Я поняла это, потому что его глаза опасно сузились, и он перебил меня:
— Через какое-то время?
— Ну, да, я подумала, что когда перееду, то сниму квартирку в городе, может быть, в таунхаусе...
— Их сдают на год, — сообщил он.
— Ну, ладно.
— Ты не будешь жить в городе целый год.
— Не буду?
— Ни хрена.
— А где я буду жить?
— Здесь.
Я снова уставилась на него широко открытыми глазами.
— Здесь? — спросила я.
— Да.
— Но я не могу переехать сюда.
— Черт возьми, почему нет?
Я моргнула, не зная, что ответить, потому что ответ очевиден. И этот ответ: я не могу переехать сюда, потому что мы знакомы всего неделю.
Макс продолжал:
— Если я уезжаю, детка, то, когда вернусь, хочу, чтобы ты была в моей кровати, а не в какой-то кровати в таунхаусе в городе.
— Макс...
— И пробыв вдали от тебя несколько месяцев, я не хочу тратить время, ожидая, пока ты приедешь на гору, или тратить бензин, добираясь до тебя, когда ты изначально должна быть здесь.
— Макс...
— Или трахать тебя одну ночь в твоей кровати, другую — в моей.
— Макс...
— Таскать одежду туда-сюда.
— Макс! — громко сказала я, чтобы привлечь его внимание.
— Что?
— А как же арендаторы?
— Ты будешь жить здесь, Герцогиня, я перестану сдавать дом в аренду.
Я снова моргнула и начала:
— Но что насчет...
— Именно по этой причине я и не могу сохранить землю, которую оставил мне Керт. Без доходов от аренды будет сложнее.
Эта новость заставила меня перестать дышать.
Потом я спросила:
— Ты мог бы сохранить ее, если не потеряешь доходы от аренды?
— Да, но ты переезжаешь сюда, так что я теряю доходы от аренды.
Неожиданно мой день стал ярче, и, чтобы сделать его ярче и для Макса, я предложила:
— Так я могу помочь.
Но день Макса явно не стал ярче. Я поняла это по тому, как потемнело его лицо.
— Нет, не можешь.
Я положила ладонь на его челюсть, на сердце у меня полегчало.
— Если я перееду сюда, то не смогу жить, ничего не вкладывая.
— Сможешь, детка.
Я опять моргнула, сердце снова упало.
— Что? — спросила я, ничего не понимая.
— Денег не мало, их более чем хватает, с лихвой. И все будет хорошо, у нас будет хорошая жизнь, мы сохраним землю. Пользуясь доходами от аренды, я уже выплатил кредит на строительство, так что дом не заложен, остаются налоги и коммунальные платежи, а их я оплачиваю.
— Но...
— Это не обсуждается.
— Но...
— Ты будешь тратить свои деньги на свои шикарные шмотки. И можешь посадить цветы и покупать всякие штуки для кухни.
Я уставилась на него в шоке. Он правда сказал «посадить цветы и покупать всякие штуки для кухни»?
Я с готовностью напомнила:
— Макс, несколько лет назад мы отметили начало нового тысячелетия.
— И что?
— То, что я буду зарабатывать деньги. Я могу помочь.
— Нет, — отрезал он коротко, твердо и окончательно.
Я снова уставилась на него.
Потом спросила:
— Это все? Нет?
— Это все. Нет.
— Я думала, для тебя не проблема, что я зарабатываю больше.
— Не проблема.
Я больше не была шокирована, а снова находилась в замешательстве.
— Я не понимаю.
— Для меня не проблема, что ты зарабатываешь больше. Проблема в том, что ты хочешь платить по моим счетам.
Вот оно что. Мистер Колорадо такой мачо. Я так и знала, что где-то должен быть подвох.
— Если я стану жить здесь, это будут наши счета, — заметила я.
— Когда ты станешь жить здесь, ты будешь моей женщиной, а я забочусь о своей женщине, так что это мои счета.
Потеряв терпение, я воскликнула:
— Алло! Макс! Мы в двадцать первом веке. Следуй за мной в мир, где существуют сотовые телефоны, системы спутниковой навигации и компьютеры, которые можно носить в кейсе, вместо ЭВМ размером с целую комнату. О, и где женщины уже много десятилетий вносят финансовый вклад в семейный бюджет.
