Развод. Мне (не) нужна твоя любовь (СИ) - Белозубова Ольга

Я молчу. Не хочу лезть в душу и спрашивать, в чем причина. Четко вижу: ей и без моих вопросов тошно.

Слышу трель мобильного и тянусь к сумочке, но оказывается, что звонит телефон Натальи. Она шипит что-то себе под нос и со злостью сбрасывает звонок, шепчет с надрывом:

— И так довел до слез, не успела я сойти с трапа самолета, и вот опять! Ну чего ему еще надо, а?

— Марат?

— Кто ж еще. Все уговаривает вернуться, надеется, что прощу.

Простит? Неужели это то, о чем я думаю?

Наталья считывает мой немой вопрос:

— Да, Ев, история банальна как мир. Марат мне изменил, и я подала на развод.

— Но вы ведь так долго вмес… — начинаю я и затыкаюсь на полуслове.

То же самое можно сказать и обо мне с Артуром. Вот только меньше всего в такой ситуации я хотела бы слышать, как долго мы вместе. Потому что от этого еще больнее.

Однако Наташа успевает понять мой посыл.

— Долго, но что с того? Знаешь, это ведь уже не в первый раз, — качает головой она.

У меня округляются глаза.

— Я не знала…

— Никто не знал. Первый раз случился несколько лет назад, и Марату удалось вымолить мое прощение. Он клялся и божился, что больше ни-ни, что без меня не сможет. В конце концов, я простила, все-таки столько прожили вместе, через столько прошли, детей подняли. В общем, мы больше не касались этой темы, и я считала, что он усвоил урок.

— Не усвоил? — догадываюсь.

— Да, снова изменил. Зря я вообще его простила, зря поверила, — с мучительным стоном говорит Наталья и философски изрекает: — Единожды предавший предаст снова.

Подруга крутит в руках чашку с кофе и старается улыбнуться:

— Ты извини, что порчу тебе настроение таким рассказом прямо перед вашим юбилеем. Я рада, что хоть у вас все хорошо. Повезло тебе с Артуром, он явно из другого теста, не то что мой Марат.

Я умудряюсь за малым не поперхнуться кофе. Да уж, у нас все тоже очень «хорошо», и Артур не из другого теста, а ровно из такого же. Но свои мысли я держу при себе — Наташе сейчас хватает и своих печалей.

В этот момент ее телефон пиликает сообщением.

— Такси подъехало. Мне пора.

— Давай я тебя провожу, — предлагаю.

Мы выходим на улицу, и Наталья почти сразу замечает нужную машину, что остановилась неподалеку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Наташ, если что нужно, даже просто поговорить, звони. Хорошо?

— Хорошо. Спасибо, Ева.

Мы прощаемся, подруга садится в машину, и та трогается. Я смотрю ей вслед и чувствую во рту горечь после нашей беседы. Мне безумно жаль Наталью, жаль, что она доверилась мужу и обожглась вновь.

А еще где-то на краю сознания мельтешит мысль: что это было — случайная встреча или знак судьбы для меня?

Погруженная в себя, я безучастно смотрю, как еще две женщины садятся в машину и уезжают. Смотрю и понимаю, что, в отличие от Натальи, забыла вызвать такси. Достаю из кармана телефон, открываю нужное приложение и начинаю вводить адрес вручную, потому что метка моего положения указывает явно не на то место.

Рядом раздается резкий хлопок дверью машины, я вскидываю взгляд и вытягиваюсь, словно струна, когда вижу прямо перед собой мужа.

— Еле нашел тебя, уже собирался звонить, — качает головой он.

— Артур? — тяну в изумлении.

Это что же получается — мало того, что он сам пробил и дату, и номер моего рейса, так еще и приехал встречать. Лично. В рабочее время.

Муж молча забирает у меня чемодан, кладет его в багажник, а затем открывает дверь со стороны пассажирского сиденья:

— Садись.

Глава 16. Разговор по душам

Ева

Я сажусь в машину и смотрю в окно, пытаясь сфокусироваться на проносящихся мимо зданиях города, лишь бы не встречаться взглядом с Артуром.

Зато он то и дело поворачивает ко мне голову — я вижу это боковым зрением.

Раньше, когда я встречала мужа после командировок, мы обнимались, жарко целовались и шептали друг другу, как соскучились. Сейчас его присутствие в машине давит на меня, словно бетонная плита.

