надо сообщить ей насчет коттеджей…

— Нет, не надо! — не терпящим возражений тоном заявил Никос. — Во всяком случае, сейчас я не вижу в этом необходимости. И вообще, я не хочу, чтобы ты звонила в Англию, пока я не выясню все, что считаю нужным.

Опешив от столь категоричного тона, Дженнифер молча таращила на него глаза.

— Хотя твоя сестра и в разводе с Добсоном, я не поручусь, что она не проболтается. Скорее всего, она потребует от своего бывшего муженька объяснений, а я не хочу, чтобы он раньше времени узнал о том, что его обман уже раскрыт, — объяснил Никос.

От возмущения Дженнифер заскрипела зубами.

— А тебе не кажется, что все это не только вопрос твоего хотения? — взяв себя в руки, тихо спросила она. — И вообще, позволь мне самой решать, что лучше для моей семьи!

— А теперь послушай, что я тебе скажу, — бесстрастным тоном ответил Никоc, держа ее на прицеле глаз. — Если хочешь, чтобы я помог твоей семье пережить всю эту передрягу, делай так, как я велю. Ну а если нет, поступай как знаешь, только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

— Ты что, мне угрожаешь? — дрогнувшим голосом спросила Дженнифер.

— Отнюдь, — возразил Никос, упрямо мотнув головой. — Всего лишь излагаю факты. На данный момент у меня нет оснований доверять кому-либо из вашего семейства. Это распространяется и на твоего отца, и на твою сестру. Кроме того, я рассчитываю в ближайшее время прояснить некоторые обстоятельства. Если же кто-то из вас, будь то случайно или преднамеренно, сообщит новость Добсону, тот наверняка скроется. Ну и что тогда мне делать? — Он развел руками и, прищурив глаза, завершил: — Разве что прийти к неутешительному выводу, что Добсон не единственный вор в вашей семье…

— Спасибо на добром слове! — пробормотала Дженнифер, опуская глаза, и почувствовала, что щеки заливает краска.

— Не за что. Я всего лишь обрисовал тебе ситуацию, ну а ты уж теперь решай сама, что лучше для твоей семьи.

Да, ситуация лучше не придумаешь! И обрисована на редкость доходчиво и красочно… Дженнифер прекрасно поняла, что ей хотят сказать. Ее поставили перед выбором: либо она ни о чем не сообщает сестре, либо ставит под сомнение доброе имя семьи.

— Значит, теперь я твоя заложница? — спросила Дженнифер, поднимая на него глаза. — Я верно поняла?

Никос помолчал, а потом, окинув ее с ног до головы долгим, пристальным взглядом, спросил чуть хрипловатым голосом:

— А ты хотела бы?

Заметив, как изменилось выражение его глаз, Дженнифер напряглась и поспешила отвернуться, сделав вид, будто рассматривает особняк. Немного придя в себя, она ахнула от восторга. Казалось, утопающий в зелени старинный дом сошел со страницы роскошного альбома.

— Летний дом семьи Костеасов, — не скрывая гордости, поведал Никос. — Два года назад я его полностью отреставрировал. Хотел сделать сюрприз к юбилею бабушки Теодоры.

Ничего себе летний дом! Сколько же тут комнат…

Словно отвечая на ее вопрос, Никос продолжил:

— Правда, теперь он несколько отличается от оригинала… Сзади новая пристройка.

Поднявшись на ступени, Никос толкнул массивную дверь плечом, вошел сам и жестом пригласил Дженнифер. В просторном прохладном холле царил уютный полумрак: ставни высоких окон были закрыты, и свет проникал лишь через круглое витражное окно над площадкой широкой лестницы, украшенной резными балясинами. Никос молча провел ее в большую гостиную, кивнул на диван в нише широченного окна, выходившего в сад, а сам направился к внушительных размеров старинному буфету красного дерева..

Дженнифер села, сняла жакет и выглянула в окно. За деревьями поблескивала серебром рябь речушки, отражая зелень рощи на дальнем берегу. Все вокруг дышало тишиной и покоем, и Дженнифер, немного расслабившись, с интересом огляделась. За дверцами буфета скрывался холодильник и бар с напитками. Никос молча налил коньяку и себе, и ей и так же молча протянул ей стакан. Она сделала маленький глоток и невольно поморщилась: она никогда не любила спиртное, но по телу разлилось живительное тепло и постепенно напряжение отпустило ее.

