Остров Мертвецов (ЛП) - Валенти Сюзанна

Подбежал Дворняга и укусил Фокса за лодыжку, а мой брат заорал на него: — Назад! — Маленький пес убежал, поджав хвост, чтобы снова присоединиться к Джей-Джею и Роуг. Я предположил, что ему не нравилась вся эта перепалка, но она должна была закончиться достаточно скоро.

Я долго смотрел на Роуг, желая, чтобы она была последним, что я увижу, пока она выкрикивала мое имя и боролась, чтобы добраться до меня. Потом я поднял голову к небу и задумался, почему этот мир, который я так яростно любил, никогда не отвечал мне взаимностью.

Я закрыл глаза и стал ждать, когда прилетит пуля, погружаясь в воспоминания о своем прошлом и вспоминая то время, когда мы все были счастливы вместе и полны надежд на что-то лучшее.

Мой пульс бешено стучал в висках, а волны, казалось, уносили прочь весь остальной шум в мире.

— Чейз Коэн, — прорычал Фокс свирепым тоном, от которого у меня по телу пробежала дрожь. — Ты больше не «Арлекин». Я освобождаю тебя от обязательств перед Командой. Ты изгнан из Сансет-Коув, и, если ты когда-нибудь вернешься, я без колебаний убью тебя. Ты изгнан из моей семьи в наказание за то, что ты натворил. И ты никогда больше не увидишь нас или наш дом.

Я открыл глаза, потрясенный тишиной, навалившейся на меня со всех сторон. В руке Фокса свободно болтался пистолет, а выражение его лица было разбитым. Он не смотрел на меня, а просто жестом показал, чтобы я уходил, и я посмотрел на Джей-Джея и Роуг, делая вдох, которого не ожидал, что еще смогу сделать. Роуг повернулась в объятиях Джей-Джея, всхлипывая у него на плече, а мой брат смотрел на меня поверх ее головы с потерей в чертах лица, но и с явным облегчением.

Я поднялся на ноги, глядя на Фокса, но он просто отвернулся, и мое сердце разлетелось на куски. Я бросил на них последний взгляд и вернулся в дом, перейдя на бег, направляясь по знакомым коридорам к парадной двери, где был припаркован мой мотоцикл.

Я перекинул ногу через свой «Suzuki» и завел его, моя грудь разрывалась на части, когда я двигался, пытаясь осознать то, что только что произошло. На волне шока от того, что я все еще жив, меня охватила паника от того, как будет выглядеть моя жизнь. Я был изгнан, проклят жить за пределами этого города, и я внезапно понял, что это гораздо худшая участь, чем смерть. Мой пульс бешено забился, когда горе сомкнулось вокруг меня. Фокс понял, что смерть была слишком мягким наказанием для меня, что я заслуживал того, чтобы быть изгнанным из единственного, чего я хотел на этой земле. Я был все равно что мертв, но проклят продолжать жить после всего, что я потерял, и никогда больше не смогу ощутить этого.

Я подъехал к спортзалу «Захватчики», который был закрыт, припарковался перед ним и обнаружил, что у меня дрожат руки, когда я зашел внутрь и зашагал в офис.

Я схватил свою запасную спортивную сумку, стоявшую у стола, и открыл сейф в углу комнаты, засовывая в нее наличные, которые я припрятал там, прежде чем отправиться в раздевалку и взять кучу запасной одежды и кое-какое оружие, которое было у меня в шкафчике. Когда сумка была полна, я бросил ее на пол, заметив свое отражение в блестящем шкафчике, когда закрывал дверцу.

Моя верхняя губа приподнялась, и я ударил по нему кулаком, снова и снова, потому что меня переполняла ненависть к самому себе. Мои костяшки пальцев разбились, и пока я продолжал бить кулаком и оставлять вмятины на металле, по нему размазалась кровь, и я не останавливался до тех пор, пока физически не смог больше этого делать.

Я опустил руку, и кровь потекла на пол, а я сосредоточился на боли, пронизывающей костяшки пальцев, наслаждаясь наказанием. Я должен был умереть, вырваться из этого тела и найти покой. Но вместо этого я здесь, с сердцем, которое желало выпрыгнуть из груди и оставить меня позади. Я не винил его. Я слишком долго игнорировал его, то, как оно билось для Роуг и ни для какой другой девушки, то, как оно билось при виде нее и умоляло меня выбрать правильный путь. Чего я так и не сделал. Я боролся со своими инстинктами и делал ее жизнь еще более трудной, еще более невыносимой, как будто, если бы я мог просто быть значимым для нее, тогда мое существование имело бы значение. Потому что я знал, что она никогда не сможет полюбить меня, поэтому решил вместо этого заставить ее возненавидеть меня.

