Бабочка - Харви Кэтрин

Но после рассказа этой женщины о гомосексуальном акте все это начинало выглядеть не так уж невинно. Ее история полностью меняла восприятие снимка.

Потому что (и О’Мэллей это знал) как только снимок будет напечатан, люди начнут спрашивать себя: Если когда-то Дэнни Маккей предавался извращениям, то вполне вероятно и то, что он мог содержать публичный дом, порножурнал и тому подобное.

Фотография и показания этой женщины добьют Дэнни.

Лейтенант О’Мэллей не знал, как поступить. Ему нравился Дэнни Маккей, и он собирался голосовать за него в ноябре. Но он был человеком совести и не мог утаивать свидетельские показания.

В номере Маккея в гостинице «Сенчури Плаза» все бурлило. Пока Дэнни гримировали для телевидения, его ассистенты и советники репетировали с ним написанную на скорую руку речь. Сбоку стоял сенатор с угрюмым видом, с ним дочь, выглядывавшая из-за его плеча.

Дэнни был в хорошем расположении духа и добром здравии. «Джек Даниэл» согрел его и вселил уверенность, как в былые добрые времена. Речь казалась удивительно удачной. Америка будет умолять его стать президентом, когда он закончит свое выступление. Дэнни собирался очень тонко намекнуть на то, что даже имя великого Джона Кеннеди было замарано клеветниками.

К Дэнни подошел один из секретарей:

— К вам детектив О’Мэллей. Он хочет поговорить с вами.

— После, — отмахнулся Дэнни.

— Что, ты думаешь, ему нужно? — спросил Боннер.

— Наверное, он продает билеты на бал полицейских. Но когда другой секретарь прибежал и сообщил, что звонит мисс Хайленд, Дэнни вскочил, сорвал салфетку с шеи и бросился к телефону. Из всех его сторонников Беверли Хайленд была самой влиятельной персоной. Ее трехдневное молчание подкосило Маккея. Поднимая трубку, он жаждал услышать хорошие новости. Господь услышал его молитвы.

Она не только не верила всем этим россказням, но и собиралась сделать публичное заявление на следующий день в поддержку его выдвижения на пост президента.

— Я ничуть не сомневаюсь, отец мой, — сказала она тихо, по своему обыкновению, — что все скоро забудется, и вы получите по заслугам.

Линда Маркус сидела, прислонившись к дверному косяку, и наблюдала, как последние лучи тихоокеанского заката оставляют на небе оражнево-желтые полосы. От океана поднимался горячий и просоленный воздух. Стоял июнь. По радио вещал комментатор: Объявилось еще двое людей, знавших Дэнни Маккея в его бытность священником в Техасе. Одна из них тоже когда-то содержала публичный дом в Сан-Антонио. Некто мисс Хэйзл Кортланд подписалась под заявлением, что Дэнни Маккей и Боннер Первис поставляли девочек для ее заведения. Второй человек — бывший пастор из Остина, штат Техас. Дэнни Маккей как-то заезжал в тот город с миссией возрождения. Его преподобие Уайт утверждает, что в пятидесятых годах Дэнни работал на некоего Билли Боба Магдалену, который однажды исчез при невыясненных обстоятельствах. Господин Маккей давал сегодня утром объяснения полиции по поводу этого исчезновения.

Линда почти не слушала. Когда четыре дня назад пресса сообщила о связи тайных номеров над магазином «Фанелли» с компанией Благая весть, она поняла, почему ей прислали извещение о закрытии «Бабочки» и возвратили деньги.

Где он, — думала она. — Где тот мужчина в маске, который дал мне свободу?

— Ты кто? — спросила она, когда он освободил ее из темницы. — Как тебя зовут? Почему ты здесь работаешь?

Но он только улыбнулся и приложил палец к губам. И она все поняла. Поняла, что совсем не нужно знать его имя и то, чем он занимается за пределами «Бабочки». Она запомнит его как фантастического любовника, который разорвал ее путы.

Он сказал ей:

— Отчуждение, которое ты видела в мужчинах, существовало только в твоем воображении. Ты считала, что их отпугивают шрамы. Мужчин отталкивал не твой физический недостаток, а твоя внезапная холодность к ним. Ты все время оборонялась. Я сомневаюсь, что они уходили от тебя, скорее всего ты их прогоняла.

