— Да что ты себе…
— Много, Антон Андреевич, много. Мне залить в уши про недостаток финансирования не получится, я вижу, сколько стоят наши услуги.
— Мы в прошлом году, если ты помнишь, оборудовали родильное отделение. На ремонт и закупку ушло много денег, но зато там все по последнему писку.
— Это помню. И что — все?
— Все, — разводит руками. — Что-то в следующем году придумаю.
Я ему не верю и совсем не удивляюсь, когда вижу за дверью ждущего меня Германа.
— Перекурим?
— Пошли.
— Что думаешь? — спрашивает после пары затяжек.
— Оборудования не будет.
— Знаю я, что не будет, — хмыкает. — Что делать? Я так работать не могу.
— Уволься, переведись в другую клинику. Возможностей — тьма. У тебя скандального прошлого за спиной нет.
— Не вариант. Как додавить Антона?
— Никак. Бабок нет.
— Куда он их дел? — недовольно.
— А вот это надо бы узнать. Сдается мне, оборудование в родильном не стоит столько, чтобы расплачиваться за него столетиями.
— Думаешь, присвоил? Клиника же частная, считай, весь доход его.
— Весь да не весь, инвесторы у нас же имеются, они много денег выделяют. Или, ты думаешь, мы на доходах все? Тут много богатеев платит бабки, чтобы быть уверенным, что их спасут.
Есть у меня пара мыслей. Если подтвердятся — придется рассмотреть вариант увольнения. Рассмотри пока вакансии в других больницах, — советую Герману, хоть и прекрасно знаю, что никуда он не уйдет.
Он к этой больнице после смерти жены словно приклеился. Ему столько предложений из-за границы поступало — не сосчитать, а он все сидит здесь, работает, будто ждет. Чего — непонятно. Ни жену уже, ни сына не вернуть.
Мы докуриваем сигареты, заходим обратно. У меня по плану две операции. Первая проходит даже быстрее запланированного, вторая… возимся. Открывается кровотечение, с трудом находим источник, устраняем. Следом — остановка сердца. Такое происходит часто, иногда и обычная, как ее часто называют хирурги “простая операция”, проходит с рядом проблем, которые открываются уже в процессе. Пациента мы спасаем, только выхожу из больницы в десять вечера. Уставший и злой, голодный. Забегаю в супермаркет, чтобы взять пару уже готовых блюд и не ждать доставку из ресторана, когда на экране телефона всплывает имя Светланы Никитичны.
— Да, — отвечаю на автомате.
— Ты просил предупреждать, если к десяти моя квартирантка не явится. Так вот — не явилась!
Бесцельно шагая между прилавков, пытаюсь понять, чего в столь позднее время от меня хочет Никитична.
— Кирилл? Ты спишь, что ли? Кати нет, и номер ее не отвечает. Выключен. Я бы не стала звонить, но что-то нервно мне, она прилежная девочка, вежливая, как бы куда не влезла.
Катя.
Блядь.
Вот первый порыв после тяжкой смены — позвонить ее отцу, и пускай он разбирается с неуправляемой дочерью. Потом понимаю, что все равно нихрена Дима не сделает.
Не приедет же ее искать, в самом деле. Наверняка меня и попросит как-то помочь.
С какой стороны ни посмотри, в любом случае искать ее буду, разница лишь в том, будет мне по телефону ебать мозг ее отец или я сделаю это спокойно.
Пообещав Никитичне, что поищу Катю, тащу с полки булку и иду на выход, быстро расплачиваюсь за нее на кассе самообслуживания и выхожу на улицу. В голове ноль идей, куда она может пойти. И звонки ей действительно ничего не дают. Абонент вне зоны.
Еду к зданию, в котором она учится, вижу там темноту в окнах и с силой сжимаю челюсти. Я прекрасно знаю, куда поехать, чтобы хоть что-то узнать, но видеться с Орловым для меня подобно смерти.
Да и то… она предпочтительней.
Он мне противен. Начиная с его пидорских замашек и заканчивая тем, как он под меня копал во время скандала.
И все же Катя не появляется дома, а время близится к одиннадцати.
Где живет Орлов, я знаю. Я о нем все знаю. Пришлось рыть, потому что он рыл на меня.
Паркуюсь у подъезда, захожу внутрь, останавливаемый охраной.
