Развод с мужем. После (СИ) - Инфинити Инна

Мамочки, куда я попала и побыстрее бы декрет.

На шестом месяце я больше не могу скрывать живот. Он виден даже в балахонах.

- Ты уйдёшь в декрет?! - в ужасе восклицает начальница, главный бухгалтер. Хорошая женщина, я с ней сработалась и даже немного жалко подводить ее своим уходом в долгий отпуск.

- Да….

Хватается за сердце. Причём не картинно, а в прямом смысле.

- Вам плохо, Лариса Юрьевна? - подскакиваю к ней.

- Все! Я увольняюсь! - рычит. - Нет моих сил больше это терпеть!

Мне не на шутку становится страшно.

- Только возьмёшь на работу нормального сотрудника, как он уходит! - продолжает возмущаться. - Я задолбалась. Где мне это нужно? Работа превратилась в помойку, людей нет, все увольняются. Ты не увольняешься, но в декрет. Это почти то же самое. Опять кого-то искать на твоё место. Я устала…

Она выпивает залпом валерьянку и продолжает причитать. Я чувствую себя немного виноватой. Начальница и правда хорошая. На ее хрупких женских плечах огромная ответственность. Компания не смогла пережить последний финансовый кризис, рассыпается на глазах, гендиректор злой, постоянно на всех орет.

А по-моему, он ещё заставляет ее вести двойную бухгалтерию, чтобы скрыть часть доходов. Но это только мое подозрение. Просто однажды проходя мимо кабинета гендиректора, я слышала возмущённый голос Ларисы Юрьевны о том, что на ней как на главбухе уголовная ответственность, поэтому она не будет что-то там делать. Что именно, я не расслышала. Да и не было у меня цели подслушивать под дверью.

К моему декрету обстановка совсем накаляется. Так что жалость к Ларисе Юрьевне сменяется желанием побыстрее уйти с этой работы. Не знаю, сохранится ли компания к концу моего декрета и будет ли мне куда возвращаться. Думаю, нет. Но вроде у нас по закону декретницы хорошо защищены.

В декрете я делаю глоток свежего воздуха и начинаю готовиться к ребёнку. У меня будет девочка. Дочка. Я очень рада и с нетерпением жду малышку.

Матвей никуда не ушел из мыслей и из сердца. Во время работы мне удавалось отвлекаться, но в декрете с большим количеством свободного времени на меня обрушилась целая лавина воспоминаний о бывшем муже. Я снова плачу по ночам в подушку и представляю счастливого Матвея с новой женой.

Теперь мне хочется рассказать ему о ребёнке. Чтобы сломать счастье его новой семьи. Ведь наверняка вторая жена Матвея не обрадуется, узнав, что у ее возлюбленного есть ребёнок от другой женщины. Пускай страдает. Я хочу, чтобы его новая жена страдала. Хочу, чтобы Матвей общался с нашим ребёнком, брал его в свою новую семью, а вторая жена бесилась из-за этого.

Может, она уйдет от Матвея, узнав, что у него есть ребёнок от другой?

Конечно, я не знаю, состоит ли Матвей в новых отношениях. Может, он один, как я. Но мое воображение упорно рисует рядом с ним новую жену. Умную, красивую, работающую и не ревнивую. Мое воображение рисует, как Матвей с ней счастлив и сравнивает со мной. Не в мою пользу, конечно же, сравнивает.

Когда я уже близка к тому, чтобы позвонить Матвею и рассказать про ребёнка, у меня отходят воды. На месяц раньше срока.

Глава 11. Дочь

Все происходит слишком быстро. Я планировала рожать по контракту в хорошем месте у рекомендованного врача, который наблюдал мою беременность. Я даже не сразу понимаю, что у меня отошли воды. Несколько минут таращусь на лужу подо мной, не понимая, что это. А потом чувствую резкий спазм. Боль ни с чем несравнимая и ранее мною не испытанная. До меня доходит: это схватки.

Я только успеваю вызвать скорую и позвонить родителям. Бригада приезжает не очень быстро. Схватки нарастают, становятся сильнее. Врачи успокаивают, говорят: «Сейчас приедем и сразу родишь». Меня принимает дежурная бригада. Доктора шутят, подбадривают. А мне не до смеха. Очень скоро врачам тоже становится не до смеха, потому что КТГ показывает сильное замедление сердцебиения ребёнка.

Начинается суета. Врач кого-то вызывает. Приходит женщина в белом халате, смотрит на экран КТГ.

- Я пока скажу, чтобы подготовили операционную, - произносит акушерка и выходит за дверь.

