Не тронь мои помидоры, нахал! (СИ) - Рэй Далиша

— У меня там знакомые, они коттеджный поселок строят. Я к ним по делу, — поясняет мужчина. — А вас я тоже знаю. Вы к бабушке приехали и зовут вас Леной, правильно? И мы с вами не так давно виделись на ярмарке.

Точно! Мы в воротах столкнулись, когда я уже уходила.

— Правильно, Лена. Ну раз вы даже мое имя знаете, то поехали, — все-таки решаюсь, потому что солнце уже совсем низко, а ехать еще ого-го сколько.

Мужчина выходит из машины, открывает багажник:

— Давайте сложим ваш велосипед, не оставлять же его на обочине.

Подкатываю своего железного друга и заглядываю в багажник — а то вдруг там как раз и лежит набор начинающего маньяка, веревки, крючья и что там еще у них в арсенал?

Однако в идеально чистом пространстве нет абсолютно ничего, даже аптечки или огнетушителя, вот вообще пусто. Это меня немного успокаивает, и я даже помогаю мужчине открутить переднее колесо, чтобы велик поместился в багажнике, а он не испачкал свою идеально отглаженную рубашку или брюки.

Да, сейчас, стоя рядом с ним я узнала запах его парфюма с нотками лаванды и лимона.  Вспомнить бы еще, называл он в ту нашу встречу свое имя, или нет? Мы с ним точно перекинулись парой слов, но о чем шла речь совершенно вылетело из головы!

Захлопнув крышку, мужчина открывает передо мной пассажирскую дверь:

— Прошу!

Когда я сажусь, устраивается за рулем и заводит двигатель. Трогает машину с места и, как мне кажется, зловеще усмехается:

— Ну что, поедем кататься, Елена Прекрасная…

Ой, может зря я к нему села?!

***

Лена

— Какое «кататься»?! Мне домой нужно, у меня бабушка болеет, — строго предупреждаю странного водителя. Грозным тоном вру. — Имейте в виду, у меня с собой газовый баллончик и электрошокер!

— Да ладно тебе такой грозной быть, Ленка. Пошутил я! — мужчина прибавляет скорость. — Вечно ты про меня всякую ерунду думаешь.

Что за «вечно думаешь»? Да я его второй раз в жизни вижу. Или нет?

Всматриваюсь в мужской профиль и в голове начинают крутиться какие-то смутные воспоминания. Точно, в ту встречу на рынке он мне бросил что-то типа: «Ладно, я подожду, когда вспомнишь. Еще встретимся».

— Мы что, знакомы? — спрашиваю настороженно.

Мужчина поворачивает ко мне лицо и кривится:

— Так и не вспомнила, Елена Прекрасная?  Ну как же так? Ромашку своего любимого сразу узнала, а Сашу, значит, побоку?

— Саша?! — шокировано смотрю на него и… не узнаю! В то лето он был таким тощим, сутулым и стеснительным. Юморной был, с ним всегда было весело поболтать, посмеяться, когда он переставал смущаться и зажиматься.

 Да, Сашка был такой милый, с ним было легко дружить. Но этот мужчина за рулем дорогущей машины не может быть тем мальчишкой, ну никак! Сейчас передо мной уверенный в себе мужчина с жестким взглядом и повадками хищника. Даже лицо у него совершенно изменилось, ни одной черты того лопоухого, с добродушной улыбкой мальчишки не осталось. А с какой ненавистью он выплюнул фразу про Ромку!

Появляется желание сказать, что и его тогдашнего друга я не узнала. Что только сегодня в голове вспыхнули воспоминания, и то, только благодаря малине. Но ничего не произношу.

Просто отворачиваюсь и смотрю на дорогу перед собой — что я могу сказать? Извиниться, что забыла его? Ну так и не обязана была помнить, мы только одно лето вместе провели, а потом ни разу не встречались. Тем более, после в моей жизни такое произошло, что память начисто отшибло.

Саша между тем не унимается.

— Нечего сказать, да, Леночка? Конечно, он всегда был для тебя самым лучшим, наш прекрасный Ромочка. На меня ты смотрела как на подружку, с которой можно посмеяться над веселым анекдотом или попросить подержать полотенце, пока ты в кустах на речке снимаешь мокрый купальник.

Саша зло цыкает уголком рта.

–  Ромочку ты почему-то не просила, стеснялась с такими просьбами к красавчику обращаться, да? А меня можно и как вешалку использовать, и в плечо поплакаться, когда расстроена.

— Саша, ты о чем? — с изумлением поворачиваю к нему лицо.

— О том! Чем он лучше меня был, этот гопник? А?! Почему все к нему так хорошо относились? Я для тебя был готов луну с неба достать, а ты только и смотрела на него.

— Саш… — я снова пробую остановить поток его агрессии, потому что ничего не понимаю. И, честно говоря, мне уже становится страшно, потому что Саша явно не в себе: глаза лихорадочно горят, губы кривятся и голос все время взвивается высоко вверх, чуть не в визг превращается.

— Что Саша?! Почему этого козла все всегда любили, я тебя спрашиваю?

— Кто любил, Саша?

— Все! Ты, мои родители, наши одноклассники… Даже мои дед с бабкой принялись с Ромочки пылинки сдувать, едва познакомились. А меня побоку, на меня насрать…

— Останови машину, Саша, — требую, потому что нет никакого желания слушать этот бред. — Останови, я хочу выйти!

— Ну уж нет, Леночка, не выпущу! Хочу послушать, чем я тебе плох. Почему я тебя столько лет люблю, а тебе пофиг?

— Останови! — ору уже во все горло. Какая еще любовь столько лет?!

— Не надейся! — отрезает он и прибавляет газа.

— Останови! — в отчаянии хватаюсь за руль и пытаюсь повернуть в сторону обочины.  Саша ругается, бьет по тормозам. Нас бросает в сторону и, как недавно было с Ромкой, машина Саши съезжает в кювет.

Глава 7

Ох, задолбали меня эти мужики с их претензиями!! С трудом, но все-таки открываю дверь, вылезаю из нее и, наплевав на велосипед, прихрамывая топаю в сторону деревни.

— Вернись! — кричит мне вслед Сашка.

— Ага, щас! — продолжаю идти. — Велик мой вернешь, когда сможешь!

— Лена, не дури! Тут вокруг лес, может и маньяк какой ходит.

— Кроме тебя, тут до сих пор никаких маньяков не наблюдалось! — отвечаю, даже не поворачиваясь.

— Да что ты как истерическая??

— А не пошел бы ты нафиг?!

— Ладно, я погорячился, подожди! — Снова хватает меня за руки и поворачивает к себе. — Выслушай меня хотя бы минутку! Да, я как-то не так начал разговор…

— Правда? — переспрашиваю ехидно.

— Ладно, согласен. Совсем неправильно начал, но дай мне шанс объяснить.

— Хорошо, — вырываю у мужчины свои руки, складываю их перед грудью. — У тебя есть пять минут.

— Боюсь, пяти минут не хватит, — пытается ухмыльнуться.

— Четыре минуты сорок пять секунд.

— Вижу, ты серьезно настроена. Ладно. Помнишь то лето? Когда нас было трое тут, в этой деревне.

— Только лето и помню. У меня для вас, мальчики, плохая новость, я никого из вас особо никогда не вспоминала. Не до того было. Я даже внешность вашу забыла! Помнила в общих чертах и все. Не узнала ни тебя, ни Рому. Еще есть вопросы?

— Ох ты и разошлась, — снова усмехается, — а я вот помню все так, словно это было вчера. Уверен, и Роман ничего не забыл. То лето и знакомство с тобой очень сильно повлияли на нас обоих. Я тогда первый раз влюбился. В тебя. Не надо сейчас ничего говорить, я знаю, что ты ничего не делала для этого. Тебе и не надо было. Просто так получилось. Лето, жара, девушка…

— Три минуты, — перебиваю его лирические отступления.

— Ты всегда была такой упрямой. Как стукнет тебе что в голову — не отступишь ни за что. Я, наверное, так бы и наблюдал за вами с Романом. Остался бы третьим лишним. А потом был тот прыжок с моста. Этого ты тоже не помнишь?

— Это помню, — подтверждаю нехотя.

— Ты такими глазами смотрела на этого идиота. «Ах, Ромашка, ты такой смелый». Тьфу! Смелый! Он просто идиот. Прыгнуть с моста в реку, когда даже не знаешь глубины. И тогда мне захотелось, чтобы и на меня ты так же смотрела. Хотелось стать особенным в твоих глазах.

— И ты поперся прыгать, хотя едва умел плавать. И кто после этого идиот?

— Конечно я. Кто же спорит. Ты нас обоих сделала идиотами, чего уж.

— Нет, Сашенька. Вы такими и были, просто проявились, — фыркаю, ибо нефиг навешивать на меня вину. Это всю жизнь делала моя мама, хватит, наелась!