Бойфренд в наследство - Левитт Линдси

Дакс разгладил чапы:

– Я отвечаю за свадьбу в духе Дикого Запада. Она начнется на закате. Когда священник произнесет: «Если кто-то против этого брака, пусть скажет сейчас или замолчит навеки», я должен встать и пострелять холостыми. Такие свадьбы приносят отличный доход, и на них большой спрос.

– Классно, – пробормотала я.

Дакс улыбнулся, и я поспешила опустить глаза на его ноговицы. Не помогло. Похоже, я питаю подсознательную слабость к ковбойским чапам.

– Не ожидал увидеть тебя. Тем более здесь, – сказал Дакс. – Ты пришла на экскурсию?

– Нет. Мне надо с тобой поговорить.

– Звучит многообещающе.

– Я по делу, – я попыталась добавить голосу раздражения.

Окинув взглядом коридор, Дакс распахнул дверь справа и щелкнул выключателем. Свет озарил комнату с черными стульями, кружевными занавесками, красными свечами и мертвыми, совсем завядшими цветами.

– Дед продает ее как «Паранормальный рай». Спасибо Господу за «Сумерки».

– Что? Он думает, что люди пожелают соединиться священными узами брака в этой… – я поморщилась.

– Значит, ты тоже считаешь, что свадебная церемония должна быть старомодной и чопорной, в костюмах, застегнутых на все пуговицы? – Дакс почесал щеку.

Я с изумлением уставилась на его покрытый щетиной подбородок. Последний парень, с которым я встречалась, – Томас, – несколько месяцев пытался отрастить усы, но так и остался с русым пушком. В результате у меня пропало всякое желание его целовать – достаточно было представить эти жалкие волосенки на его губах.

– Да, я так считаю. Свадьба – это событие, – мой голос окреп, когда я повторила любимую «наживку» дедушки, на которую всегда велись клиенты. – А не пит-стоп.

– Но свадьба должна соответствовать характеру молодых, – возразил Дакс. – Некоторые желают сказать «да» в костюмах принцессы Леи и Хана Соло. И что с того? Разве самый счастливый день в жизни не должен пройти весело?

– А свадьба может быть веселой и классической? – спросила я.

– Если этого пожелают жених и невеста, – пожал плечами Дакс. – Я просто говорю о том, что мы работаем с различными клиентами и стараемся угодить их вкусу.

– Понятно.

Дакс сел и кивнул на место рядом с ним.

– Так зачем ты здесь, загадочная внучка Джима Нолана?

– Холли. Меня зовут Холли.

И в самом деле, почему я пришла сюда? Потому что меня попросил об этом дедушка. Я выполняю его просьбу. И этой правдой я могла поделиться со всеми, включая своих родных, если бы они увидели меня на стоянке и поинтересовались, что я там делала.

Но была и другая правда – сокровенная. И она была связана с тем, чего я не могла не заметить в Даксе. Например, как он дышит – глубоко, вкладывая в процесс дыхания особый смысл. Как будто воздух был даром.

Я подмечала все эти вещи, как подмечают такое у какого-нибудь знаменитого актера или члена музыкальной группы – короче, у человека, с которым ты даже не мечтаешь встретиться, но не прочь полюбоваться им на глянцевых страницах. Я знаю, кто такой Дакс и кто я, и полностью отдаю себе отчет в различиях между нами и разногласиях между нашими семьями.

Да, во мне играют гормоны, но у меня есть также понятия и принципы.

– У меня письмо для тебя, – я нащупала конверт в сумке.

«Зайти».

«Передать конверт».

«И…» Что надо сделать потом? Остаться и посмотреть, как Дакс его вскроет?

Дакс положил конверт на колени.

– Спасибо. И я рад, что ты зашла. Я хотел поговорить с тобой об этом еще на поминках. Но спектакль, который устроил тогда дед… Я знаю, ты не поверишь, но… он тоже расстроился из-за смерти твоего дедушки. Он тоже переживает, только по-своему.

Я фыркнула:

– Что, трудно быть злодеем без героя?

– Хм…

Ладно, я нахожусь на территории Виктора Крэнстона, сижу в этой мрачной, мерзкой комнате, отчего только сильнее ожесточилась. Уж не формальдегидом ли я здесь надышалась? Неужели у кого-то возникает желание пожениться в этом «Паранормальном раю»?

– Извини, – снова заговорила я. – Иногда мне кажется, что меня так запрограммировали при рождении – говорить всякое не подумав. Чисто механически. Я больше не буду укорять тебя твоими родственниками.

