В плену желаний (СИ) - Бигси Анна

Куликова замерла на месте и прислушалась.

— Галь, я соскучился…

«Не показалось», — мысленно заключила Татьяна. На душе вдруг стало так гадко, будто она наступила в грязную лужу белоснежно-чистыми туфлями. Таня даже неприятно поморщилась и передернула плечами. Но это была не ревность, нет. Она давно отпустила и Петю, и все, что когда-то к нему испытывала, сумела перешагнуть через предательство и начать новую жизнь, но отзвуки прошлой порой нарушали внутренний покой.

Еще вчера он приходил к ней в кабинет, закатывал скандал, пытался вывести на эмоции. Чем Петр руководствовался, неизвестно — то ли мужское самолюбие было задето, то ли чувство собственности взыграло — но вел он себя недостойно — скорее, как маленький мальчик, нежели взрослый мужчина.

Противный хитрый холодок пробежал по позвоночнику и, как бы невзначай задев сердце, скользнул в область солнечного сплетения — довольно мерзкое ощущение. Но Куликова стойко его вынесла. Прямо в ее отделении, в ее смену и практически у нее под носом… Это было, как минимум, некрасиво чисто по-человечески, даже если не брать в расчет несоблюдение должностных инструкций.

Конечно, Таня могла бы воспользоваться своим служебным положением: влепить Галине выговор, понизить ее в должности, да вообще уволить, в конце концов. Но она не воспользовалась, потому что была выше обстоятельств. Пакостить, мстить, делать назло — удел слабых, и Татьяна прекрасно понимала это. Да и, ко всему прочему, не хотелось снова поднимать грязь, копаться в ней, тыкать носом. А главное зачем тратить свои нервы на выяснения отношений, которые теперь ее никаким образом не касаются?

Шумно выдохнув, Куликова уверенно двинулась по коридору и, проходя мимо подсобки, громко захлопнула приоткрытую дверь. Буквально через несколько секунд она вновь открылась, Галя, чуть не поскользнувшись, испуганно выскочила из помещения, на ходу поправляя медицинскую форму.

— Татьяна Иванна! — крикнула она.

Таня не собиралась оборачиваться, но все же замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, позволяя себя догнать.

— Татьяна Иванна, простите, — начала Галина, судорожно подбирая правильные слова, но Куликова не намерена была ее слушать.

— Не надо, Галь, — перебила Таня и устало добавила: — Идите работать, займитесь наконец своими прямыми обязанностями, а все личное, — она сделала акцент именно на этом слове. — Оставляйте, пожалуйста, за пределами больницы. Иначе мне придется принять меры. Я понятно объясняю?

— Да, — опустив голову, ответила медсестра.

— Я вас больше не задерживаю, — строго сказала Татьяна, и Галя тут же поспешила скрыться в сестринской.

Оказавшись в своем кабинете, Куликова опустилась в кресло и облокотилась на стол, подперев голову руками. Она была ужасно вымотана, но довольна собой — сумела сдержаться, не перешла на личности и даже не выказала свое презрение, в то же время, не оставив этот инцидент без внимания. Холодная маска беспристрастного начальника, официальный тон… Ее и вправду практически не задевала вся эта ситуация, остался лишь неприятный осадок.

Услышав в коридоре крики, Таня оторвалась от заполнения медицинских карт и вышла из кабинета, пытаясь понять, что происходит. Она уже была готова к тому, что привезли буйного пациента или кто-то устроил драку, но увидеть в своем отделении Стаса ожидала меньше всего. Пульс мгновенно участился, а губы помимо воли изогнулись в улыбке. Куликова уже хотела было что-то сказать, как на нее налетела взволнованная Изабелла.

— Татьяна Иванна! — воскликнула она. — Скажите ему, что это не так!

— Беллочка, успокойся, что случилось? — приобняв девушку за плечи, спросила Таня. Она сразу догадалась, что Дымов имеет к этому самое прямое отношение.

— Ну скажите, что вы никого не убивали.

«Вот дурак», — моментально пронеслось в голове, и она улыбнулась собственным мыслям. Как начальник Татьяна, скорее всего, должна была разобраться, в чем дело, разогнать толпу собравшихся подчиненных, так же интересовавшихся происходящим, и наказать виновных. Но сладковатый коктейль из приятной усталости и внезапно поднявшегося настроения стремительно растекался по венам, повышая уровень эндорфина в крови. Она уже просто не могла возмущаться, да и, в общем-то, не было никакого желания. В данный момент ей хотелось только одного — поскорее остаться со Стасом наедине, оказаться в его надежных объятиях. Ведь Куликова отлично понимала, что он приехал из Москвы к ней, ради нее, и тепло от этой мысли мягко согревало душу.

