Излечи мою душу - Лейтон Кэрри

Следующие два года я втайне мечтала о нем, пока купидон, не без помощи Тиффани, не выпустил стрелу как-то вечером на ярмарке. В тот день я была подавлена, и Трэвис попытался меня подбодрить: угостил сладкой ватой и подарил мягкую игрушку, которую выиграл в тире. Через несколько дней он пригласил меня на ужин, затем в кино и на пару матчей.

Первые месяцы вместе были волшебными: внимание, любовь и защиту, которых я больше не получала от отца, мне теперь давал Трэвис. Не понимаю, когда магия закончилась и сменилась равнодушием.

Трэвис стал пренебрегать мной, воспринимать как надоевшее приложение: и удалить жалко, и играть больше неинтересно. Я молча все терпела, но в последнее время стала все чаще спрашивать себя: «Сколько еще ты так продержишься?»

Привезли еду, мы включили фильм, и я отмахнулась от воспоминаний, но думать все равно не перестала. Пока ела сашими, темпуру и соевую лапшу, все размышляла: так ли уж сильно Трэвис любил меня еще тогда.

Он, видимо, почувствовал мои сомнения, обнял за талию и пересадил к себе на колени. Я не стала сопротивляться и отдалась поцелуям и ласкам, но тут мысли напомнили о зеленых глазах, надменной улыбке, колючем голосе и…

Черт, нет!

Я отстранилась от Трэвиса. Он посмотрел на меня затуманенным от желания взглядом.

– Что случилось?

Я поднесла пальцы к губам и попыталась восстановить сбившееся дыхание. Такого со мной еще не случалось! Думать о другом парне, когда целуешь своего… Это исключено! Не позволю Коллинзу залезать в мою голову и портить такие моменты.

– Н-ничего. Мне… мне показалось, что я услышала звук ключей в замке, – я выдала первое правдоподобное оправдание и поцеловала Трэвиса, чтобы он ничего не заподозрил.

Он прервал прелюдию, встал с дивана и на руках понес меня в мою комнату. Там мы предались утехам, но во мне секс не вызвал никаких эмоций.

Из объятий сна меня вырвал запах горячего кофе и блинчиков. Трэвис все еще крепко спал рядом. Я несколько секунд смотрела на него, блуждая пальцами по его кудряшкам. Меня не покидало чувство вины за то, что вчера я вела себя с ним так отстраненно. Потом я все же осторожно разбудила его и уговорила спуститься на завтрак.

Порог кухни, где у плиты уже вовсю порхала мама, мы переступили вместе.

– С возвращением, мама, – проговорила я сквозь стиснутые зубы, бросив на нее обиженный взгляд.

Я не видела ее с утра понедельника, а теперь она здесь изображает из себя идеальную мамочку! Но мой взгляд ее не смутил – мама лучезарно улыбнулась.

Лицемерка! Конечно, старается перед Трэвисом.

– Доброе утро, милая! И тебе доброе утро, Трэвис. Я сварила кофе! – эти слова она почти пропела, а потом протянула мне дымящуюся кружку.

Мама пыталась купить мою благосклонность – я слишком хорошо ее знала. Не удостоив ее даже взглядом, я взяла кружку и села за стол. Трэвис, в отличие от меня, тепло поприветствовал маму.

– Еще я приготовила блинчики, – добавила она и ловким движением поставила передо мной тарелку.

Вероятно, утром мама прошлась по магазинам, чтобы угостить «дорогого Трэвиса» идеальным завтраком. Я посмотрела на нее, но сказать ничего не успела. Мама отправилась к холодильнику, достала оттуда взбитые сливки и кленовый сироп, потом вернулась ко мне, полила сиропом блинчики, а рядом выдавила две сладкие воздушные горки.

– Спасибо, – я принялась резать блин и макать его в сливки.

Этот раунд за ней, дам ей передышку.

– Трэвис, дорогой, ты хорошо спал? Поешь с нами. Знаю, блины ты не любишь, но могу приготовить для тебя яичницу с беконом.

Я закатила глаза.

– Спасибо, миссис Уайт, я выпью чашечку кофе, – ответил Трэвис.

– О боже, сколько раз повторять: зови меня Эстер! Вот пожалуйста, твой кофе без сахара, – с широкой улыбкой она протянула ему кружку и похлопала по плечу.

– Зови ее Эстер, – проворчала я себе под нос.