Слава богу, он догадался хотя бы не лезть ко мне с объятиями при встрече.

— Ева, — начинает Артур, — за эти дни без тебя…

— Давай не здесь, — обрываю его гораздо резче, чем собиралась. Добавляю уже спокойнее: — Поговорим дома.

Мы давно условились: никаких важных разговоров, если кто-то из нас за рулем.

— Хорошо, — соглашается муж.

В машине повисает напряженность, которую не в состоянии разбавить музыка, льющаяся из динамиков.

Я украдкой бросаю взгляд на руки Артура, уверенно сжимающие руль, и подмечаю, как костяшки побелели от напряжения.

Я так любила смотреть на его крепкие руки, знала каждую привычку их владельца. Ко рту снова подступает горечь от осознания, что эти руки обнимали другую, пока я строила планы на наш юбилей.

Записка мужа к цветам в Дубае до сих пор жжет меня изнутри. Как легко он превратил свое предательство в мою вину…

Как только Артур паркует машину во дворе, я выскакиваю и первым делом иду на кухню — сказывается старая привычка искать утешение в чашке чая.

Щелкаю чайником, достаю чашки слегка подрагивающими руками, и память услужливо подбрасывает очередное воспоминание: вот мы пьем чай на нашей первой съемной квартире. Молодые, влюбленные, уверенные в вечности наших чувств. Сложности нас не пугают — ведь мы вместе, а это главное.

Муж входит следом за мной — я слышу за спиной его тяжелые шаги.

— Ева, я был полным идиотом, — тяжело вздыхает он. — То, что я сказал тогда… это неправда.

— Когда именно? — разворачиваюсь к нему, скрещивая руки на груди. — Ты много чего наговорил за эти дни.

— Все неправда, — смотрит он прямо мне в глаза.

— Неправда? А что тогда правда? Двадцать лет, Артур, — болезненно морщусь я, — двадцать лет…

Муж делает шаг ко мне.

— Ев, эти дни без тебя были невыносимы... Я понял, какой я дурак.

— За несколько дней? — горько усмехаюсь я. — А до этого что мешало тебе понять? Когда ты говорил, что тебе не нужна моя любовь, когда решил, что двадцать лет можно перечеркнуть ради интрижки?

— Это не интрижка… — начинает он.

— О, прости, конечно. Это настоящее чувство, да? И поэтому ты так быстро прибежал обратно, стоило мне уехать? Тебе уже не нужно думать, кого из нас выбрать? — качаю головой я. — Знаешь, что самое обидное? Что ты даже сейчас не можешь быть честным. Ни со мной, ни с собой.

— Я честен. Мне не нужно думать, кого выбрать, — твердым голосом говорит Артур. — И не было нужно. Ты тогда меня неправильно поняла. Я говорил, что хочу побыть один, но не для того, чтобы выбирать, а для того, чтобы подумать, как мне все исправить.

Я отворачиваюсь к окну, чувствуя, как предательски дрожат губы.

— Если это было так, и ты тогда просто не договорил, почему не сказал сразу?

— А ты бы меня послушала? — кривит губы в горькой усмешке он. — Ты и сейчас меня перебила, так что я договорю: это была не интрижка, а огромная ошибка. Я совершил ее в первый раз за все двадцать лет. И в последний.

Мы молчим какое-то время. Чайник начинает закипать, и его свист кажется оглушительным в этом молчании. Я выключаю его и на автомате наливаю себе чай.

— Я люблю тебя, Ева, — тихо говорит мне в спину Артур.

И эти слова, которые раньше значили для меня весь мир, сейчас отзываются только раздирающей сердце болью.

— Прости меня, — продолжает он, — за то, что я написал тогда в записке... Это было нечестно по отношению к тебе. Я пытался оправдать себя, переложить вину. И за то, что сказал, что ты никого себе не найдешь, кроме…

Муж шумно сглатывает, и я заканчиваю, снова поворачиваясь к нему лицом с чашкой в руках:

— Гастарбайтера или алкаша?

— Да, прости. Это неправда, и я это знаю. Стоило мне представить тебя с другим, так в глазах помутнело. И что мне не нужна твоя любовь, тоже неправда. Мне тогда было так стыдно смотреть тебе в глаза… Я жутко злился на себя, а сорвался на тебе. Был как в тумане, наговорил всякой чуши. Знаю, меня это не красит. Но мне нужна твоя любовь, очень нужна.