Папина дочка (СИ) - Салах Алайна

Ловя ртом воздух, всплываю на поверхность, смахиваю с лица налипшие волосы, подтягиваю доску. И почему у других всё выходит настолько легко и непринуждённо? Я уже неделю тренируюсь, но по-прежнему падаю.

Стиснув зубы, я подтягиваюсь на руках и снова ложусь на доску. Дам себе ещё пять попыток, а если продолжу тонуть как щенок, вернусь на берег и найду себе занятие попроще. Например, пить кокосовую воду через трубочку и загорать.

— Подбородок держи выше.

Я оборачиваюсь так резко, что едва снова не переворачиваю серф. Александр. Всего метрах в десяти от меня, плывёт навстречу.

— Привет, — я пытаюсь улыбнуться, пока пульс заходится в знакомом волнительном ритме, а щёки вовсю пылают.

Подплыв вплотную, он молча разворачивает доску к линии прибоя и опускает ладонь мне на поясницу.

— Когда будешь вставать — смотри вперёд, а не под ноги.

— Хорошо, — хриплю я, пытаясь переключить внимание на надвигающуюся рябь волн, а не думать о его прикосновении. Твёрдом, уверенном и горячем.

— Не надо так напрягать спину, — усмешка окрашивает его строгий голос. — Вода чувствует, когда её боятся.

Ладонь прокатывается вдоль моих рёбер, мягко надавливая на позвоночник.

— Вот так гораздо лучше. Теперь ступни. Разведи их так, чтобы было удобно встать. Чем меньше времени уйдёт на то, чтобы сгруппироваться — тем лучше. Центр тяжести должен быть здесь. — Он легонько похлопывает меня по крестцу, отчего кожа на плечах вспыхивает мурашками. — Поняла?

Я делаю такой усердный кивок, что подбородок ударяется о доску. Поморщившись, смотрю перед собой. Накатывающая волна настойчиво подбирает под себя серф, заставляя меня машинально напрягаться от необходимости что-либо делать: встать или поднырнуть под неё, чтобы не быть сбитой как щепка.

Александр успокаивающе сжимает мою щиколотку.

— Я держу-держу. Эту пропустим, но следующая твоя. Помнишь, что я говорил? Чувствуй волну телом и ничего не бойся. Так, идёт хорошая… Подбородок вперёд, под ноги не смотришь. У тебя отлично получается, просто нужно больше уверенности. Сейчас отпущу и поедешь сама. Готова?

Я киваю, хотя до конца не уверена, что сумею повторить всё, что он сказал. Волнение от нашей близости вытесняется острым желанием его впечатлить.

— Три… два… один… Давай, девочка! — голос Александра исчезает, и вместе с ним и ощущение поддержки.

Оттолкнувшись ладонями от доски, я встаю.

Смотреть вперёд, — беззвучно повторяю как мантру, — колени расслаблены, ничего не бояться.

Серф, набирая скорость, несётся вперёд ровно и уверенно, как никогда раньше. Солнце слепит глаза, солёный ветер обдувает лицо, вода подо мной ощущается плотной и устойчивой.

— Е-е-ху-у! — восторженно кричу я, захлёбываясь триумфом. — Е-ед-у-у-у!!! Е-е-еху-у!

Я проезжаю метров тридцать — не меньше, до того как серф мягко снижает скорость.

Это впервые, когда я не заваливаюсь на бок, а добровольно спрыгиваю в воду. Ощущения незабываемые: такие, что хочется расшибить себе лоб, но во что бы то ни стало их повторить.

— Отлично получилось, — расслабленно подгребая руками, чтобы удержаться на поверхности, Александр тепло мне улыбается. — Ещё пара занятий — и станешь полноправным членом серф-клуба.

— Спасибо, — я вдыхаю солёный воздух, смешанный с ароматом его кожи, ощущая, как таз наливается тяжестью. — Вы прирождённый учитель.

Шальные мысли вновь неконтролируемо атакуют голову: было бы здорово очутиться к нему ближе, дотронуться до твёрдых плеч, и чтобы его руки снова коснулись моей поясницы.

— Ладно, продолжай тренироваться, — он весело, почти по-мальчишески мне подмигивает. — Я буду рядом, если понадобится помощь.

Несколько мощных гребков к берегу — и вот он уже стоит на ногах, а вода извилистыми струйками стекает по мышцам его спины.

Я со вздохом ложусь на доску. Каждая наша встреча будто бы сильнее распаляет моё неконтролируемое влечение к нему, особенно если она сопровождается прикосновениями.

Измождённая солнцем и тренировками, остаток дня я провожу в номере, лёжа в кровати. Марк, как и обещал, присылает фотографию улова: десяток пёстрых рыбок, среди которых есть пара лангустинов.

«Поздравляю», — печатаю я. — «Но имей в виду, что мне их жалко».

Я переворачиваюсь на бок с намерением вздремнуть, но телефон снова требовательно пищит.

Думая, что пришёл ответ от Марка, я подношу экран к глазам и вижу новое уведомление: «@CostaNews отметил вас на фото».

Я открываю страницу главного паблика сплетен и ощущаю волнительный тычок в груди. Сон как рукой снимает.

Заголовок поста гласит:

«Тридцатидевятилетний бизнесмен и завидный холостяк Александр Руднев проводит время на курорте с двадцатилетней дочерью мэра».

На снимке крупным планом я, лежащая на доске: взгляд устремлён вперёд, плавки сбились на бок, открывая большую часть ягодицы. Рядом — Александр, его ладонь недвусмысленно касается моей поясницы.

Следующая подпись ничем не лучше: «Руднев обучает юную избранницу серфингу. Горячие кадры с побережья».

16

Александр

Забыв про коктейль, лёд в котором наполовину растаял, Каролина с жаром рассказывает о своих успехах.

— И я чувствую, что меня заносит, как обычно, но вместо того, чтобы запаниковать, я попыталась послушаться вашего совета и слушать волну. Колени расслабила, балансировала корпусом… И всё получилось! Так здорово!

Мечтательно вздохнув, она берёт стакан с барной стойки.

— Жаль, некому было записать на камеру.

Я прослеживаю, как ярко-оранжевая жидкость, пузырясь, пробирается по трубочке к её пухлым губам, и, вовремя опомнившись, перевожу взгляд на телефон. Не потому, что есть дела или тороплюсь куда-то, а чтобы сохранить дистанцию, которая с недавнего времени трещит по швам.

Например, какого чёрта я полез к ней вчера со своими наставлениями, я сам себе не могу объяснить. Каталась девчонка и каталась, ну упала пару раз. У неё уже есть наставник, и это мой родной сын. Мне там делать нечего. Всё ведь прекрасно понимаю, но всё равно не удержался.

— Рад, что тебе так полюбился серфинг. Говорю абсолютно честно: у тебя отлично получается.

Покраснев, Каролина радостно улыбается. Впервые встречаю взрослого человека, который не считает нужным прятать эмоции — никогда и никакие. Что она ощущает в моменте, непременно отражается на её лице: радуется она, злится или смущается. Надумала что-то сказать — покусала губу, покраснела — и сразу же выдала.

— И как здорово, что у нас есть ещё почти неделя на то, чтобы отточить моё мастерство. Может быть, я даже успею высокую волну оседлать, как думаешь?

Запнувшись, она смотрит себе под ноги.

— Я имела в виду «думаете»?

Я усмехаюсь — мысленно. Мы оба понимаем: то, что Каролина называет меня на «вы», скорее дань традиции. Она видела меня голым в СПА, а я по какой-то причине посчитал нужным ей объяснить, что надоедливая британка-дайверша не интересна мне как женщина. Помимо разницы почти в двадцать лет и факта, что я знаком с её отцом, нет ни единого повода продолжать истязать себя этой формальностью.

— Я думаю, что у тебя обязательно всё получится. Но я бы не рекомендовал делать это в одиночку — нужно, чтобы рядом был человек с опытом.

Голубые глаза сияют.

— Значит, это будете вы.

Я качаю головой, испытывая что-то близкое к угрызениям совести от необходимости её разочаровать.

— Я думал, Марк тебе сказал. Мы улетаем через два дня.

— Улетаете? — растерянно переспрашивает Каролина. Щёки, покрытые персиковым румянцем, стремительно теряют цвет.

— Две недели подошли к концу. Мы приехали раньше вас.

— Но… — моргая, она смотрит перед собой. — Я об этом даже не думала… Надеялась, что у нас есть время.

Дочь Демидова вызывает во мне смешанные чувства. С одной стороны, мне сложно оставаться равнодушным к её выраженной женственности — назовём это так, с другой, не удивляться её прямоте и почти детской непосредственности. Поначалу я думал, что говорить всё как есть, не обращаясь к привычным женским уловкам, лишь часть её отработанного имиджа, но позже понял, что нет.