Не жалея ни о чем (ЛП) - Фарнсуорт Ш. У.

Рукав его пиджака оттягивается назад, когда он поднимает стакан, чтобы сделать глоток, обнажая блестящие часы на запястье. Очень дорогие часы.

Я уже догадалась, что он богат. Цены на номера здесь начинаются с четырехзначной суммы и доходят до в пятизначных. Но этот отель мог бы выбрать жених. Часы с таким ценником предполагают совершенно иной уровень благосостояния.

— Даже учитывая твоего босса?

— Даже его.

У него звонит телефон. Оливер достает его и вздыхает, прежде чем ответить.

— Привет.

Я смотрю на него, пока он слушает все, что говорят на другом конце провода. Он проводит длинным пальцем по краю стакана, кивая в такт.

— Да, хорошо. Встретимся там.

Пауза.

— Нет, я близко. Ага. Пока.

Оливер кладет трубку и допивает остатки из своего стакана.

Он уходит, и я ужасно разочарована этим. Я знаю его всего двадцать минут.

Я смотрю, как он достает бумажник и бросает две стодолларовые купюры на стойку бара.

Появляется бармен, унося пустой стакан.

— Могу я предложить вам что-нибудь еще, сэр?

Оливер качает головой и подталкивает деньги к ней. Его взгляд не задерживается на симпатичной брюнетке; он просто вежливо улыбается ей, прежде чем убрать бумажник обратно в карман костюма. Учитывая, что я, вероятно, никогда его больше не увижу, отсутствие флирта меня до смешного радует.

— За мою выпивку. — Он бросает взгляд на меня. — И за ее. Сдачу оставь себе.

— Благодарю, сэр.

Как только бармен уходит, Оливер поворачивается ко мне.

— Мне нужно идти.

Я киваю, как будто для меня это не имеет значения.

— Не сходи с ума сегодня вечером. То, что происходит в Вегасе, не всегда остается здесь.

Что-то мелькает в его глазах, когда он кладет руку на стойку. Что-то заставляет меня думать, что Оливер не такой сноб, застегнутый на все пуговицы, и серьезный, каким кажется.

Большинство людей проецируют обратное — они притворяются более интересными и важными, чем есть на самом деле. Может быть, именно поэтому меня так тянет к его скрытым глубинам.

— Ты планируешь остаться здесь на всю ночь? — спрашивает он.

Я приподнимаю одно плечо, затем опускаю его.

— Как пойдет.

Это звучит лучше, чем сказать, что у меня нет планов на вечер, кроме как сидеть здесь. Я должна съесть что-нибудь помимо оливок. Тогда, наверное, пойду спать.

Остаток вечера будет тянуться, как равнинный участок после подъема на холм. Я знаю, что эта встреча кульминация моего вечера, что бы я ни делала дальше. Куда бы я не пошла или с кем бы не разговаривала.

Оливер наклоняется ближе. Мой вдох быстрый и удивленный внезапной близостью.

Судя по тому, сколько стоят его часы, он, скорее всего, пользуется каким-нибудь возмутительно дорогим одеколоном. Учитывая мое наслаждение его запахом, он стоит каждого пенни. Возбуждающий, вызывающий привыкание и немного острый.

— Звучит не очень весело.

— Это сказал парень, одетый так, будто он только что с телефонной конференции, который прячется от мальчишника своего друга? Я не приму от тебя никаких советов о том, как получить удовольствие.

— Ты даже не потрудилась сказать «без обид»?

— Ты, кажется, не обиделся.

Он пожимает плечами.

— Я не такой.

Невольная улыбка растягивает мои губы. Мне нравится разговаривать с Оливером. Такое чувство, что мы знаем друг друга целую вечность.

— Я не должна была здесь останавливаться, — говорю я. — У меня был прямой рейс обратно в Лос-Анджелес. Я, наверное, возьму что-нибудь поесть, а потом лягу спать.

Он отводит взгляд, на фонтаны.

Кажется, что воздух между нами становится плотнее. Он сгущается и наполняется чем-то большим, чем просто прощание. Но выражение лица Оливера — чистый лист, когда он встречается со мной взглядом, не давая мне никаких намеков на то, о чем он думает или размышляет.

— Согласно маршруту, присланному шафером, мы идем в Кабаре «Шампань» в 11.

