Знал бы парень, как папаша им гордится.
Вхожу в здание, осматриваюсь, и как на зло чувствую доносящийся из буфета запах. Пустой со вчерашнего вечера кишечник мнгновенно издает неприличные звуки.
По холу снуют ученики, на всякий случай всматриваюсь в лица, в поисках знакомых. Естественно ничерта не нахожу и снова набираю Санька. Засранец сбрасывает.
Черт с ним, все равно из школы никуда не денется. Ответит или перезвонит, как миленький.
В очередной раз вспомнив о том, что не жрал со вчерашенего дня, разворачиваюсь и иду в буфет.
Что столовая, что в буфет в школе, естественно, приличные, учитывая, сколько бабла во все это дело вливается.
Убедившись, что бумажник при мне, вхожу в буфет. В помещении практически никого нет, кроме работницы и двух дамочек за столиком у окна. Оно и не удивительно, в столовой выбор побольше будет.
Я уже собираюсь направиться к раздаче, как взглядом цепляю знакомую фигуру.
На ловца и зверь бежит?
В одной из дамочек узнаю Марину Евгеньевну.
Она застывает на несколько секунд, на меня в упор смотрит, потом резко отводит взгляд и отворачивается.
Выглядит она сегодня совсем иначе, конечно. Приличнее. Строгий костюм, рубашка, застегнутая на все пуговицы, какой-то совершенно дебильный пучок на голове, очки на пол-лица, ни намека на макияж.
И не будь у меня такой хорошей памяти на лица, я бы наверняка не узнал ее.
Она больше не смотрит в мою сторону, делает вид, что увлечена разговором с подружкой. Неплохо, кстати, играет, но я уверен, почему-то, что меня она все-таки узнала.
Ладно, Марина Евгеньевна, мы с тобой еще пообщаемся.
Подхожу к раздаче, буфетчица как раз выносит партию пирожков.
— Добрый день, — здоровается женщина.
— Добрый, — киваю на поднос, — с чем?
— Эти с мясом, вот эти с картошкой, — указывает пальцем сначала на один ряд, потом на другой.
— Давайте четыре с мясом и два с картошкой.
Она кивает, берет из стопки бумажный пакет, кладет в него пирожки. Достаю из кармана кошелек, вынимаю из него купюру и протягиваю женщине.
— Сдачи на надо.
Беру из ее рук пакет и чувствую, как в кармане вибрирует телефон.
На экране мобильника высвечивается уведомление, открываю сообщение и бегло просматриваю текст.
“Я у директора, все нормально, я перезвоню”.
У директора, значит. Усмехаюсь самому себе, в голову тут же закрадываются подозрения. Я уже не помню, когда в последний раз Санек попадал в кабинет директора. Да что там, даже учителя не жаловались, лишний раз. Я давно дал понять, что не стоит этого делать.
Не верю я в совпадения.
Это забавно даже.
Снова бросаю взгляд на столик у окна, присматриваюсь к подружке училки, узнаю в ней математичку Санька. Как там ее? Антонина Федоровна вроде?
Решаю, что, пожалуй, есть смысл подойти поздороваться. Просто хочется посмотреть на реакцию беглянки.
Спровоцировать, может быть.
Я ее сейчас наверняка врасплох застал. В следующий раз этого эффекта не будет.
Уже делаю несколько шагов к столику, как в кармане начинает звенеть мобильник. Мысленно выругавшись, отвечаю на звонок.
— Да, Сань.
— Ты что-то хотел? — недовольно бухтит в трубку племяш.
— И тебе привет, к буфету подойди.
— Эээ… к какому?
— У вас много буфетов в школе?
— Ты в школе что ли?
— Нет на Марсе.
— Щас приду, — отвечает коротко и сбрасывает звонок.
Над его манерами в самом деле неплохо бы поработать. Убираю телефон в карман, окидываю взглядом беглянку и, взяв свой пакет с пирожками, выхожу из буфета.
Ладно, Марина Евгеньевна, выдыхай на сегодня.
Санька появляется минут через пять.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает с претензией.
— Ты не оборзел? Гонор поубавь, — осаждаю его, — что у тебя еще сегодня из уроков?
— Физра, — отвечает нехотя.
Киваю. Физру в принципе можно один раз пропустить.
— Ладно, поехали.
