Ноктэ (ЛП) - Коул Кортни

7

SEPTUM

Калла

Он приехал.

Я словно в трансе застываю рядом с домом, стараясь делать вид, что просто сижу за маленьким столом на заднем крыльце, а вовсе не жду, затаив дыхание, появления папы и Деэра.

Не могу поверить, что он здесь.

С тех пор как Деэр взял папин номер телефона, я каждый день ждала от него звонка, но он всё не звонил. Я уже начала думать, что он и не собирался этого делать, что я лишь нафантазировала возникшие между нами влечение и связь. Возможно даже, что я и его выдумала.

Но он снова и снова являлся мне во снах. Улыбался, смотрел на меня, был со мной. Моё подсознание явно пыталось подтолкнуть меня к нему, возможно, даже к новой жизни, не знаю.

Мне ясно лишь одно: сегодня он появился здесь, как гром среди ясного неба, с тёмными глазами и британским акцентом, и верхом на байке — ни больше ни меньше.

Всегда всё решает кисмет.

Мои лёгкие трепещут наряду с сердцем и остальными органами. Внутри всё дрожит, словно трясущаяся нелепая масса. Такое чувство, что так и должно быть, потому что я постоянно натыкаюсь на него, грежу о нём, и теперь он здесь, в моей жизни.

У меня перехватывает дыхание.

Это чувство только обостряется, когда дверь гостевого домика наконец открывается, и отец с Деэром выходят наружу. Они пожимают друг другу руки, и мой отец сразу же идёт обратно в сторону дома с едва заметной улыбкой на губах. На середине лужайки папа меняет курс и направляется ко мне.

Остановившись передо мной, он смотрит себе под ноги.

— Последние несколько недель были тяжёлыми. Слишком тяжёлыми. Я не собираюсь делать вид, будто знаю, через что тебе приходится проходить, потому что наши пути не похожи, и мы по-разному переживаем потери. Я только хочу сказать — будь осторожна, ведь ты ещё наивна и так невинна. Твоя мама смогла бы в подобную минуту подобрать правильные слова, но не я. Это первый раз за последние несколько недель, когда ты чем-то заинтересовалась. Поэтому, главное, будь осторожна. Хорошо?

Я совершенно теряю дар речи, поскольку выражение папиного лица сейчас такое понимающее, словно он заглянул внутрь моей головы и увидел связь, которую я чувствую с Деэром, мой интерес, заинтригованность. Он переживает за меня, но всё же готов сдать Деэру гостевой домик, потому что нуждается в деньгах. И потому что считает, будто Деэр отвлечёт меня от горя.

— Хорошо, — киваю я.

Папа кивает в ответ, а затем заходит в дом, не сказав больше ни слова. Готова поклясться, что спиной ощущаю пристальный взгляд Финна, пронзающий меня из окна между лопатками, но я отмахиваюсь от него. Я не делаю ничего плохого.

Или делаю?

Ведь когда Деэр поднимает глаза и встречается со мной взглядом, на его губах появляется озорная улыбка, которая заставляет меня сомневаться в своих поступках.

Брось мне вызов.

Какой? Этот вопрос вызывает у меня мурашки.

Деэр медленно направляется через двор и указывает на кресло напротив меня.

— Это место занято?

Я закатываю глаза.

— Снова эта игра?

— Нет.

Деэр не спрашивает, он просто садится, вытягивая длинные ноги и скрещивая их в лодыжках, и пристально смотрит на меня, словно только и делал, что всю жизнь сидел в этом кресле. Я вопросительно приподнимаю бровь, но он по-прежнему молчит.

— Итак, у тебя британский акцент, но твоя фамилия ДюБри. Как же так вышло? — наконец спрашиваю я, отчаянно пытаясь заставить его прекратить на меня пялиться. Уголок его рта дёргается.

— Это твой третий вопрос?

Во мне растёт досада, даже несмотря на то, как мило у него получается это сказать.

— То есть мне стоит считать все вопросы, которые я задаю? Я всего лишь веду светскую беседу.

Он качает головой и слегка улыбается.

— Отлично. Я отвечу тебе на этот вопрос во имя светской беседы. Мой отец был французом, и он умер, когда я был ещё младенцем. А у мамы английские корни, поэтому мы и переехали в Англию. Я прожил там всю свою жизнь, отсюда и акцент.

