Дрянной декан (СИ) - Райот Людмила

– Не знаю и знать не хочу! – отрезала я. – И тебе думать об этом не советую. Попахивает извращением…

– Извращением? – рядом с нами материализовался Стасян, верный друг прогуливающего Ромы. – Что ты вчера натворила, Красовская? Почему Верстовский не пришел?

“Черная полоса” продолжалась. Только этого балбеса не хватало для полного счастья! И так настроение ни к черту, так еще самый раздражающий персонаж Ливера вдруг решил одарить меня своим вниманием. Хорошо, Рома ничего ему не рассказал. Постыдился или просто не успел?..

– Не твоего ума дело, – я царственно выпрямилась и откусила от бутерброда, хотя руки так и чесались отыграться на Стасе за мои неудачи. – Почему что-то обязательно должно было случиться?

– Ну, иначе его отец не вызывал бы тебя сейчас к себе…

Приготовленный мамой сандвич перестал казаться хоть сколько-нибудь вкусным. Кусок хлеба встал поперек горла, и если бы не своевременное вмешательство Юльки, отдубасившей меня по спине, лежала бы я, задохнувшись, поперек коридора.

– Меня вызывают в деканат? – утерев набежавшие на глаза слезы, переспросила я.

– Нет, конкретно к Вениамину Эдуардовичу.

Я приуныла. В деканате мне бывать приходилось: тамошние тетушки – очень милые и понимающие. А вот чтобы у самого декана… Бог как-то миловал до сих пор.

– Не пойду, – слабым голосом заявила я.

– Значит, совесть и правда нечистая! – обрадовался друг моего парня.

А, черт бы их всех побрал – Стасяна, декана, генетику, которая наградила их с Романом одинаковыми голосами... Мало того, что засыпаю и просыпаюсь с мыслями о ночном телефонном разговоре, так еще и днем никакого спасу!

– Думаешь, это из-за лифчика? – встревоженно спросила Юля, тоже забыв о перекусе. Стас к тому времени убрался восвояси, вдоволь напившись моим шоком, но так и не разведав причины того, почему я впала в немилость у сурового препода.

– Или из-за такси? – выдвинула спасительное предположение я. – Дорого, наверно, обошлось… Может, и правда не ходить, а?..

– Иди обязательно! – подруга замахала руками. – Иначе он решит, что ты не только распутная, но еще и безответственная…

– Ладно. Не поминай лихом. Наверно, не донесла какой-то документ, когда переводилась, только и всего.

Прозвенел звонок на пару, и коридоры Ливера быстро опустели. Стало довольно тихо. Будущие писатели, поэты, рецензенты, переводчики и прочие деятели пера скучковались в аудиториях, из-под закрытых дверей которых прорывался неясный ропот. Я направилась в сторону деканата, превозмогая волнение и нехороший стыд. Старая лестница встретила меня поскрипыванием ступеней и приятной прохладой широких лакированных перил, а в наземной галерее, соединяющей главный корпус с административной башней, брезжило теплое осеннее солнце – последний отчаянный привет, посылаемый уходящим летом. Золотые лучи заблудились в замкнутом помещении, отражаясь от стеклянных стен, и раз за разом ударяясь о них, нагрели воздух неотапливаемого коридора почти до курортной температуры.

Я помялась около нужной двери, потом зачем-то приблизила к ней ухо. Тихо. Господи, хоть бы у него были посетители, тогда я смогла бы с уважительной причиной избежать нежелательного разговора… Что-то подсказывало – ждать приятной беседы не стоило. Наконец я постучала в дверь и осторожно заглянула внутрь.

– Здравствуйте, Вениамин Эдуардович. Можно?

– Здравствуй, Красовская. Заходи.

Я неловко протиснулась в кабинет и замерла около входа, не решаясь пройти дальше и предаваясь созерцанию внутреннего убранства. А у него довольно уютно – не так, как дома, конечно, но что-то общее в интерьере явно имелось. По обеим стенам стояли высокие книжные шкафы из тёмного дерева. За стеклом угадывались очертания толстых переплетов и диковинных статуэток. Тоже из путешествий привез, небось.

Декан сидел за столом, перебирая документы в синей папке. Не поднимая головы, читал содержимое, иногда хмурился. О моем присутствии он вроде как и забыл, не спеша отрываться от своих важных дел.