Никос поставил свой нетронутый стакан на низкий столик, сел в кресло напротив и какое-то время молча смотрел ей в глаза, а потом негромко сказал:

— Вчера я ошибся на твой счет. И был очень груб. Вообще-то, для меня это нехарактерно… Просто все время, пока я был с тобой, я страшно злился и хотел тебя обидеть.

Пораженная его искренностью, Дженнифер кивнула, сжала губы и, почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, опустила голову. Наконец она увидела в Никосе мужчину, в которого была когда-то безнадежно влюблена. Гордого, упрямого, но справедливого: он всегда признавался в своих ошибках, хотя по натуре был крайне самолюбив, и сознание своего собственного несовершенства было для него страшнее смерти. Мужчину импульсивного и страстного: он мог быть высокомерным и жестоким, но мог растопить ее сердце одной лишь своей улыбкой. Только сейчас Дженнифер с болью вспомнила, что Никос еще ни разу ей не улыбнулся.

— Хотел меня обидеть? — повторила она и тут же подумала, ну что за идиотский вопрос! Конечно же хотел.

А что, собственно говоря, в этом удивительного? Ведь три года назад Никос сам вычеркнул ее из своей жизни. Сколько раз она поднимала трубку и думала, а вдруг это он? И потом только что он совершенно недвусмысленно дал ей понять, что подозревает если не ее саму, так ее родных в преступном сговоре с Робертом. Она тихонько вздохнула. С этим ничего не поделаешь…

Никос рассмеялся — коротко и зло — и спросил:

— И ты еще спрашиваешь?!

Дженнифер вздрогнула и, подняв глаза, узнала этот пристальный, напряженный взгляд пронзительных карих глаз, который преследовал ее в снах и заставлял кровь быстрее бежать по жилам.

— Ты не можешь не чувствовать, как я тебя хочу, — словно с неохотой признался Никос. — Как это ни прискорбно, но за эти три года ничего не изменилось. Ты возбуждаешь меня так же, как и в то памятное лето.

Повисла тягостная пауза, и с минуту тишину гостиной нарушало лишь журчание речной воды за растворенным окном. Дженнифер лихорадочно пыталась осознать то, что услышала. Что Никос хочет ей сказать? Неужели он хочет возобновить с ней отношения? Хотя зачем же еще ему понадобилось признаваться в том, что он ее хочет?

Дженнифер подняла голову и, встретив его взгляд, негромко спросила:

— А ты привык получать все, что захочешь?

— Да, — ответил Никос, пожав плечами с таким видом, словно хотел сказать: ничего не поделаешь, вот такой уж я уродился.

— В таком случае, Никос, боюсь, мне придется тебя разочаровать, — дрожащим голосом пробормотала Дженнифер. — Мой ответ — нет. И незачем было все это мне говорить…

Она не знала, то ли ей плакать, то ли смеяться, и внезапно горло перехватило спазмом, а из глаз брызнули слезы, испугав и ее саму, а еще больше Никоса.

— Дженнифер… Не надо… — буркнул он и, с минуту поколебавшись, вскочил, сел с ней рядом, обнял за плечи и попытался успокоить: — Ну пожалуйста, не плачь!

— Извини… — заикаясь, выдавила Дженнифер сквозь всхлипы и снова залилась слезами, словно его признание прорвало плотину. — Никос, я не хотела, чтобы все так вышло…

— Я был груб с тобой, — пробурчал Никос, а про себя подумал: зачем он это сказал? И почему продолжает обнимать ее? Сжав ладонью ее хрупкие плечи, придвинул ее к себе и шепнул: — Успокойся!

— Разве ты виноват, что Роберт оказался таким подонком? — Дженнифер отдалась на волю чувств и, уткнувшись лицом ему в грудь, пробормотала: — Не хочу даже думать о нем сейчас…

— Вот и хорошо. — Никос чуть отстранил ее от себя и, одной рукой взяв за подбородок, заглянул в лицо.

Разум подсказывал: сейчас самое время задать ей пару вопросов, но вместо этого другая рука, словно сама по себе, потянулась и расстегнула заколку. Роскошные золотисто-рыжие волосы рассыпались по плечам — и соображения разума мигом отступили на задний план. Усилием воли Никос напомнил себе, что Дженнифер спала с мужем сестры и что она законченная лгунья, но все равно не мог оторвать взгляда от ее огромных зеленых глаз.