Невинная для двух боссов (СИ) - Алая Бетти

– Ты такая сладенькая, пчелка… не могу… в тебя хочу…

– Дмии… ооо! АААХ! ДИИИМАААА! – стонет, зарывается пальцами в мои волосы, подаётся вперед, ко мне.

Быстро расправляюсь с пуговицами ее рубашки. Лифчик нет времени снимать, так что задираю его. Облизываюсь, глядя на торчащие небольшие грудки.

– Блядь… – бросаюсь на них, как оголодавший зверь.

А девочка стонет. Уже даже голосок не сдерживает. Знаю, что опасно, но её крики для меня как самая желанная музыка. Блядь, дожили. Лесовский сошел с ума от обычной девчонки.

Но я не могу. Просто с собой не справляюсь. Яйца уже болят нахуй, так сильно я хочу в киску Вари. Малышка откидывается, прикрывает глаза. Тащится от моих ласк. Такая открытая, честная девочка. Ей хорошо, она это показывает. Не жеманничает, не корчит из себя недоступную.

Хотя она такая и есть. Недоступная для простого мужика. Но мы с Олегом подобрали ключик.

Вжих!

Почти рву молнию на её юбочке. Нетерпеливо, резко. Как охеревший от гормонов подросток.

– Садись, пчелка… давай, вот так… сейчас снимем колготки, нахуй трусы…

– Я не могу… – шепчет, но я гашу этот ее порыв поцелуем.

Вбираю губки в рот, нагло ласкаю её языком. Пошло, мокро. Пиздец как возбуждающе. А она уже не сопротивляется. Принимает меня. Не замечаю, как Варя уже стягивает с меня рубашку.

– Хулиганка, – выдыхаю ей в губы, сажаю на раковину и ласкаю киску, – ты такая мокрая, милаш… почему сопротивляешься?

– Это не… аааах… правильно… не… АААА! Боже… еще… – наслаждаюсь её реакцией.

– Почему? – шепчу на ушко, танцуя пальцем вокруг сладкой набухшей вершинки клитора, – тебе хорошо, мне хорошо. Что не так?

– Вы босс, а я… ААА! Дима…

– Хватит выкать, – рычу, насаживая её на свои пальцы, – твоя девочка отошла уже после вторжения Шатрова, ммм?

– Я… АХ! Остановииии…! Я почти… почтииииии… – шепчет, сокращаясь на моих пальцах.

– Умница моя… а теперь приступим к самому сладенькому…

Глава 7

Варя

– … вот! А потом тебе нужно будет зайти и подписать… Варя? Ало! Хьюстон! Прием, вызывает земля! – слышу голос своего кадровика Любы.

– Ой! – подпрыгиваю, – прости! Задумалась.

– Ты где витаешь? – сурово хмурится.

– Я…

Блин, и как тут не погрузиться в сладкие воспоминания? Моё тело до сих пор потряхивает. А в голове вата. Ох уж эти боссы!

– Дима… что ты… АХ! – прохладные пальцы Лесовского ласкают меня между ног.

Так хорошо! Господи! И необычно! От того, что нас могут понять и страшно, и остро. Я меняюсь, становлюсь иной. Сначала робко, потом смелее расстегиваю рубашку Лесовского.

Он такой настойчивый. Целует, шепчет такие сладкие слова, что я таю, словно мороженка на солнышке. Гуляю пальцами по его крепким мышцам. Над правым соском у Димы небольшая татуировка.

Выполненный грубыми штрихами рисунок тигра.

Знаю, что нам нельзя и была серьезна с Олегом. Но как можно устоять перед такими ласками?

Баба должна ублажать мужика. Это ее природа.

Вздрагиваю, когда в голове вспыхивает голос бывшего. Его установки пустили корни внутри меня. И стягивают горло, словно удавка.

– Что такое? – голубые глаза Димы согревают, а руки, лежащие на моих голых ляжках, дарят спокойствие.

Он разбивает все сомнения одним голосом. Мягкий, вкрадчивый. Нежный, но мужественный.

– Ничего, – выдыхаю.

– Ну так, как твоя киска, пчелка? – мурчит Лесовский, – зажила уже? Не болит, не тянет?

– Нет, – отвечаю на открытый взгляд.

Он лезет в задний карман брюк, достает презерватив.

– Тогда сейчас мы с тобой немного поиграем, – шепчет, ловко разрывая упаковку и надевая резинку на твердый ствол, – потому что я просто не могу… хочу в тебя, малыш.

Вся дрожу в предвкушении. Мне хочется ощущать его губы на своей коже. Слушать его шепот. Чувствовать в себе большой член. Боже, да что со мной? Он же точно играет!

Или нет?

