Соседи (СИ) - "Drugogomira"

Так вот, массажный стол. На нём удобно стартовать, а продолжать – ну, где пойдёт. В зависимости от наличия времени и желания – на нём же или в любой из разнообразных локаций квартиры. Все как одна в эту незамысловатую игру вступали весьма охотно. Сами проходили, сами раздевались, обязательно покрываясь лёгким румянцем и мурашками. Сами занимали горизонталь в ожидании «сеанса». И он с невинным видом приступал к делу. Изобразить профессионализм труда не составляло – даром, что ли, отец на дому практиковал? Минут через десять, ощущая отдачу ладонями, Егор пускал кисть по внутренней стороне бедра, чуть сжимал мышцы и прислушивался к отклику «клиентки». Ещё ни разу за всю его блестящую «карьеру» «клиентка» не воскликнула: «Да что вы себе позволяете?!» Чаще всего ответом был протяжный стон, шумный выдох и разведённые в стороны, освобождающие руке дорогу ноги. Ну а дальше дело техники. Можно, например, переключиться на ягодицы или, пользуясь мнимо беспомощным положением посетительницы, пальцы в неё запустить и смотреть, как она будет на этом столе извиваться. Самые развязные его, бывало, и опережали.

Вот как сегодняшняя. Не успел опомниться, обнаружил себя припечатанным к стене, а её, точнее, её затылок – на уровне бедер. Как она умудрилась за пару секунд обвести его вокруг пальца, проворно выскользнуть из-под рук и стечь со стола на пол, так и осталось загадкой. Обычно у него всё под контролем.

С этой малышкой вышло неплохо. Оценивая по десятибалльной шкале – на пять при средних трёх. Пять баллов за итоговое удовлетворение, ещё пять – за её безграничную фантазию и смелость. Минус пять – ему: за выверенные отточенные движения и чистую механику, за неготовность целовать, за отсутствие и тени эмоций, за обыденность последовавшего за разрядкой состояния. Здесь всё как прежде, ничего не меняется. Никаких открывшихся душе откровений, озарений и воспарений, ни тебе расцвеченного кометами неба, ни плывущих перед глазами пятен.

Зеро.

Женские стоны – это, конечно, музыка для ушей. А лица, все одинаковые в жизни, лица, что стираются из памяти максимум на следующий день, если не с хлопком двери, всё же бывают очень выразительными в моменте. Женское тело неописуемо красиво, взгляд то и дело останавливается на изгибах и впадинках, выпирающих косточках и нежном пушке на шее – под линией роста волос. На россыпи родинок и реках вен. Гормоны там какие-то вырабатываются в процессе – здоровью плюс. Вот и все профиты. Однако внутри по-прежнему мёрзлая пугающая пустота. Перекати-поле катится, барханы пустыни Сахара, Северный-Ледовитый застыл.

А если ничего не меняется, если всё равно не работает, то, возможно, и с этим пора кончать, как в своё время покончил с беспробудными пьянками. Или к психотерапевту пора – одно из двух.

Полулёжа в постели, изнывая от изнуряющей жары, что пытала город уже неделю, и мечтая о ледяном душе, Егор без интереса рассматривал стройный девичий силуэт в нетерпеливом ожидании, когда она уйдёт. Две минуты назад без всякой задней мысли предложил своей гостье вызвать такси, а она вдруг как подорванная подскочила с кровати и в яростном молчании начала собирать разбросанную по всей спальне одежду. В отчаянной борьбе с не желающими налезать на ещё влажную кожу джинсами чуть не снесла прислонённую к стене гитару. Он аж нервно на локтях приподнялся. Пронесло.

Нет так нет. Значит, пешком пойдёт.

Как её там? Забыл уже.

— Что это?! — вдруг подпрыгнула девочка, испуганно уставившись в окно, где только что мелькнуло рыжее нечто. Свет солнечных лучей, что пробивался сквозь густую тёмно-зелёную листву, помешал ей разглядеть визитера. Сгруппировавшись и прицелившись, существо взметнуло в воздух свою тушку и исчезло из поля зрения. Целью его была смежная со спальней кухня, а точнее – кухонный балкон, откуда оно сможет проникнуть в квартиру. И действительно: уже десять секунд спустя совсем близко раздался характерный громкий скрежет. Резко обернувшись на источник звука, юная особа застыла изваянием: чья-то мохнатая когтистая лапа с успехом вскрывала дверь в комнату. Ещё пара мгновений – и чудовище явит свой лик.

«Давно не виделись…»

Егору почему-то вспомнился выпуск мультфильма «Ну, погоди!». В той серии волк в «Доме юного техника» с зайцем-роботом повстречался. На свою беду. Определённо улавливалось что-то общее между состояниями мультяшного героя и замершей с футболкой в руках девушки.

