Любовь - Ынджон Ким

Мужчина засмеялся, а девушка лишь цокнула языком. Гынён тоже помахала Юри.

Школьница уже отошла от машины, но вдруг снова подбежала и, взяв Гынён за руку, начала шептать на ухо:

– Я не прощу вам, если приударите за оппой.

Юри сжала руку Гынён, и глаза той расширились от удивления. Гынён сделала фанатке подарок, но уже начала задумываться, стоило ли. Девушка посмотрела на Юри с удрученной улыбкой.

– Несмотря ни на что, вы мне были словно старшая сестра. Берегите себя! – убегая, крикнула Юри.

– Что она тебе сказала? – спросил Худжун, подходя ближе.

– Неважно, – пожала плечами Гынён и отошла к машине.

– Ты ведь водитель, – сказал Худжун.

Девушка готова была расплакаться. Сколько еще ей предстояло играть по его правилам?

Глава 3. Где твой дом?

– Где твой дом? – спросил Худжун на обратном пути в Сеул.

– Мой дом?

Гынён изменилась в лице и посмотрела на Худжуна, который спокойно сидел на пассажирском сиденье.

– Да, – кивнул он и вынул палочку сладкого картофеля.

– Зачем тебе?

– Ты ведь не из Сеула, верно?

– Тебя так беспокоят люди не из столицы? – Девушка разозлилась.

– Нет, только ты, – рассмеялся мужчина.

Боже! Гынён хотелось чем-нибудь его стукнуть. Она всегда была верна своим эмоциям и подумала, что сейчас-то с легкостью могла бы расправиться с Худжуном. Нужно лишь выкрутить руль.

В дороге Худжун только спал, ел и периодически ворчал. Девушка с удовольствием уступила бы ему место водителя, но он ни разу не предложил ей поменяться.

– Солнце садится, не забудь включить фары, – вдруг сказал Худжун, только что проснувшись.

– Не беспокойся об этом. Лучше разомни мне руку. Ведь если она затечет, я не смогу вести машину, – не без раздражения сказала девушка.

Гынён протянула ему правую руку, однако мужчина ничего не ответил. Девушка озадаченно взглянула на него и обнаружила, что тот уже снова спит. Она потрясла несколько раз рукой, пытаясь разработать затекшие пальцы.

Наконец они подъехали к Тэджону [5]. Как только девушка увидела обозначения «Чхонджу» [6], она глубоко вздохнула и поджала губы.

– Почему мы здесь?

Что и требовалось доказать! Вовсе он не спал. Худжун приподнялся и огляделся по сторонам. Выражение его лица было даже немного высокомерным.

– Ты спрашивал, где мой дом? Вот он. – Девушка указала в сторону информационного табло.

– Ты чувствуешь себя подавленно рядом с родным домом? – Худжун посмотрел на указатель и повернулся к Гынён.

– Нет, просто… Новый год, и я подумала, каково это будет – встречать праздник порознь, – пробормотала Гынён, словно жалуясь.

– Тогда поезжай в Чхонджу.

– Что? – Девушка в замешательстве посмотрела на Худжуна.

– Чему ты так удивляешься? Разве не ты была так расстроена из-за всего происходящего? Почему тебя все время приходится уговаривать. Надо же быть такой тяжелой на подъем… Просто поезжай в Чхонджу!

Гынён не понимала, почему он так настаивает. Хотя в какой-то степени мужчина был прав, и девушка это знала.

– Даже подарки не купили, – покачал головой Худжун.

Казалось, он научился читать мысли, ведь Гынён думала о том же самом.

– Нет. Тогда лучше вовсе не ехать! – твердо сказала Гынён и попыталась повернуть руль.

Внезапно Худжун схватился за руль и не дал ей свернуть.

– Что ты делаешь? Решил убить нас? – закричала девушка.

Тут и там люди начали им сигналить. У Гынён не оставалось выбора, кроме как продолжать ехать в сторону Чхонджу.

– Если ты поедешь со мной, то тебя могут забить метлой до смерти! – угрожающе заворчала Гынён и надулась.