— Ладно… Повеселись. — Я предполагаю, что это стрип-клуб.

Оливер ухмыляется, и это калечит. Зрелище такое внезапное, такое неожиданное, всепоглощающее, что мне приходится напомнить себе дышать.

Это совершенно не похоже на то, как он смотрел на фонтаны, позволяя лишь мельком увидеть его профиль. Оливер с бегающими глазами и ямочкой на щеке, в нескольких дюймах от меня, выглядит как тайна. Зрелище, которым я не хочу делиться. Зрелище, которое я никогда не забуду.

— Ты встретишься со мной там? Я ускользну от парней. Мы можем пойти, куда ты захочешь.

Совсем не то, что я ожидала от него услышать.

— Они не будут возражать? — Спрашиваю я.

— Что я брошу их, пока они окружены выпивкой и полуголыми женщинами? — Он приподнимает одну бровь. — Сомневаюсь в этом.

Телефон Оливера снова начинает жужжать. Он смотрит на экран, но не отвечает.

Его зеленые глаза немедленно возвращаются ко мне, ожидая ответа. Он смотрит на меня так, словно точно знает, на что смотрит, и никто никогда раньше не оценивал меня так уверенно.

— Разве танец на коленях в стрип-клубе не является частью мальчишника в Вегасе?

Я снова вижу его ухмылку, и на этот раз эффект не менее мощный.

— Предлагаешь помощь в этом?

Мое сердцебиение замирает, когда он делает еще один шаг ближе, жесткий материал его брюк касается моих голых ног.

Жар ползет по моим щекам, когда температура моего тела резко возрастает. Я представляю это. Я представляю, как плотная ткань его брюк натирает внутреннюю сторону моих бедер. Его руки сжимают мои бедра. Его эрекция растет подо мной. Глаза Оливера вспыхивают, и я думаю, что он тоже представляет меня у себя на коленях.

— Я тебе не по карману. — Я делаю глоток джина, пытаясь не обращать внимания на его близость и немного восстановить контроль над разговором. Я в незнакомом городе, разговариваю с незнакомым мужчиной. Возможно, я чувствую себя немного безрассудной и сильно навеселе, но я не ожидала, что это к чему-то приведет.

У меня не получается улыбки целиком. Только половина улыбки, может быть, даже четверть.

— Никогда раньше мне этого не говорили. — Его слова сухи, почти унылы. Вряд ли это хвастовство.

— Часто делаешь такие предложения?

Он качает головой.

— Нет.

— Неужели?

— Я много работаю. И… я обычно не умею добиваться того, чего хочу.

Я тоже. Пока не дала зелёный свет нашему общению.

— Ты хочешь сказать, что хочешь меня?

— Это именно то, что я сказал, Ханна. — Его голос звучит хрипло, даже ниже, чем раньше, и я чувствую это прямо у себя между ног. Мое имя звучит как грязное слово, произносимое этим неприличным рокотом. — Ты встретишься со мной?

— Да, — шепчу я, не уверенная, с чем соглашаюсь.

Это больше, чем секс. Больше, чем продолжение разговора. Я уходила в глубь от берега, и теперь я внезапно осознаю, насколько глубокой стала вода вокруг меня.

Его губы изгибаются, и я думаю, что он собирается поцеловать меня.

Я ожидаю этого. Предвкушаю это. Я даже провожу языком по нижней губе.

Оливер замечает это движение, и его глаза темнеют от тоски. Но он не целует меня. Он снова протягивает руку, как будто мы только что заключили деловую сделку.

Я принимаю это с ошеломленным смехом, который затихает, когда его большой палец касается костяшек моих пальцев. Простое прикосновение, и оно заражает все мое тело.

Он отпускает мою руку, затем уходит.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, как он уходит.

Однако Оливер не производит на меня впечатления человека, который оглядывается назад.

И я права.

Он этого не делает.

ГЛАВА 5

ОЛИВЕР

Гарретт встает и машет рукой, как только я захожу в стейк-хаус. Вежливым кивком я обхожу официантку, лавируя между столиками и мимо витрин с винами, пока не добираюсь до дальнего угла ресторана. Освещение здесь тусклое, что приносит облегчение моим глазам после нескольких кварталов от отеля, прошедших мимо яркой, переливающейся цветами полосы.