Доктор Лапа для властного папы (СИ) - Мара Алекс

Роман с готовностью кивает.

— Совершенно никакого смысла.

— А зря. У тебя всего одна дочь. Надо вовремя успеть завести много детей, пока твои пловцы способны добраться до цели без допинга.

— что? и…

16.

Если он будет и дальше так реветь медведем, то повредит голосовые связки.

Ну ладно, признаю, я выразилась не самым медицинским языком, но всё равно это был полезный совет, а Роман велел мне всегда и во всём быть откровенной.

Оценивающе смотрю на него.

После моего высказывания о его пловцах прошло минут пять. Роман вроде как наругался вдоволь, уже не такой багровый, но по-прежнему злой. Зато перестал возмущаться и рекламить своих пловцов без необходимости. Я ж просто предупредила, а он…

— Роман, ты не так понял. Это был комплимент!

— Да неужели?!

— Конечно! Ты такой умный, красивый и успешный, что я хочу, чтобы у тебя было много детей, похожих на тебя. Поэтому и сказала... то, что сказала.

— Не смей сомневаться в моих пловцах! — бурчит недовольно, но вроде как мои комплименты его немного успокоили.

— Конечно, я в них не сомневаюсь! Они самые лучшие их всех пловцов в... этой комнате.

Роман бросает взгляд вокруг — в столовой только мы с ним.

— Ты всегда такая честная?

— К сожалению, да.

Он усмехается. Если имеет какие-то претензии в отношении моей пагубной привычки всё говорить как есть, то держит их при себе.

В этот момент внезапно распахивается дверь столовой, и, не успеваю я даже повернуть голову в сторону пришельца, как раздаётся резкий женский голос, который словно выстреливает прямо в грудь.

— А это ещё что за недоразумение?

Смотрит девушка, конечно же, на меня.

С презрительным выражением лица..

Непроизвольно оглядываю себя и не нахожу ничего криминального в моём внешнем виде. У меня сегодня был длительный и подробный спор с фирмой, которая ухаживает за территорией и за растениями, поэтому одета я по-спортивному, и, вполне возможно, к волосам прицепились какие-нибудь сучки-листочки, но реакция девушки уж слишком драматичная.

Следом за ней появляется запыхавшийся дворецкий. Бросает на нарушительницу порядка осуждающий взгляд и подходит к Роману.

— Прошу прощения, господин Ахтаров! Я предупредил, что у вас трапеза, но…

— Ничего страшного. Лиза, иди в свою комнату, я разберусь с тобой после ужина. И постарайся контролировать то, что говоришь, иначе я отправлю тебя обратно к матери.

— Я не поеду к ней! Она терпеть меня не может, и я её! Она душит меня своими требованиями, понимаешь?! Я приехала к тебе, а ты... Так, значит?! То есть меня ты запираешь в комнате, а рядом с собой оставляешь эту... эту…

Девушка пыхтит от гнева, сжимает кулаки. Ещё немного — и начнёт топать ногами как рассерженный ребенок, коим, впрочем, и является.

— Лялю! — помогаю ей закончить предложение. А что? Иначе так и будет пыхтеть в дверях, и повар не сможет принести десерт А мне хочется сладенького. Роман отучил меня от здорового питания по вечерам, и я теперь грешу вкусненьким на ночь, хотя и продолжаю с этим бороться.

Вдруг замечаю, что Ахтаровы смотрят на меня одинаково непонимающими взглядами. Похоже, они не поняли слово «ляля». В том, что они отец и дочь, сомнений нет Девочка чудо как похожа на отца, и манера поведения тоже поразительно схожа с тем, как недружелюбно он встретил меня при первом прибытии. А главное — Лиза унаследовала его глаза, совершенно изумительные, — ярко-голубые, с той же глубиной и одновременно дерзкой искоркой, которая сразу цепляет внимание.

— Ты знаешь родителей твоей мамы? — спрашиваю Лизу.

Сначала она вопросительно смотрит на отца, как делают дети перед тем, как погладить незнакомую кошку, а потом кивает.

— Ну… да, знаю, а что?

- У них голубые глаза?

Она снова смотрит на отца, в этот раз с тревогой. А поздно волноваться, дорогая моя, ты уже попала в поле моего внимания, и выхода нет. Теперь буду активно причинять тебе добро.

