Безжалостный принц (ЛП) - Саммерс Фейт

Я снова на полу. На этот раз я прямо у окна. В щели, где оно встречается с дверью в ванную комнату.

Я пыталась отвлечься на пейзаж передо мной, на волны, разбивающиеся о береговую линию золотого пляжа. Эта сцена была моим единственным спутником. Либо смотри на нее, либо сойдешь с ума.

Смотреть на это или позволить себе погрузиться в страдания от того, насколько все ужасно.

Здесь нет часов, но я понимаю, что сейчас, должно быть, позднее утро.

Рейс, которым я должна была лететь во Флоренцию, давно улетел без меня.

Забавно.

Я так и не села в самолет. Я здесь, и как только я осознала, что самолет сегодня утром взлетел без меня на борту, я действительно приняла тот факт, что этот кошмар станет моим новым адом.

Я все время прокручиваю все в голове и думаю, неужели папа никогда не предвидел чего-то подобного. Как он мог задолжать столько денег? Что, черт возьми, произошло? Как это произошло?

А потом была прошлая ночь. Я не могла быть более смущена тем, как я вела себя, когда Массимо прикасался ко мне. Я кончила. Я кончила на его пальцах, и обнаружила, что смакую его язык, облизывающий мой клитор. Хотя я ничего не делала, я чувствовала себя шлюхой. Я даже не могла отрицать, что мне это понравилось. Доказательства были в моих стонах, и дьявол слизывал мой сок и мое достоинство.

Дерьмо. Это полное дерьмо. А что будет потом?

Он обещал в следующий раз.

Я бросаю взгляд на небольшой поднос с едой, который стоял на столе, когда я проснулась. Я думала, что это он его оставил. Но я так и не притронулась к еде. Мне ничего не хочется. Я не могу заставить себя есть, пока не придумаю хороший план побега отсюда. Пляж рядом, но до него мне не добраться. Окно есть, но, как ни удивительно, оно заперто. И в комнате нет ничего достаточно тяжелого, чтобы разбить его. К тому же шум от разбитого стекла сразу привлечет внимание. Это последнее, чего я хочу.

Спасаться через море — тоже не вариант. Я плохо плаваю. Когда мне было десять, мальчик из моей начальной школы утонул. С тех пор вода внушает мне страх.

Но… я поплыву, если это выход. Судя по отсутствию людей на пляже и идеальной погоде, я бы сказала, что пляж, который я вижу, частный. Я думаю, он прилагается к дому. Вокруг много земли, как там, где я живу с папой. Так что, я предполагаю, здесь тоже будут охранники.

Я не узнаю свое окружение как следует, пока Массимо не решит показать мне окрестности. Если он решит их показать. Я не знаю, собирается ли он держать меня здесь взаперти, или что, черт возьми, он собирается со мной делать.

Ключ гремит в двери. Сердце сжимается. В отличие от прошлой ночи, я встаю, поднимаюсь на ноги и готовлюсь к нему.

Когда дверь открывается, напряжение в моих плечах уходит, когда я вижу охранника и двух горничных в форме. Одна несет сумку из Neiman Marcus, а другая — поднос с сэндвичами.

Они обе итальянки. Одна выглядит немного старше меня, а другая выглядит так, будто ей где-то за пятьдесят. Они входят в комнату, но охранник остается снаружи. Мера безопасности, чтобы убедиться, что если я попытаюсь убежать, он меня остановит. Боже, это кошмар.

— Доброе утро, синьора, — говорит младшая с улыбкой. — Я Кэндис, а это Присцилла. — Она указывает на старшую даму.

— Buongiorno, — говорит Присцилла с легким акцентом.

— Привет, — отвечаю я, решив, что они кажутся безобидными. По крайней мере, я на это надеюсь.

Кэндис смотрит на нетронутую еду.

— Ты не голодна? — спрашивает она.

— Нет, — лгу я. Я умираю с голоду, но думаю, что если я что-нибудь съем, меня может стошнить. — Ты принесла мне еду?

Она кивает.

— Да. Тебе стоит попробовать что-нибудь съесть.

Я не отвечаю. Они обе кажутся приятными людьми, поэтому я не хочу никого из них обидеть.

— Не хочешь попробовать это? — спрашивает Присцилла. Я качаю головой.

— Мне ничего не нужно, — отвечаю я.