Его прекрасный, прекрасный акцент. Я киваю.

— Сожалею о твоём отце.

Он пожимает плечами.

— Он был хорошим человеком, но это случилось давно.

Меня так и подмывает спросить, сколько ему лет, но я сопротивляюсь этому желанию. Не хотелось бы тратить ещё один вопрос. Кроме того, я бы поставила деньги на то, что ему двадцать один. Или около того.

— Ты говоришь по-французски? — с надеждой спрашиваю я, ибо, господи помилуй, это было бы сексуально.

— Qui, mademoiselle, — спокойно отвечает он. — Un peu. Немного.

Успокойся, моё долбаное сердце. Очарованная, я смотрю на него во все глаза.

— Итак, — наконец произносит он, меняя тему разговора настолько небрежно, словно не он самый классный, самый сексуальный мужчина на всём белом свете. — Как тебе не страшно жить в похоронном доме? Когда-нибудь видела привидение?

Я игнорирую своё ускоренное сердцебиение и приподнимаю бровь.

— Если я правильно поняла, этот вопрос означает, что у тебя всё же есть яйца, чтобы арендовать гостевой домик?

Он усмехается, и этот скрипучий, хриплый звук отдаётся вибрацией в моём животе.

— То, что у меня стальные яйца, теперь бесспорно, — с усмешкой заявляет он. — И я никогда не нервничаю. Даже если это касается призраков. Кроме того, раз уж я ответил на один твой вопрос, было бы честно поменяться местами, не так ли? Так что… ты когда-нибудь видела привидение?

Нет, не видела, однако призрак моей мамы здесь… присутствует в каждой фотографии, стопке одежды и в воспоминаниях этого дома.

Но, конечно же, я этого не говорю и просто пожимаю плечами.

— Не встречала ни одного. И, насколько мне известно, их не существует.

— Правда? — спрашивает он с сомнением. — Это печально.

— Ты всё равно будешь жить в гостевом домике, — говорю я ему. — А там нет никаких мертвецов. Ведь ты же собираешься его арендовать, так ведь?

Пожалуйста, скажи, что так.

Он кивает.

— Да. Спасибо, что рассказала о нём. Это именно то, что я так долго искал. Миленькое местечко с великолепным пейзажем.

Когда он произносит «великолепный пейзаж», то намеренно смотрит прямо на меня.

Я его великолепный пейзаж. Внезапно мне не хватает воздуха, чтобы даже попытаться спросить, почему ему так хочется остаться в Астории.

— Кисмет, — удаётся выдавить мне.

Он кивает.

— Кисмет.

Деэр смотрит на меня — долго, тяжело и мрачно, — и мне всё же удаётся сделать глубокий вдох, затем другой.

— Значит, увидимся, — говорит он, вставая и резко завершая наш разговор.

— Когда ты переезжаешь? — спрашиваю я, вдруг запаниковав при мысли о его уходе. Он приносит с собой атмосферу уюта, радости и чего-то насыщенного, опасного и нового. Я не хочу это просто так отпускать.

Он усмехается.

— Прямо сейчас. Я захватил свою сумку.

Сумку? Я взглядом следую за его жестом и вижу большую спортивную сумку, привязанную к задней части мотоцикла. Одна сумка.

— И это всё?

— Я путешествую налегке, — отвечает он, направляясь обратно к гостевому домику. К его домику, который теперь всего в тридцати метрах от моего дома.

— Полагаю, что так, — бормочу я, наблюдая за его покачивающимися широкими плечами и развевающимися тёмными волосами. Он хватает сумку и ныряет в свой новый дом, а я вдруг осознаю, что забыла спросить у него кое о чём.

Как долго он здесь пробудет?

***

Ужин этим вечером кажется немного другим, а всё потому, что Деэр находится всего в тридцати метрах от нас.

Я подаю на стол спагетти — самое простое в приготовлении блюдо на планете — с чесночным хлебом и кукурузой. Отец ест с удовольствием, в отличие от Финна, который, как обычно, ковыряется в тарелке. Из-за лекарств он потерял аппетит.

Мы ужинаем поздно, потому что отец работал допоздна.