– О, значит, у вас обычное дело, когда люди страдают от метл? А в местной газете это упоминается? Надо бы вызвать репортеров, чтобы написали сенсацию, – вздохнул Худжун и достал телефон.

Не в силах сдержать эмоции, Гынён дала ему подзатыльник. Такого Худжун не ожидал. Интересно, с каким выражением лица их встретят родители Гынён, когда увидят певца? Девушка глубоко вздохнула: скорее всего, их расстроит ее приезд.

Поздним вечером они все же добрались до тихой деревни.

– Не думал, что Чхонджу такой сельский город. – Худжун рассматривал пейзаж за окном, словно младшеклассник на экскурсии.

– Мои родители – фермеры, поэтому живут в деревне. Не нужно сравнивать с городом, – грубо ответила Гынён.

Девушка не могла контролировать свои эмоции, ведь, по сути, ее заставили приехать сюда. Радости она не испытывала.

Гынён припарковала «пежо» возле дома, но никак не могла собраться с духом, чтобы выйти. Она так и оставалась сидеть на месте водителя, глядя прямо перед собой.

– Выходить не собираешься? – Худжун озадаченно посмотрел на девушку, а затем первым покинул машину.

Ночной деревенский воздух был свежим, и дышалось легко. Не имея другого выбора, Гынён последовала за певцом.

Такой знакомый запах рисовых лепешек. Девушка ни с чем бы его не перепутала.

– Хорошо как! Нам туда? – Худжун указал на ближайший дом и полный предвкушения скорее направился к нему, словно это был его собственный.

– Разве тут живут твои родные? Почему ты так взволнован? Не тот дом, – ворчала Гынён, следуя за ним.

Подойдя ближе к нужному дому, Гынён внимательно осмотрелась.

Отчетливо слышались какие-то звуки. Девушка осторожно подошла к входной двери. Дверь открылась, и Гынён встретилась взглядом со своей матерью, которая выходила подмести во дворе. Внезапно лицо матери изменилось и стало настолько суровым, как у мрачного жнеца.

– Паршивка!

Мама Гынён схватила покрепче метлу и бросилась на девушку со скоростью света.

– Мама!

Бам!

– Ай! – Девушка нагнулась и зажмурилась.

Через некоторое время она открыла глаза и увидела, что Худжун закрыл ее собой.

– Что? Ты только что обнял мою дочь?! – Мать в ярости швырнула метлу в Худжуна.

– Прошу, подождите! Не бейте! – взмолился Худжун, пытаясь уклониться от ударов матери.

– Вот негодник! Кричи сколько влезет! – Женщина снова замахнулась метлой в сторону Худжуна, не в силах обуздать свою ярость.

– Мама! Погоди, прошу! – Девушка в попытках унять гнев матери внезапно обняла ее.

– Негодница! Отпусти меня! – Мать несколько раз ударила по плечу Гынён.

– Мама, прекрати! Мне больно! – закричала Гынён изо всех сил.

Худжун сидел с надутыми щеками на полу и, растирая ушибленное плечо, внимательно осматривал убранство дома.

Гынён помогала матери на кухне поскорее накрыть на стол и постоянно получала от нее упреки.

– Мама, нельзя так набрасываться на людей! Знаешь, какой он знаменитый? Он настоящая корейская звезда! И много зарабатывает.

– Неужели? Сколько же он зарабатывает? – коротко поинтересовалась мать, раскладывая дымящийся рис по пиалам. – Мне кажется, он не настолько хорош, чтобы называться национальной звездой.

Продолжая беседу, Гынён выкладывала кимчи на тарелку.

– Как вы поживаете? А где папа?

– Отправила его за рисом, а он куда-то запропастился. Интересно, где он сейчас?

– Снова решил купить двадцать килограммов риса? – Гынён цокнула языком.

Каждые праздники отец Гынён готовил огромное количество рисовых лепешек. Но после раздела наследства его родителей братья и сестры не желали вместе проводить торжества.

– Привычка у него такая. Он всегда сильно огорчается, – вздохнула мать Гынён.

Девушка посмотрела на женщину: казалось, за время ее отсутствия морщин на лице матери стало больше. От чувства, что все это из-за нее, у девушки сдавило грудь.