—Д...дда. У дедушки голубые глаза.

— Ага! Я так и думала. В доме есть твоя фотография с мамой, и у неё карие глаза.

Наличие у неё предков с голубыми глазами повышает шансы рождения голубоглазых детей. Таких, как ты.

— Чего? — Лиза выглядит совершенно дезориентированной поворотом разговора.

Вот и хорошо, поделом ей. Нечего было обзывать меня недоразумением.

— Разве ты не учила правила наследования на уроках биологии? Я тебе завтра объясню, ладно?

Напротив меня раздаётся булькающий звук — это властный папа выражает своё отношение к изучению генетики. Дикарь.

— Ладно, — как-то уже покорно соглашается Лиза. Ей вроде как лет пятнадцать-шестнадцать, но из-за обильной косметики она выглядит старше. Однако моим неожиданным экскурсом в основы генетики я сбила её с толку, и теперь она кажется совсем ребёнком.

— Тебе повезло унаследовать папины глаза, они феноменально красивые.

— Ага. — Лиза смотрит на отца, теперь уже намного более спокойно, без обид и претензий. — А что такое ляля? — спрашивает вполне себе вежливо.

— Я имела в виду, что ты приняла меня за папину подружку, да?

— Ну... да. А разве нет?

— Конечно, нет. Я работаю на твоего папу. Меня зовут Лапонька.

— Только не говори, что это твоё имя!

— У меня есть и другое, стандартное имя, но я предпочитаю называться Лапонькой, потому что... твой папа очень смешно из-за этого раздражается.

В глазах Лизы на мгновение зажигается дружелюбный огонёк, как будто она готова улыбнуться. Она смотрит на отца, но тот только усмехается и продолжает есть, демонстративно не участвуя в нашем разговоре.

Меня это не устраивает.

Ещё в самом начале он сказал, что в мои обязанности входит помочь ему с дочерью. Но для этого мне потребуется и его участие, потому что, если судить по сегодняшнему знакомству, то Лиза — крепкий подростковый орешек, расколоть который будет непросто.

17.

— Лиза, если ты чуть-чуть отодвинешься, то повар сможет зайти и принести нам десерт Если хочешь, можешь присоединиться к ужину. Я уверена, что твой папа этому обрадуется.

«Папа» обрадованным не выглядит. Поднимает на меня тяжёлый взгляд, однако не возражает и не ругается за то, что я нагло вмешиваюсь в его жизнь, а это уже хорошо.

Лиза напоминает маленького раскрашенного зверька, её взгляд одновременно просящий и враждебный. И в этом взгляде есть целый спектр эмоций — интерес, настороженность, проверка границ. Почему-то мне кажется, что Роман был точно таким же в молодости, колючим и осторожным. У него и сейчас тоже такой взгляд: вроде суровый и недружелюбный, но в глубине — мягкость и нужда в человеческом внимании.

Лиза подходит к столу, но при этом морщится.

— Я не ем сладкое, у меня диета.

Замечаю, как Роман багровеет, сжимает десертную ложку с такой силой, что она сгибается. Он явно собирается высказаться насчёт диет в таком возрасте.

Я могла бы присоединиться к его возмущениям и объяснить Лизе с медицинской точки зрения, почему диета ей совершенно не нужна. Но с подростками так делать нельзя. Зачастую полезная рекомендация, особенно от родителя, воспринимается ими в штыки, как приказ или упрек.

Поэтому я сдерживаю рвущиеся наружу возражения и полезные советы и выдаю очередную неожиданность.

— Твой папа тоже на диете.

Гнев Романа тотчас переключается на самую очевидную цель — на меня.

— Я?! С какой стати?! Я не собираюсь...

— Я только что посадила тебя на диету. Лиза, представляешь, твой отец ест на ночь горы жареного сыра и ещё всякие жуткие вещи!

— Я знаю! Я поэтому никогда с ним не ужинаю, меня тошнит даже когда смотрю на его еду! — Растеряв всю враждебность, Лиза садится рядом со мной и при этом не сводит глаз с подноса, на котором расставлены тарелочки с разными десертами. —О… Что это вы едите? Всё наверняка вредное.