Я схватил свою сумку, расстегнул ее, достал пистолет, который положил туда, и направился в ванную в конце раздевалки. Лампы дневного света ослепили меня, когда я включил их и снова повернулся лицом к своему отражению в зеркале над раковиной. Я приставил пистолет к нижней стороне челюсти и, не мигая, уставился на неудачника в стекле.

Это то, что ты получаешь. Это то, чего ты заслуживаешь.

Голос моего отца смешался с моим в моей голове.

Слабак.

Ничтожество.

Никто.

Бесполезный.

Жалкий.

Трус.

Покинуть этот город было хуже смерти. Так что, может быть, к этому все и шло: умереть в комнате, провонявшей мочой, посмотреть самому себе в глаза и осознавать, каким ничтожеством я был.

Мой палец лег на спусковой крючок, и я не отвел взгляда. Я посмотрел на него. На того, кто это сделал. Кто это заслужил.

— Чейз? — Безумный голос Роуг наполнил воздух, и мое сердце дрогнуло, когда я опустил пистолет.

Я вышел из уборной и обнаружил ее там, ее лицо все еще было мокрым от слез, а во взгляде читалась паника.

Она подбежала ко мне, столкнувшись с моей грудью и обхватив меня руками, приложив ухо к моему сердцу, как будто хотела убедиться, что оно все еще бьется.

— Я не хотела, чтобы это случилось, — сказала она, задыхаясь, и я подумал, не бежала ли она всю дорогу сюда.

— Почему тебя это вообще волнует? — Пробормотал я, и ее хватка на мне усилилась.

Я не мог вспомнить, когда она в последний раз так прикасалась ко мне, и мне стало интересно, что еще судьба уготовила мне сегодня, чтобы еще больше заморочить голову. Я хотел обхватить ее руками, но они просто повисли, словно налились свинцом, а одна из рук по-прежнему сжимала пистолет.

— Потому что ты Чейз, — прохрипела она. — Ты тот мальчик, который отдавал мне свой свитер, когда мне становилось холодно, мальчик, который пронес меня три мили до города на спине, когда на его байке прокололась шина на утесах, ты тот, кто умел улыбаться, несмотря на всю боль, которую причинял тебе твой отец.

— Ты была единственной, кто заставлял меня улыбаться, Роуг, — признался я, бросая пистолет на ближайшую скамейку. Фокс был прав, смерть была слишком сладким наказанием для меня.

Она подняла на меня глаза, покрасневшие от слез и в то же время ярко-синие. У меня перехватило дыхание, когда я уставился на эту девушку, которая выглядела такой юной прямо сейчас, совсем как та Роуг, которую я любил, когда был ребенком. Мое сердце билось в мощной мелодии, которую оно приберегало только для нее, и я знал, что я недостаточно силен, чтобы больше отрицать его желания. Я был просто никчемным мальчишкой, которому нечего терять.

— Я ненавижу тебя за то, что ты сделал, — сказала она сдавленным голосом, и я обхватил ее лицо ладонями, запустив пальцы в ее волосы.

— Тогда нас таких двое, — прорычал я, запутываясь пальцами в ее прядях.

— Но я и не ненавижу тебя, — выдохнула она, впиваясь ногтями в мой бицепс. — Я не ненавижу тебя так сильно, что это сжигает меня изнутри и воспламеняет.

— Я тоже тебя не ненавижу, малышка, — признался я, потому что какой в этом был смысл сейчас? Я должен был уйти. Для меня все равно все было кончено. Я все еще был зол на нее, зол, что она вернулась, зол, что я испортил ее возвращение, зол, что пытался заставить ее уйти, и зол, что все это время хотел, чтобы она осталась. Она была моей настоящей смертью, эта девушка, это существо, которое жило под моей кожей и высасывало мои силы.

— Десять лет я таил в себе обиду на тебя, которой никогда ни с кем не делился, — признался я грубым тоном. — И я устал цепляться за нее, я устал от того, что она гложет меня и напоминает о том, что я никогда не смог бы заполучить тебя. Потому что теперь я понимаю, что у меня никогда не было и шанса. Меня бы никогда не было достаточно для тебя, малышка. Ты — звезда, сияющая в темном небе, временами кажущаяся такой близкой, но когда я тянусь к тебе, я вспоминаю, что мои ноги все еще прочно стоят в грязи, и ничто этого не изменит.