— Куда?
— Тебе в рифму ответить?
— А где Паша?
— В Караганде, на держи, — отдаю ему пакет, он тут же его разворачивает и достает пирожок.
Из школы выходим молча, я только его почавкивание слышу.
— На заднее сидение, — торможу его, когда он собирается открыть дверь.
— Ну дядь Миш.
— Я сказал на заднее.
Сажусь в машину, пристегиваюсь, в зеркало наблюдаю за Санькой.
— Ничего мне рассказать не хочешь?
— А должен?
— Сань, ты издеваешься надо мной? Я где сейчас найду человека, чтобы за тобой присморел? Татьяна Михайловна ушла, ты зачем ее довел?
— Не доводил я ее, и вообще, мне не нужна нянька, я уже взрослый. Я могу сам посидеть дома.
— Взрослый, ты с голоду помрешь быстрее.
— Я доставку закажу.
— Ишь какой шустрый, а деньги ты где возьмешь?
Молчит, смотрит на меня насупившись.
— То-то и оно. Со мной на базу поедешь, завтра я тебя сам в школу привезу.
— Ну дядь Миш, я правда один могу…
— Сань, вот не беси меня сейчас, а… У директора по какому поводу был?
— Не важно, — отворачивается к окну.
— Я ведь и позвонить могу.
— Подрался, — отвечает, но на меня не смотрит.
По крайней мере врать не пытается.
— Училка новая отправила к директору, чокнутая, — сопит себе под нос, подтверждая мою догадку.
— Ты за языком-то следи.
— Да мы не дрались даже, так, поспорили.
— Поспорили? Еще что-нибудь мне знать надо?
Он не спешит отвечать, а я нутром чую, что драка — это не все.
— Контрольную она устроила.
— Кто?
— Училка новая, она теперь у нас еще и классухой будет.
— Классным руководителем, — поправляю засранца, — и что контрольная?
— Я ничего не написал, — выдает нехотя.
— Не выучил?
— Нет, просто не написал.
Я вздыхаю, по крайней мере характер свой он не только мне показывает.
— И почему, позволь поинтересоваться?
— Не захотел, да блин, говорю же, чокнутая. Пришла, раздала какие-то листки с вопросами. Зачем мне вообще эта биология? — продолжает бурчать.
— Я тебе щас дам, зачем, есть, значит надо.
— Угу, — мычит в ответ, а я, почему-то, преисполняюсь уверенности, что с Мариной Евгеньевной мы очень скоро встретимся, и отнюдь не по моей инициативе.
— Двойка будет, исправишь, но не сразу.
— В смысле? — тут же поворачиват голосу.
— В прямом.
Глава 11. Разногласия с руководством
— Марина Евгеньевна, — Воскресенская нервно постукивает ручкой по столу, — это, скажите на милость, что значит?
Она поворачивает в мою сторону экран своего компьютера, а я зачем-то продолжаю смотреть на вздымающиеся крылья ее носа.
— Не понимаю, о чем вы, — бросаю беглый взгляд на экран и хлопаю ресницами, почти невинно.
— А ты посмотри внимательно, — официальный тон мгновенно испаряется, — вот сюда посмотри, — все той же ручкой теперь тычет в экран.
Я и без этих нервных движений прекрасно знаю, что там.
В конце концов я собственноручно эти оценки выставляла.
— Это вот что? — продолжает негодовать Анна Николаевна.
— Это заслуженные оценки.
— Тут семь двоек, и так почти у каждого, Марина, ты с ума сошла?
— Вовсе нет, — пожимаю плечами, — они все заслуженные, по одной за каждую тему. Там и тройки есть, и даже четверки. Вот у Мурашовой вообще ни одной двойки.
— Мурашова отличница по всем предметам.
— Заслуженно, прошу заметить, — добавляю, глядя на красное лицо директрисы.
А вот не надо было мне подсовывать этот седьмой “А”. Да и потом, исправить эти двойки они могут всегда, просто не хотят.
Засранцы мне решили революцию устроить. Кроме Мурашовой, ее подговорить не смогли, смелая девочка, одна против всех.
— Ничто не мешает им выучить материал и исправить двойки до конца четверти, — улыбаюсь во все имеющиеся у меня двадцать девять зубов.
— Как за три урока ты умудрилась выставить им по семь оценок?