Они переглядываются. Интересно, что им сказал Массимо. Как я сюда попала и все такое. Он сказал им правду? Что он практически купил меня? Или правильнее будет описать это как похищение и удержание в плену против моей воли. Я представляю себя в ситуации в зале суда, когда судья выносит разные приговоры. Я почти уверена, что любой суд согласится со всем вышеперечисленным. Я никогда не соглашалась ни на что из этого. Все, что нужно было сделать кому-то, это открыть дверь, и я бы убежала далеко-далеко, чтобы никогда не вернуться.

— Я принесла тебе кое-что… э-э, одежду. Мистер Д'Агостино хотел, чтобы ты взяла ее, пока не прибудут твои вещи, — говорит Кэндис, протягивая мне сумку. Ее улыбка меркнет, когда я ее не беру.

Я качаю головой. К черту любезности. К черту всё. Они все заодно. Мне ничего не нужно.

— Мне ничего из этого не нужно. Он похитил меня и заставил жить с ним. Мне не нужна ни еда, ни одежда — особенно когда у меня есть всё своё. У меня вещей больше, чем достаточно, и мне не нужно ничего нового. — Слова слетают с моего языка, пока я сжимаю кулаки по бокам.

Они обе выглядят так, будто не знают, что сказать. Я не могу их винить, поскольку я тоже не знаю.

Губы Присциллы приоткрываются, как будто она собирается что-то сказать, но вместо этого она вздыхает.

— А что, если мы оставим их здесь? — предлагает Кэндис, ставя сумку в угол возле туалетного столика. — Может, к обеду ты передумаешь.

— Я не хочу обедать или ужинать. Я ничего не хочу. Я просто хочу домой. — Я морщусь. Я смотрю на Присциллу, которая, кажется, проявляет больше всего сочувствия.

— Мне жаль, дорогая. Нам сказали, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Мы больше ничего не можем сделать, — говорит она.

Отлично. Просто отлично. Идеально.

Я подношу руку к голове и заставляю себя больше не плакать. Больше никаких слез. Я больше не могу плакать. Я сделала достаточно.

— Когда привезут мои вещи? — спрашиваю я.

— Мы не знаем, — отвечает Кэндис.

— Могу ли я позвонить? — Я хочу позвонить Джейкобу. Вызов полиции был бы разумным решением, но в моем мире я знаю, что копов вызывать не стоит. Если вы выпутываетесь из ситуации, подобной моей, вы отправляетесь в горы и молитесь, чтобы враг вас никогда не нашел. — Мне нужно позвонить моему другу.

— Боюсь, это невозможно, — отвечает Присцилла.

— Я не могу пользоваться телефоном? — задыхаюсь я. В моем голосе слышна агония.

— Мы поговорим об этом с мистером Д'Агостино.

У меня снова возникает это головокружение, как будто я сейчас упаду в обморок.

— Могу ли я выйти на улицу? Подышать свежим воздухом.

Когда Кэндис прикусывает внутреннюю часть губы, я получаю ответ.

— Пока нет, — говорит она.

— Где Массимо? Куда он делся? — мой голос звучит увядшим.

— Он весь день будет на деловых встречах.

— Сегодня воскресенье, — замечаю я, чувствуя себя глупо. Может, бизнес — это код, как обычно. Может, это код для того, чтобы валять дурака. Он богат. Зачем ему весь день быть на совещаниях в воскресенье?

— Мы уйдем и дадим вам немного времени. Я вернусь и проверю вас позже, — обещает Кэндис.

Двое выходят, и дверь захлопывается с громким звуком. Ключ проворачивается в замке, и это гулко отдается в моем сердце.

Я снова заперта.

Подойдя к стене, я со всей силы бью по ней кулаком. Боль пронзает руку, но мне всё равно — по крайней мере, это дает ощущение чего-то иного, кроме безысходности и бессилия.

Опустившись на пол, я прислоняюсь к холодной стене и вновь замираю в той же позе, что и прежде.

Часы тянутся бесконечно. Кэндис возвращается, как обещала. Она пытается заговорить со мной, но я остаюсь безмолвной и пустой. Позже появляется Присцилла, но её я тоже игнорирую. Я даже не ем. Не могу.

Наступает ночь. Я закрываю глаза, засыпая в своей новой тюрьме. Помню, как думала о жизни с отцом, как о содержании в золотой клетке.

Это было ничто. Мне тогда было хорошо. Я просто не знаю, почему он так хорошо обо мне заботился и позволил этому случиться. Я виню его, но я знаю в глубине души, что его заставили. Это единственное объяснение. Монстры Д'Агостино заставили его. Вот почему он вел себя так.