– Если вы заняты, давайте...

– Нет, я почти освободился. Садись, – он кивком указал на стул для посетителей.

За стул, спасибо, конечно, но легче от этого не стало. Скорее наоборот – пришлось приблизиться к отцу Ромки, чего делать вовсе не хотелось, и сесть с противоположной стороны от стола. Я все также терялась в догадках относительно причины сего свидания. Не станет же он упоминать о вчерашнем?.. При мысли о моем позоре спину покрыл липкий холодный пот, а щеки, кажется, залил румянец.

Стараясь не поворачивать головы, я метнула в сторону Верстовского осторожный взгляд. Да не, он слишком хорошо воспитан для подобных разговоров. Аристократ двадцать первого века, блин. Тишина становилась невыносимой.

– Если вы вызвали меня из-за такси, то я готова хоть сейчас вернуть необходимую сумму. Только скажите, сколько я вам должна…

Верстовский замер, покачал головой и потер рукой лоб.

– Думаешь, две тысячи рублей способны покрыть моральный ущерб, который нанесло твое появление в моей жизни?

Я помолчала. Моральный ущерб ему нанесла, значит? Осквернила редчайшие венецианские маски миазмами секса и порока? Ишь ты, каков индюк. Я, может, тоже пострадала, но не кричу об этом на каждом углу.

– Простите, нам с Ромой не следовало брать ваши ценные реликвии. И заходить в чужой кабинет.

– Как ты смотришь на то, чтобы перевестись в другой вуз, Красовская?

Я застыла. Только хлопнула глазами – разок, другой.

– ЧТО?

– Ты могла бы подать документы в Северный Гуманитарный Университет. Я позабочусь, чтобы все было сделано в кратчайшие сроки: тебе не придется терять время и отставать от учебной программы.

В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь монотонным тиканьем часов. Внутри корпуса из лакированного дерева равномерно двигался золотой маятник. Туда-сюда, сюда-туда…

– Но я и так только что перевелась! Двух месяцев не прошло!

– Это хорошо, – кивнул Верстовский. – Значит, не успела так уж сильно к нам привязаться.

– Перевестись? Но почему?!

– Практика показала, что тебе не подходит учёба в нашем вузе, – мужчина закрыл папку с документами и воззрился на меня с холодным неодобрением.

От такой наглости я и вовсе онемела. Просто сидела и возмущённо смотрела на отца Ромки. Это что же за такая "практика"? Возможно, наше знакомство началось не очень…. традиционно… но выгонять меня из вуза – подлость чистой воды!

– Отчего же он мне не подходит? – голос немного дрожал. – По балам я прохожу, даже с запасом. Это ведь их вы только что изучали?

– Да, балы хорошие, – не стал отрицать декан. – И каким способом ты их заработала?..

Последнее он сказал между делом: вроде как для себя, но при этом так, что я услышала и справедливо оскорбилась. Что за намеки?!

– Мне нравится у вас в институте. И я УЖЕ успела к нему привязаться.

– Подумай, Красовская, – декан откинулся на спинку кресла и лениво посмотрел на меня из-под полуприкрытых век. – Ты на четвертом курсе. Не успеешь оглянуться – уже и ГОСы подоспели… К чему тебе лишние сложности с получением диплома?

О-о-о, приехали. Уже не намеки, а прямо-таки угрозы... И тут меня взяла злость.

– Не собираюсь я никуда переводиться. Для этого нет оснований!

– Нет, говоришь?.. – его сдержанность дала трещину, и в голосе явно проступило раздражение. – А как же твой непростительный телефонный звонок?

Сердце трусливо пропустило удар, но внешне я осталась спокойна и непреклонна.

– Не понимаю, о чем речь, – повернулась к нему в профиль, рассматривая книжный шкаф.

– Хватит строить из себя недотрогу, Красовская! – рявкнул он. – Мы оба знаем, что это была ты!

Интуиция подсказала – сейчас лучше не спорить. От декана так и фонило раздражением. Еще немного, и пассивная агрессия перейдёт в активную.

– Ах, вы о ТОМ телефонном разговоре... – я распустила хвост и небрежно махнула рукой, убирая прядь с лица. – Сущая ерунда. Ничего особенного.