Он был прав. Линда ушла из «Бабочки» со смешанным чувством ужаса и неведомой ранее уверенности в себе. Она не подозревала, что ее тело способно на такую ответную реакцию. И в тот момент она страстно желала, подобно ребенку, сделавшему первый шаг, попробовать еще.

Теплый ветерок налетел с океана, и Линда нежилась. Ей хотелось вслух кричать о своей радости, хотелось, чтобы знал весь город, как она счастлива!

Вчера… Вчера!

Она прошла в кухню, где на столе лежали остатки вчерашнего ужина. Он принес пиццу (додумался!), и они ели ее на ужин и на завтрак. Спускался вечер — скоро нужно будет опять есть. Линда огляделась. Что бы ей приготовить? Чего бы ему хотелось?

Зашумел душ в ванной. Он проснулся.

Внезапно ей расхотелось готовить, есть или делать еще что-нибудь. Ей хотелось только одного: заняться любовью.

Она увидела свое отражение в стеклянном окошке плиты: женщина с танцующими глазами, горящими щеками, прикрытая только банным халатиком.

«Бабочка». Не во сне ли это? Действительно ли имели место ее встречи с Казановой, Зорро и офицером войск Юга? Действительно ли она была в этих апартаментах грез? Если бы знать, кого благодарить за это.

Но она не знала, кто содержит «Бабочку». Неужели Дэнни Маккей, как об этом говорят газеты? Но она сомневалась, что он имеет какое-либо отношение к этому фантастическому проекту. Линде не удалось установить ни имени ее освободителя, ни кого-либо другого, связанного с «Бабочкой». Только Алексис, ее подруга-педиатр, сумела кое-что разузнать. Любовник Алексис, Чарли, влюбился в нее и выдал себя и свои чувства. Теперь они живут вместе в коттедже на Бенедикт Каньон. Единственное, что он рассказал Алексис, это то, что с ним беседовал управляющий, он же его нанял и научил, что надо делать. В целом, «Бабочка» являлась для него такой же загадкой, как и для всех остальных работающих там. У Линды было подозрение, что тайна «Бабочки» никогда не будет раскрыта.

Она услышала шаги. Он прошел в кухню, подошел к ней сзади и обнял за талию.

— Доброе утро, дорогая, — промурлыкал он. — Или уже вечер? Я потерял счет времени.

Линда обернулась и взглянула на Хосе. Волосы были еще влажные после душа. Она обняла его и поцеловала.

— Знаешь, что происходит, когда я прошу женщину выпить со мной? — спросил он. — Я влюбляюсь.

— Это что, как раз тот случай? Лицо его посерьезнело.

— Именно это я хотел сказать. Когда я смотрю на тебя и вспоминаю, какой ты была вчера ночью, то думаю, что мне не придется больше ходить на вечеринки.

Линда положила голову ему на плечо, и спокойствие охватило ее.

Крошечная бабочка мерцала в лучах заката и отбрасывала золотистые блики. Затем она села Кармен на ладонь и замерла.

— Мне он больше не понадобится, — тихо произнесла Беверли. — Я хочу, чтобы он был у тебя.

Кармен разглядывала изящный браслет с бабочкой, и глаза ее были полны слез. В этом было что-то прощальное. Она клялась себе, что не будет плакать, когда наступит этот момент, но сейчас ничего не могла с собой поделать.

— Я буду скучать по тебе, подруга, — почти прошептала она.

— Знаю. Я тоже буду по тебе скучать. — Беверли отвернулась от Кармен и оглядела всех остальных собравшихся.

Мэгги, чьи рыжие завитки никак не хотели забираться в хвост, молчала — глаза ее были красны от слез. Энн Хастингз и Рой Мэдисон угрюмо сидели на одном стуле. Джонас Буканан стоял у двери, напоминая часового. Не было только Боба Мэннинга. Он ждал Беверли в машине.

Огромный старый особняк, когда-то принадлежавший звезде немого кино, завис над ними в ожидании. Пыльные пучки света пробивались через граненые стекла окон и отрешенно ложились на безмолвных обитателей дома. Беверли Хайленд, словно привидение, стояла в окружении друзей, высокая, стройная, невесомая, почти прозрачная. Ее пепельные волосы аккуратно причесаны, бежевые брюки и белая шелковая блузка подчеркивали бледность. Она задержалась на несколько секунд, чтобы дать своим друзьям возможность взглянуть на нее в последний раз. Все, что нужно было сделать, сделано, все готово и завершено.