— К Орлову. Передайте, что Саенко приехал. Он в курсе.
Ребята набирают ему, хмурятся. Передают трубку мне. Вот же сука, а? Не может просто сказать им, чтобы пропустили?
— Какие люди, Кирилл Савельевич. Какими судьбами?
— Ты спустишься или прикажешь меня пропустить?
— Если скажешь, зачем пришел, спущусь. Впускать к себе тебя не буду, боюсь, потом не докажу, что тяжкие телесные ты мне оставил.
— Жду.
Отключаюсь, ничего ему так и не сказав. Уверен, он спустится. Сильнее страха в нем только любопытство.
Выхожу на улицу, закуриваю сигарету. Снова на голодный желудок, но это даже в плюс. Мозг расслабляется, и на появление Орлова я реагирую не так дико, как мог бы.
— Кирилл…
Идет на меня с распростертыми объятиями.
— Руки сломаю, — гневно предупреждаю.
Он поднимает руки вверх, останавливается.
— Где твои студенты могут быть сейчас, знаешь?
— Дома наверняка. Завтра с утра им ко мне.
— Студентка у тебя стажировку проходит. Янова Екатерина. Домой она не пришла.
— И ты решил, что она у меня?
— Если бы решил, что у тебя, здесь бы тебя не ждал.
— Ну да… — хмыкает. — Не знаю, где. Может, тусить пошли с ребятами. Могу дать номер парня со стажировки, он у меня типа на побегушках.
— Давай.
Он роется в телефоне, находит, протягивает экраном ко мне. Собираюсь списать, но он быстро блокирует мобильный.
— Что мне за это будет?
— Не дам тебе по ебалу, Орлов.
— Ты и так не дашь. Здесь везде камеры, за такое я тебя засужу, и ты не отвертишься.
— Ты хоть раз можешь побыть нормальным, а не мудаком? Девочка одна в столицу приехала и хрен знает где сейчас.
По его ухмылке вижу, что не может. Там если даже труп где-то лежать будет — он хрен скажет где без выгоды для себя. В общем-то… на что я рассчитывал?
Сбегаю по ступенькам вниз, решая, что объездить ночные клубы будет куда эффективнее, чем говорить с ним.
— Погоди! — кричит мне в спину. — На, звони! Девка и правда хорошая.
Я списываю номер, набираю по пути в машину. Знаю, что эта помощь от Орлова обойдется мне боком, и радуюсь, когда по ту сторону слышу пьяный голос и звуки музыки.
— Алло?
— Катя Янова рядом?
— О-о-о-о… нет.
И бросают трубку.
Глава 13
Катя
По дороге домой забегаю в один из филиалов кондитерской, где Кирилл покупал для Светланы Никитичны торт, и беру несколько кусочков того самого торта. Было бы неплохо угостить чем-нибудь и Зевса, но я не знаю, какие вкусняшки ему разрешает хозяйка, так что останавливаюсь только на кондитерском магазине.
Я почти добралась домой, когда рядом паркуется дорогой автомобиль, преграждая мне путь. Собираюсь его обойти, но оттуда неожиданно вываливается Григорьев.
— Привет, провинция.
Придурок.
— Давай потусим? Мы всем составом в клуб едем, — надвигается на меня.
— Я не поеду.
— Как это не поеду? Все едут, Катя. И ты тоже. Знакомиться будем. Заодно и о задании расскажем. Ты же хочешь узнать задание?
— Не хочу.
А вот его обойти — очень, но он не позволяет. Встает у меня на пути, вышагивает, как в танце. Куда я, туда и он.
Вскидываю голову, смотрю прямо на него.
Не пасую.
Папа учил не показывать страха, даже если очень страшно. Ни перед кем. Ни перед собаками, с чем я никак пока не справлюсь, ни перед людьми, с чем, судя по реакции Григорьева, у меня тоже полный провал.
Плохой я ученик.
— Что ты такая нервная, Катя? Мы же просто тусить будем.
— Мне домой к десяти.
— А что там? Родаков же нет, — смотрит с прищуром.
Не уверен.
Это они решили, что я из провинции, а я, вообще-то, не подтверждала.
— Мне надо домой.
— Эй, Кать… — из машины выходит другой парень.
Я не помню его имени, потому что нас не представили друг другу, но он куда спокойнее Григорьева.