Дакс выдохнул:

– Никто из нас не будет. Это просто фамилия. Как розу ни зови – в ней аромат останется все тот же. [1]

– Что?

– Это Шекспир. Единственная строчка из «Ромео и Джульетты», которую я знаю. Пожалуй, не следовало тебе в этом признаваться, чтобы ты не считала меня умней, чем я есть.

Я не помнила ни одной строчки из Шекспира, чтобы выстрелить в ответ. И потому молчала, пока Дакс отрывал правый краешек конверта, стараясь не порвать лист бумаги, вложенный внутрь. Но вот он вытащил письмо и скосил взгляд на подпись внизу:

– Оно от твоего деда.

– Да. Когда дедушка умер… – мой голос сорвался: я впервые произнесла это слово вслух, – он оставил мне кое-что. Включая этот конверт, с инструкцией передать его тебе лично, из рук в руки.

Дакс положил листок на колени, но не стал читать его сразу.

– Интересно почему? – спросил он.

– Что почему?

– Почему он написал мне?

– Мне тоже хотелось бы это понять. – Я вытерла потные ладони о юбку.

Почему мне стало так жарко? Виктору Крэнстону нужно тратить меньше денег на обогрев этого здания, а больше – на цветочные композиции.

– С того дня, когда дедушка умер, мне многое стало казаться бессмысленным.

– Прими еще раз мои соболезнования. Я искренне сожалею о его кончине, – и Дакс действительно сожалел.

– Ты соболезнуешь и извиняешься уже в десятый раз, – сказала я.

– Больше не жди.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать улыбки. Дакс поджал губы:

– Все равно не понимаю. Я даже не был знаком с твоим дедом. С чего бы ему что-то мне писать?

– Прочитай и узнаешь.

Дакс опустил глаза на письмо:

– Тут написано, чтобы я прочел, когда буду один.

– В моем было сказано то же самое.

Дакс вскинул взгляд на меня:

– Здесь особо оговаривается, чтобы я прочитал его без тебя.

«Эта странная загадка никогда не разрешится…» Я погрозила кулаком потолку:

– Дедушка Джим! Я собью тебя с твоего облака!

– Да ладно, сиди. Только я прочитаю письмо про себя.

Пока Дакс пробегал глазами письмо, он все больше хмурился и стал выглядеть гораздо старше, словно в морщинках у переносицы собралась вся мудрость и печаль этого мира. Наконец он сложил листок бумаги втрое и засунул его в задний карман так, будто я передала ему всего лишь инструкцию «Как добраться до ресторана IHOP».

– Ну что ж, – Дакс отряхнул свои наштанники. – Теперь все прояснилось.

– Прояснилось? Для тебя? А вот мне не ясно, почему я сижу в готической свадебной часовне рядом с несуразно красивым ковбоем, читающим тайное послание от моего покойного дедушки.

– Несуразно красивым?

– Я хотела сказать «нелепым».

Красавчики под стать кинозвездам никогда не вызывали у меня интереса. Не то чтобы Дакс был красив как киношный герой. Да мне вообще без разницы, к какой категории красавчиков он относится.

В коридоре кто-то кашлянул.

– Прячемся! – Дакс перепрыгнул через стулья и выключил свет, каким-то образом умудрившись увлечь за собой и меня. Мы забились в угол, а кашель стал громче и ближе. Кто-то распахнул дверь, но не стал вглядываться в темноту и, похоже, нас не заметил. Дверь закрылась, но я успела натерпеться страха. Я видела Виктора Крэнстона только раз, но вряд ли такой жуткий надсадный кашель мучает ту женщину из приемной.

А вдруг Крэнстон все-таки заметил меня? Что тогда? Я не сделала ничего плохого. Да, мне бы не хотелось, чтобы семья узнала о нашей встрече с Даксом – но ведь из-за этого мое нахождение здесь не стало ужасным проступком, верно?

Мы сползли по стене в темной комнате. Рука Дакса оказалась на моем колене, но я сделала вид, будто не ощутила ее веса, не почувствовала мозолей на его ладони. До прихода в часовню Крэнстонов я успела переодеться: натянула черную рабочую юбку и надела ботинки на босу ногу. За отсутствием колготок я в буквальном смысле ощутила своей кожей кожу Дакса. Ко мне прикасались многие парни, но я не помню, чтобы чье-то прикосновение нашло в моем теле подобный физический отклик. Как будто Дакс щелкнул переключателем в сенсорном центре моего мозга – и все подкожные нервные волокна в области коленной чашечки разом возбудились.