В следующую секунду Таня столкнулась с заинтересованным взглядом Ольги и, улыбнувшись еще шире, еле заметно кивнула, тем самым ответив на немой вопрос подруги: «Это ли тот самый подполковник?».

Осипова оценивающе посмотрела на Дымова и невольно сравнила его с Куликовым — абсолютно разные мужчины, представляющие одну и ту же профессию. Серьезный и сосредоточенный Стас источал необыкновенную, бешеную энергетику, от него веяло опасностью, чего нельзя было сказать о мягком, простоватом Петре — типичном сотруднике полиции.

— Белла, все хорошо, не переживай, — Татьяна похлопала девушку по плечу и спокойно добавила: — Иди, работай.

А в это время, воспользовавшись всеобщим замешательством, Дымов молча прошел в ее кабинет.

Московская область. БО «Васильки»

— Пошла вон, — сквозь зубы процедил Тимур. Злоба ослепляла, в этот момент он ненавидел Иру всеми фибрами души за то, что любил до дрожи. Она сделала его слишком уязвимым.

От его холодного тона кровь в секунду застыла в жилах, и мерзкие мурашки расползлись по коже. Ирина вздрогнула, как от пощечины, и, распахнув глаза, непонимающе посмотрела на Громова. Ее гордость, не выдержав такого напора, разлетелась вдребезги, осыпавшись осколками на пол. Это было настолько явно, что хруст стекла ещё долго раздавался эхом в ее голове. Романова ощущала, как оно впивается в стопы, но с достоинством принимала все испытания.

— Что ты сказал? — сдавленным голосом переспросила она, все еще надеясь на то, что ей показалось.

— Я сказал, пошла отсюда нахер! — грубо крикнул Тим и, по-прежнему держа Иру за горло, резко отстранил ее от стены. Не обращая никакого внимания на тихие всхлипы, подтащил ее к выходу и, вытолкнув в коридор, захлопнул дверь. Мышцы сводило от перенапряжения, Тимур не хотел причинять Ирине боль, и это была вынужденная мера. Он просто боялся не справиться с эмоциями, снова спасал ее, но на этот раз от себя.

Громов наконец позволил внутреннему зверю взять верх: яростно разрывая плоть и ломая ребра, он вырвался наружу. Громко рыча, Тим крушил все, что попадало под руку. Он больше не контролировал ничего, не видел и не ощущал, лишь механически совершал какие-то действия, беспрекословно повинуясь победителю.

С каждым новым движением становилось легче, негативная энергия покидала тело, полностью опустошая его. Пот градом струился по лицу, а руки дрожали. Разнеся комнату вдребезги, Тимур обессиленно опустился на пол возле кровати. Сердце все еще бешено колотилось, но дышать стало в разы проще. Взъерошив влажные волосы, он откинул голову и прикрыл глаза, обретая необходимую гармонию с собой.

Выпустив пар и немного остудив свой пыл, Громов вновь обрел способность мыслить здраво, предпочитая холодный рассудок горячему сердцу. Он прекрасно понимал: то, что случилось сегодня, больше не должно повториться. Никогда. Тим сорвался, как неопытный мальчишка, но слишком много всего накопилось, хотя это его ни в коей мере не оправдывало. Он не должен был вестись на провокации и руководствоваться только чувствами. В последнее время Тимур постоянно находился на взводе, а встреча с Романовой стала спусковым крючком, приводящим в действие сложный механизм.

Уставший мозг не справлялся с нагрузкой. Громов днем и ночью усиленно думал о том, как спасти Иру, как вытащить ее из «Рыбки» и не допустить до нее клиентов. Бушин требовал результат в работе, Карина — внимание, Дымову нужна была информация… Тим не мог разорваться, но старался правильно расставлять приоритеты. Просчитывая все свои действия на десять шагов вперед, он сохранял шаткое равновесие, но где-то, видимо, оступился. Ему давно была необходима эмоциональная разрядка, Тимур сам это осознавал, но не представлялось возможности выплеснуть весь накопившийся негатив.