Его лицо осталось таким же темным, а голос был низким и беспощадным, когда он сказал:
— Не смешно, малышка.
Я напряглась всем телом и вытаращилась на него:
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
Мы молча смотрели друг на друга, а я чувствовала себя так, словно на меня обрушилась целая серия ударов в живот. Я лежала на спине, но мне все равно не хватало воздуха.
У меня имелась противоречивая информация о состоянии дел с банковским счетом Макса, но эти сведения поступали не от Макса. До сих пор.
Я сложила вместе то, что знала.
Я знала, сколько стоило снять его дом на неделю — небольшое состояние. И то, что я заплатила, не было самой высокой стоимостью. В зимние месяцы арендная плата была почти вдвое выше того, что заплатила я. Если он был дома только два месяца в году и дом постоянно сдавался, а он сказал, что так и было, особенно зимой, он сделал на нем состояние.
И он уже выплатил кредит.
И у него было два квадроцикла, снегоход, мотоцикл, машина, накрытая брезентом, и Чероки не самой последней модели, но далеко не старый. И приходящая домработница.
Может, он и не богат, но точно неплохо обеспечивает себя.
Чего он не желал, так это позволить маленькой женщине внести вклад в совместные финансы. Он позволит своей мужской гордости помешать сохранить его гору нетронутой.
Да, вот он, подвох. Та часть, когда хорошее начало совместной жизни с кем-то превращается в плохое. Мою кожу начало покалывать от страха, но я слишком сильно была занята попытками контролировать ярость, которая почти ослепила меня.
— Гордый и упрямый, — прошептала я, и мой взгляд превратился в сердитый.
— Что? — спросил он, нахмурившись.
Я быстро скатилась с кровати и принялась лихорадочно копаться в одежде, которую мы разбросали вчера ночью. Схватив его футболку с длинным рукавом, я выпрямилась и натянула ее через голову, запутавшись в многочисленных складках.
— Гордый и упрямый, — бормотала я из-под футболки, сражаясь с рукавами.
— Нина, ложись обратно в кровать.
Я наконец-то отдернула футболку и сердито зыркнула на Макса.
— В точности как твоя мама! — обвинила я, повысив голос.
Его и так сердитое лицо стало пугающим, а голос зазвучал предостерегающе.
— Нина, ложись обратно в кровать.
— Нет! — рявкнула я. — В кровати ты можешь делать со мной все, что захочешь, Макс, и когда ты это делаешь, признаю, мне это нравится. Но когда ты не трахаешь меня, ты не можешь мне приказывать.
Его брови сошлись у переносицы, и он тихо и сердито пророкотал:
— Что за херня?
Закатывая рукав, я наклонилась вперед и фактически проорала:
— Ты! Мистер Колорадо Мачо Макс! Ты не можешь мне приказывать, не можешь говорить мне, что делать! Не позволять мне участвовать в диалоге! Не позволять мне участвовать в нашей жизни! — Я закончила подворачивать рукав и взмахнула рукой. — Ты считаешь, что если я буду жить здесь, то мне захочется, чтобы утес испортили? Думаешь, мне захочется видеть там дом, или таунхаус, или гостиницу? Думаешь, я захочу, чтобы тут ездило больше машин, разрушив тишину и покой этого места? Думаешь, я захочу видеть разрушение, которое устроят на горе люди и строительство? — Я начала закатывать второй рукав и закончила во весь голос: — Нет! Я не хочу этого! Но разве ты предоставишь мне выбор? Разве ты позволишь мне помочь? Снова нет!
Макс откинул одеяло, а я, резко развернувшись, наклонилась, чтобы отыскать свои трусики в куче одежды. Я увидела, что штанина его джинсов поползла прочь, и поняла, что он встал с кровати. Я нашла свои трусики, схватила их и, развернувшись, сделала шаг назад, увидев, что Макс подошел близко и застегивал джинсы.
Я наклонилась и натянула трусики, ободрав царапины на ноге, но не обратив внимания на боль.
— Я могу посадить цветы и покупать всякие штуки для кухни. Ты сошел с ума! — завопила я.
— Это мой дом, детка, моя земля, моя ответственность. Эта земля принадлежит моей семье больше сотни лет.