Можно ли быть таким правдоподобным? Настоящим? Мужчиной с большой буквы. И врать при этом.

– Вот таааак… потихонечку, моя пчелка… расслабься, – он гладит мою попку, входит медленно и аккуратно, – обхвати меня своей киской…

Пищу, кусая губы до крови. Утыкаюсь в сильное плечо мужчины. Пыхчу. он толкается, скользит.

– Такая мокрая… Варя, ты очень мокрая… порочная пчелка… блядь, как же туго!

– Ммм! Ммм! – мычу, впиваясь ногтями в его плечи.

– Вот и всё… ты моя, малышка… – толчок, затем следующий, – до самого донышка тебя оттрахаю… воооот… шире ножки, Варя.

Позволяю Диме меня направлять. Почему так хорошо? Это же всего лишь секс!

– Не могу… не могууу… – хнычу, чувствуя яркий стягивающийся сгусток внизу живота.

– Можешь, девочка… можешь, – рычит он, голос ниже, очень возбужденный.

Вокруг всё испаряется, лишь наши тела, мокрые звуки шлепков друг об друга. Боже! Это не я! Не я!

Толчки резкие, уверенные, быстрые.

– Дима… Дима…

– Да, малыш, кончи… с моим именем на губах… блядь, ты такая тугая. Варенька… сука… давай-ка тебя ускорим… где наша кнопочка…

– Аааах! – он глушит мой вой поцелуем.

Массирует клитор подушечкой большого пальца. И узел разрывается. Рассыпается по телу спазмами, дрожью. Как же хорошо кончать с мужчиной!

– Умница… О ДА! СУУКААА… – рычит он, делая жесткие обрывочные толчки и замирает.

Так и стоим. Он обнимает меня, тыкается в шею носом.

– Моя сладкая пчёлка… ты ахуенно кончаешь.

– Я… я… – язык заплетается.

Как я работать буду?! Еще даже не обед. А мне уже хочется в теплую постельку и крепко заснуть. Тело накрывает тяжесть. Мы с Лесовским глубоко дышим. Мужчина не спешит отстраняться.

– Давай чуть так постоим, – говорит тихо, – в тебе так жарко и приятно, малышка. Ты невероятно нежная и тёплая.

– Дима… я… не хочу быть игрушкой, – всхлипываю, – не смогу…

После оргазма на меня обрушиваются сомнения. Два таких альфа-самца использовали меня – неумелую дурёху, чтобы скрасить досуг. Всё! Хватит! Финита!

– О чем ты, малыш? – вяло тянет он, находя мои губы.

И тут я понимаю. Это же очевидно! Для них это нормально! Развлеклись и всё. Катя говорила, что готовила номер постоянно, а значит… какая же я дура!

– Ни о чем, – стараюсь быть строгой, – мне нужно работать, Дмитрий Борисович.

Отталкиваю его, начинаю натягивать колготки.

– Так, что стряслось, пчелка моя?

– Не называйте меня так! – холодно говорю, – или вы каждой своей любовнице прозвища придумываете?

Он непонимающе хлопает ресницами. Застегиваю рубашку, приглаживаю волосы. Гляжу на себя в зеркало. Блин! У меня прям на лбу написано: «Ее только что качественно трахнули!»

Ууу!

Разворачиваюсь и сверлю взглядом Лесовского.

– Я всё понимаю, Дмитрий Борисович. Для вас с Олегом Ивановичем это игрушки. А я… – замолкаю.

– Да, да? – он игнорирует моё слабое сопротивление и прижимает меня к себе, – продолжай ругать меня. Ты такая сексуальная, когда так хмуришься.

– Я обычная девушка! И понимаю, что вы оба… оба… в общем…

Вся моя уверенность испаряется. Начинаю метаться в руках Лесовского, но он крепко меня держит.

– Мы оба что, пчелка?

Блин! Ну почему от его «пчелка», я начинаю возбуждаться? Снова? Серьезно?! Во все глаза таращусь на Диму. Вернее, Дмитрия Борисовича. Пора вытравливать эти фамильярные обращения. Мы – босс и подчиненная, не более.

Но почему так стучит сердце? Словно готово выпрыгнуть прямиком в загребущие лапы этого хитрого кота?

Вырываюсь, Лесовский отступает. И когда бегу к выходу, слышу смешок. И слова, от которых внутри всё переворачивается.

– С чего ты взяла, что мы играли?

Они, словно заевшая пластинка, крутятся в голове. Что это значит?

– Варя! – гаркает Люба, – ты доксы забирать собираешься? Обед скоро!

– Да, давай…

Беру бумаги. Я постоянно на созвоне с Катей. Конечно, о нашей горячей конференции умолчала. Но работать у Шатрова тяжело, так что я готова учиться.