«— Привет лунатикам!

— Не-а».

Или нет:

«— А вот и Джонни!»

Тоже неплохая аналогия – с «Сиянием» Кубрика и сценой, в которой герой Николсона дверь топором в щепки разносит. Хвостатый, стало быть, сейчас в роли помешавшегося писателя, а девушка – в роли его супруги. Только кухонного ножа ей в руках и не хватает, а так – один в один. Загляденье.

— Это Корж, — спокойно ответил Егор, наблюдая за тем, как соседский кошак по-хозяйски вваливается в комнату. Как к себе домой шастает, право слово. — Привет, Корж. Как житуха?

Упрёк на усатой морде считался безошибочно.

«Когда уже я приду, а ты меня удивишь? Не надоело еще? Все одинаковые. Я сбился их считать».

— Я тоже… Надоело, — шёпотом подтвердил Егор собственные худшие опасения. Видимо, вышло все же недостаточно тихо, потому что девочка услышала.

— Чего? — покосилась на него с подозрением. — Ты что, с котом разговариваешь?

«Да. И что?»

— Ничего. Может, всё-таки такси? — бросив выразительный взгляд на часы, вновь предложил Егор. Ещё столько планов, а она всё возится.

«Как же её?.. Василиса?.. Женя?.. Света?.. Нет, точно не Света. Вспоминай…».

С Софой вон как неудобно тем майским утром получилось. Вовсе не Софой она оказалась. А очень даже Тоней. Причём, ночью он имя ещё помнил, а к утру вся лишняя информация выветрилась из башки напрочь. У-у-у, что эта Тоня тогда ему устроила. Неужто решила, что если второй раз, если до утра осталась, так и тапочки свои к нему можно перевозить с зубной щёткой? Вот в том числе и поэтому каждая его связь – одноразовая.

— Иди к чёрту! Джентльмен… — недобро усмехнулась загадочная незнакомка. Нутро отчётливо улавливало волны её недовольства. Только толку? Манипуляции на Егора никогда не действовали, он сам кем хочешь сманипулирует при желании.

— Как скажешь, — безучастно отозвался он, неотрывно следя за вальяжными передвижениями Коржа в пространстве. С откровенно брезгливым видом кот перенюхал всю валяющуюся на полу одежду и удалился в сторону кухни – проверить, есть ли что пожрать. Да, в этой квартире у соседского кота была собственная миска. Знала бы тетя Надя, что Корж точит не дважды в день, а минимум трижды, по головке бы свое «горе луковое» не погладила.

Что до проклятий… Ему не впервой. К чёрту и по смежным адресам Егора посылали с завидной регулярностью. Он и сам посылал. И давно привык к мысли о том, что в глазах своих жертв выглядит последним мудаком. И всё же водопад эмоций с их стороны всякий раз вызывал в нём искреннее недоумение. Кроме одноразового секса ни одной из них он никогда ничего не обещал, да и как ещё можно воспринимать намерения человека, упоминающего массажный стол спустя пять минут знакомства? Как серьёзные? Разве у него на лице написано, что он серьёзен? В глазах, что ли, написано: «Завтра я тебя в ЗАГС поведу»? Отнюдь. Егор прекрасно знает, что именно раз от раза написано на его лице. Чёрным по белому, бегущей строкой на лбу. «Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, так чего время зря терять?» – посыл всегда примерно таков, в разных вариациях. Так и к чему тогда истеричные выходки после?

Однако редко когда эти райские птички вылетали из его холостяцкого гнезда так же непринуждённо, как в гнездо пикировали, то есть не питая надежд на продолжение знакомства. В основном же по итогу выяснялось, что они рассчитывали не только на приятно проведённый день или вечер, но и на утро. А если экспериментальное совместное утро всё же наступало, что само по себе уже нонсенс, то и на кофе в постель. Иногда, не дождавшись просьбы оставить номер телефона, пытались всучить его сами. Егор прямо говорил, что не позвонит. И вот тут-то… Вот только тут до них доходило, что продолжение не запланировано. Что их просто использовали. Потому что они дали себя использовать, потому что с первой минуты показывали, что не имеют ничего против такого расклада. Потому что вели себя откровенно вызывающе, открыто демонстрируя свою доступность. Провоцировали. И что потом порой в момент озарения начиналось, мама дорогая! Обиды, надутые щёки и губы, слёзы, ливень смачных эпитетов на голову – роль оскорблённой в лучших чувствах добродетели некоторым из них удавалась неплохо. Одна даже, как сейчас помнит, умудрилась ослепить его вспышкой чувства вины: её ночной «концерт» по градусу выданных эмоций переплюнул его собственный – настоящий. Но восвояси всё же удалось её отправить, причём сделать это ещё до того, как часы возвестили начало новых суток.