Трэвис чуть не подавился от смеха.

– Как родители? Сестра? – мама не сдавалась.

– Отец в Европе. Тиффани в порядке, но мы никак не можем убедить ее бросить социологию – это не ее. Хотя сейчас она и вовсе зациклилась на желании стать криминалистом.

– А в чем проблема? – спросила я. – Тиффани преуспевает во всем, за что берется. И если станет криминалистом, то самым лучшим. Ты должен поддерживать ее: вы же не просто брат и сестра – вы близнецы.

– Не слушай ее, Трэвис, – тут же вмешалась мама. – Моя дочь живет в стране грез. Тиффани должна последовать твоему примеру и продолжить дело отца, – она положила руку мне на плечо. – Моей Несси тоже хорошо бы понять, как важно строить будущее, которое обеспечит финансовую стабильность, и не тратить время впустую на утопические желания. Я всегда говорила, что стоит изучать право…

Так, хватит. Я хлопнула по столу и встала. Мы не виделись сорок восемь часов, и теперь первым делом она снова указывает мне, как жить.

– Спасибо за завтрак, мам, но твоих советов никто не просил.

Я вернулась в комнату, чтобы одеться. Трэвис и мама продолжили беседу без меня.

– Не могу поверить, что ты поддержал ее! – набросилась я на него, когда мы сели в пикап.

Трэвис закатил глаза, но я стала возмущаться дальше.

– Ты понимаешь, что социальный престиж – не единственная радость в жизни? Вы с мамой просто невыносимы!

– Не преувеличивай, твоя мама права.

Я хмыкнула и потянулась к радио, но Трэвис перехватил мою руку и сжал ее.

– Ночь была прекрасна, давай не будем портить день.

Меня снова укололо чувство вины, я вздохнула и погасила зародившийся в груди протест.

Когда мы подъехали к кампусу, я сразу заметила Алекса и побежала к нему. Трэвис отправился к ребятам из команды.

Я запрыгнула Алексу на спину, и он вздрогнул.

– Несси! Я искал тебя! – признался он с улыбкой, опуская меня на землю.

– Нашел! Рассказывай, – я убрала непослушные пряди с лица.

– Мама вернулась из Италии…

– Подожди… что? Ты же неделю назад приехал из Санта-Барбары.

Иногда я забываю, что его мама постоянно в разъездах по работе. Я ей так завидую! Когда нам с Алексом было по тринадцать лет, она взяла нас с собой в Вашингтон и там вместе с няней устроила экскурсию по городу. Тот прекрасный день до сих пор остается одним из самых счастливых моментов в моей жизни.

– Да, она проводила аукцион в одной из библиотек Флоренции и попросила передать тебе небольшой подарок. Вот, держи. Думаю, тебе понравится, – он достал из рюкзака бумажный пакет и протянул мне.

Внутри оказался сверток в папиросной бумаге. Я стала распаковывать его, ощущая себя ребенком на Рождество, а потом увидела, что это первое издание «Гордости и предубеждения», и чуть не упала в обморок.

– Алекс! Это шутка? Твоя мама подарила мне первое издание моей любимой книги! – я, мягко говоря, была в шоке. – Я… я… я не могу его принять, оно… оно, наверное, стоит целое состояние.

Я протянула подарок обратно, но Алекс меня остановил.

– Несси, мама не примет книгу обратно, она взяла с меня обещание, что я сделаю все, чтобы издание осталось у тебя. Кроме того, ты же знаешь: находить такие драгоценности – ее работа, и она рада делиться ими, когда может.

– Но это слишком! Это же первое издание, понимаешь? – с восхищением в глазах я листала любимый роман. – Просто не знаю, что сказать.

– «Спасибо» будет вполне достаточно, – весело подсказал Алекс.

– Спасибо! Огромное спасибо! – я крепко обняла его.

– Давай выпьем кофе перед занятиями, хорошо?

Я кивнула, продолжая любоваться подарком. Он был прекрасен.

В кафетерии мы сели за свободный столик: пили кофе и болтали обо всем на свете. Я рассказала, что устроила утром мама и об их разговоре с Трэвисом.

– Так, – Алекс собрал пальцем песчинки сахара, упавшие с пончика, – а как ваши дела с Трэвисом? Все хорошо?

– Эм-м, допустим… – я поставила стакан и исподлобья посмотрела на друга.

– Допустим?

Я вытянула ноги под столом и вздохнула: