Терпкий запах тиса (СИ) - Жилло Анна

Кастрюля нашлась в шкафу. Вымытая и задвинутая в уголок. Очень интересно…

В морозилке обнаружились покупные пельмени. Совсем красота! Надо ли говорить, что их я тоже не покупала, потому что вообще не покупаю готовые пельмени. Пока они варились, мне в голову пришла совершенно дикая мысль.

А что, если Вадим зачем-то решил свести меня с ума? Есть такая штука, называется «газлайтинг». Это в каком-то старом фильме было, там муж с женой подобную вещь проделал. Она говорила, что лампы мигают или что-то в этом роде, а муж утверждал, что ей все кажется, что она чокнутая. В конце концов она, вроде, действительно сошла с ума. А с лампами он что-то делал, чтобы мигали, как-то газ прикручивал.

Блин, ну что за бред?

Пельмени сварились, я раскидала их по тарелкам, достала сметану и пошла за Вадимом. Он лежал на диване и читал что-то в планшете.

— Пойдем есть, — сказала я.

— Офигеть, — пробормотал он, поднимаясь. — Меня пригласили к трапезе. Где-то медведь сдох. И что у нас там? Пицца — нельзя не отравиться?

— Пельмени, — буркнула я, начиная закипать. — Были котлеты, но кто-то их сожрал. Наверно, домовой завелся. Даже кастрюлю помыл и убрал.

— Значит, пельмени… — Вадим сел за стол, взял вилку, скептически посмотрел в тарелку. — Нашла мою заначку, молодец.

— Вадим, а что вообще происходит? Какого черта ты так со мной разговариваешь?

— Как — так? — он насадил на вилку пельмень, обмакнул в сметану, отправил в рот. — И что такого особенного происходит?

— Да вот мне тоже интересно.

— Лера… У тебя сегодня что — вечер шутки-самосмейки? Шам шучу, шам шмеюсь?

— В каком смысле?

Я сдерживалась из последних сил, готовая то ли разреветься, то ли разораться. Хотелось надеть ему тарелку с пельменями на голову.

— Бороду я сбрил три года назад, и тебе было глубоко пофигу. Котлеты ты последний раз готовила, еще когда Петька с Пашкой на дачу не уехали. В конце мая где-то. А ужинали мы с тобой вдвоем, без них… слушай, я не помню, когда это было в последний раз. И даже пытаться не буду вспомнить. Вот и спрашиваю: тебе захотелось повеселиться, или в голове что-то коротнуло?

9

Вадим бросил вилку, резко встал и вышел из кухни. Я услышала, как хлопнула дверь гостиной.

«Этого просто не может быть», — крутилось в голове, как заевшая пластинка.

Интересно, с чего вдруг мне в голову пришло такое сравнение? Когда я в последний раз видела пластинку — хоть заевшую, хоть какую? И почему вообще об этом думаю?

Я взяла вилку и начала с маниакальной жадностью поедать пельмени — один за другим, не чувствуя вкуса. Доела и вылизала с тарелки остатки сметаны. Покосилась на тарелку Вадима, но сдержалась. Вот только еще психического жора не хватало для полного счастья.

Остался всего один крошечный шажочек, чтобы поверить. Либо в то, что я спятила, либо в то, что произошло, о чем пишут в фантастических романах. На скамейке в парке — это было не воспоминание, не видение. Я действительно на две минуты оказалась в прошлом. Вернулась на двадцать лет назад. Не зря мне эта чертова скамейка сразу же показалась какой-то подозрительной. И не зря меня к ней потянуло, как магнитом. Присесть на секундочку. И если бы просто вернулась. Нет, мне зачем-то понадобилось это прошлое изменить.

Как там у Брэдбери было? Раздавил какой-то растяпа в прошлом бабочку, а в настоящем выбрали не того президента. И даже орфография изменилась.

Что же я наделала-то?

Но откуда мне было знать? Все было похоже на то, что я просто очень ярко вспомнила произошедшее когда-то на этом самом месте. И представила, что могло случиться, если бы все-таки решилась окликнуть Женьку. Может, это и правда был момент-развилка, один из тех ключевых, которые определяют дальнейшую жизнь?

Нет, это определенно бред какой-то! Не может быть! Все-таки сон. Длинный, запутанный, кошмарный сон. Когда знаешь, что спишь, но никак не можешь проснуться. Завтра утром я встану, и все будет по-прежнему.

Я уговаривала себя, пытаясь не смотреть на свои дрожащие руки. Встала, накрыла крышкой тарелку Вадима, убрала в холодильник. Протерла тряпкой стол — одну кафельную плитку за другой. Закинула посуду в посудомойку. Вышла в холл, постояла, глядя на закрытую дверь гостиной, из-под которой пробивалась полоска света.

Может, попробовать поговорить? Но что я ему скажу? Знаешь, я тут случайно изменила прошлое, и поэтому у нас все пошло через задницу? А он случайно не вызовет мне психперевозку?

Стоп, Лера, еще раз. Мы же решили, что это сон. Значит, надо позволить ему идти своим чередом. Расслабиться и плыть по течению.

Я взяла со столика в холле свой ноутбук и пошла с ним в спальню. Не мешало бы еще раз просмотреть все наши последние наработки по Ипатьеву. На всякий случай. Ложиться было еще рано, и я просто прилегла поверх покрывала, накрыв ноги пледом. Старенький ноут плохо держал заряд, обычно я включала его в розетку. Вот и сейчас нагнулась, воткнула вилку…

Твою ж мать!

Вместо моего старичка Самсунга на тумбочке сиял надкусанным яблоком новенький Мак. У меня! Да я была убежденной антияблочницей и Мак не взяла бы даже бесплатно. Равно как айфон, айпад и всякий прочий ай. Не говоря уже о том, что просто не знала, как с ним обращаться.

Через полчаса мучений и крепких словечек мне удалось наконец зайти в рабочие папки и открыть материалы Ипатьева.

Это были совсем другие тексты. Не те, которые я утверждала. Мне стало нехорошо. Лучше уж поскорее уснуть. Да, вот так. Уснуть во сне, чтобы поскорее проснуться.

Я встала, разобрала постель, пошла в ванную, почистила зубы, намазала лицо кремом. Часть баночек и пузырьков, стоявших на стиралке, оказались совершенно незнакомыми. И ночная рубашка на крючке — тоже.

Да плевать уже, валите все до кучи. Пусть все будет другое. Может, у меня в этом варианте и хвост вырос? Я на полном серьезе провела рукой по копчику — хвоста не было.

Забравшись под одеяло, я выключила свет. Интересно, Вадим спит в гостиной — или все так же, как и в настоящем нашем прошлом? Я вспомнила, как мы больше двух месяцев спали рядом, стараясь даже случайно не прикоснуться друг к другу. Благо, кровать большая и одеяло у каждого свое.

Как же это все произошло? Мы так и не помирились пять лет назад? Или что-то случилось еще раньше? Но почему тогда не развелись? Он сказал, что сбрил бороду три года назад и мне было пофигу. Значит, точно не меньше трех лет все продолжается. И ведь не спросишь же.

Я начала дремать, продолжая прокручивать в голове события дня, и, незаметно для себя заснула. И проснулась, когда сквозь занавески пробивался бледный свет белой ночи. Вадим вошел в спальню, лег и повернулся ко мне спиной.

Ну вот, я проснулась — и что? Можно было, конечно, включить светильник и посмотреть, что за тапки стоят у кровати. Но я протянула руку и провела по спине Вадима. В конце концов, если весь кошмар мне приснился, ничего плохого и не будет. А если нет… ну, тогда уже вряд ли можно испортить ситуацию еще больше.

Он повернулся ко мне — его лицо смутно белело в полумраке.

— Ну, и чего ты хочешь? — поинтересовался он то ли с насмешкой, то ли с издевкой.

— Тебя, — ответила я, словно в воду нырнула.

— Да что ты говоришь?! Моя ты крошечка-хаврошечка! Да неужели? Тебя что, кто-то с ноги запустил на луну? Лерка, а может, ты залетела часом? Аборт делать жалко, переспишь со мной, потерпишь как-нибудь, а потом родится недоношенный ребеночек. Бывает, что поделаешь.

Мне показалось, что я ударила его со всей силы, но звук пощечины получился какой-то слабенький, хилый. Я встала и босиком ушла в гостиную. Села на диван, подтянула колени, уткнулась в них лбом.

Ничего мне не приснилось. Все это на самом деле. Моя жизнь, о которой я ничего не знаю. Последний момент, за который я могу поручиться со стопроцентной уверенностью, — тот майский день двадцать лет назад, когда я ждала Котика на скамейке в парке. Тогда я не решилась позвать его, и он пробежал мимо. Так было — на самом деле. Пока прошлое не изменилось по моей дурацкой прихоти. И все пошло иначе. Как поезд, свернувший на стрелке не туда.