Мне становится страшно. По лицу текут слёзы, схватки мучительно болезненны. Обещали, что придет анестезиолог, но до сих пор его нет. Акушер-гинеколог и пришедшая врач о чём-то переговариваются, не могу разобрать слов. Затем женщина подходит ко мне, надевает на одну руку резиновую перчатку и бесцеремонно засовывает в меня пальцы.

Я кричу от резкой боли.

- Тише-тише, - успокаивает врач.

- Срочно везите на кесарево! - строго командует женщина, вытаскивая из меня пальцы.

- В чём дело? - задаю вопрос врачу, скуля от боли.

- На схватках сильно замедляется сердцебиение, не можем больше рисковать.

- А почему оно замедляется?

- Могут быть разные причины. Скорее всего, гипоксия.

Меня быстро катят на каталке по коридору. Я смотрю в белый потолок с лампами, плачу и почему-то дрожу. Зубы стучат друг о друга, как будто я голая на морозе. В операционной анестезиолог-таки есть. Проделывает какие-то манипуляции, и по позвоночнику струится холод. А следом отнимается все, что ниже пояса.

- Через шесть минут ты станешь мамой, - подмигивает мне по-доброму. - Ну чего ты плачешь? Уже же не больно.

Слёзы не прекращают бежать по лицу ни на секунду. Я не знаю, почему. Анестезиолог продолжает шутить и подбадривать, но я не запоминаю ни одного его слова. А потом я слышу детский крик и поворачиваю на него голову. Вижу ребёнка в крови.

Это мой ребёнок?

- Тринадцать тридцать, - кто-то громко объявляет время.

- Ну вот, ты теперь мама, - проникает в уши голос анестезиолога.

- Что было с ребёнком?

- Сильное обвитие пуповиной. Дважды вокруг шеи и вокруг тела.

- Это ничего?

- Ну сейчас ребёнка осмотрят. Но закричал почти сразу.

Я ничего в этом не понимаю, но «почти сразу» мне не очень нравится. Через какое-то время мне приносят дочку, завёрнутую в больничное одеяло, и прикладывают ее к груди. Я начинаю рыдать ещё сильнее. У девочки такое малюсенькое личико. Я целую ее щечки. Дочка сначала молчит, а потом начинает плакать.

- Ну что ты, Настенька? - говорю ей. - Не плачь. Мама рядом.

Анастасия. Я решила назвать дочь так. Полетаева Анастасия Матвеевна. По-моему, хорошо звучит. После развода я не стала возвращать свою девичью фамилию. Почему, не могу ответить даже самой себе.

- Мы сейчас отвезём ее в детскую реанимацию, - говорит акушерка, что приводит меня в дикий ужас.

- В реанимацию?!

- Да, недоношенная и закричала не сразу. Но внешне с ребёнком всё хорошо. В реанимации будет под пристальным наблюдением. Если не будет тревожной симптоматики, то переведут к тебе.

- А я сколько дней тут буду?

- После кесарево обычно лежат пять дней, если нет осложнений.

Дочку увозят. Мое материнское сердце моментально сжимается. Как же она будет там без меня? В реанимации…. Страшно. К ней будут хорошо относиться? А если она будет плакать? Я хочу встать с кушетки и побежать вслед за дочерью, но Ноги меня не слушают. Я не могу подняться.

- Я хочу к дочке, - рыдаю. - Пустите меня к ней.

- Ты в своём уме? - анестезиолог вовремя меня ловит, когда я с силой отталкиваюсь локтем от кушетки. - Тебе самой надо в реанимацию отходить от кесарева.

- Я хочу быть с дочкой!

- Всё с твоей дочкой будет хорошо. Это обязательная процедура. Все недоношенные отправляются в реанимацию. Порядок такой.

- Пожалуйста, - продолжаю рыдать. - Я хочу быть с ней.

- Успокойся, - приказывает. - Тебе надо поспать и отдохнуть. Знаешь, сколько бессонных ночей тебя ждёт?

Не слушая мои протесты, меня катят во взрослую реанимацию отходить после кесарево. Это очень большая палата, подряд стоят кровати с роженицами. Кто-то спит, кто-то разговаривает по телефону, кто-то пытается неуклюже ходить, держась за какую-то специальную штуку.

Меня перекладывают на кровать, медсестры суетятся, подключают меня к аппаратам. Я чувствую, как меня покидают силы. Не могу даже позвонить маме и сказать, что родила. Телефон выпадает из рук. Я моментально проваливаюсь в сон.