Плохое влияние (ЛП) - Роуз Чарли

— Конечно. Тебя подвезти? — Мне следовало бы согласиться, но просить его об одолжении сейчас кажется странным. Я позвоню Хэлстон, чтобы она забрала меня.

— Меня подвезут.

Он отрывисто кивает мне, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

***

Когда урок маркетинга заканчивается, я кладу ноутбук в рюкзак, а затем проверяю телефон, чтобы узнать, чего хочет Хэлстон. На протяжении всего урока я слышала, как мой телефон жужжит в сумке. Три пропущенных звонка и одно сообщение.

Хэлстон: Позвони мне после урока. Это важно.

Я хмурюсь, быстро набирая ответ.

Я: Все в порядке?

Хэлстон: Кто-то настучал.

Дерьмо. Мне не нужно просить разъяснений. Мы знали, что это возможно. Я закидываю рюкзак на плечо и иду через маленький кампус. Когда я добираюсь до комнаты в общежитии, Хэлстон сидит на своей кровати, скрестив ноги, и смотрит на меня щенячьими глазами.

— Что случилось? — спрашиваю я, роняя сумку на пол и пинком захлопывая за собой дверь.

— Стефани случилась, — бормочет она.

— Но Стефани знает, в чем дело, — говорю я в замешательстве. Стефани — ассистент, и она должна знать, что я здесь живу. Она видела, как я, завернутая в полотенце, несла по коридору свой несессер для душа, черт возьми.

— Очевидно, кто-то пожаловался, и она больше не могла смотреть в другую сторону.

— У тебя неприятности? Я могу сказать им...

— Нет. — Она качает головой. — Ничего подобного. Они лишь предупредили меня. Я просто беспокоюсь о тебе

— Ну ладно, хоть так. — Последнее, чего я хочу, — это чтобы ее наказали за попытку помочь мне.

— Что ты собираешься делать?

Я пожимаю плечами.

— Наверное, позвоню Дилану. — Ненавижу зависеть от него, но у меня есть еще два месяца до того, как мои бабушка и дедушка освободят жилье на время отпуска, и я ни за что не смогу позволить себе остановиться в отеле. Хэлстон приподнимает брови при упоминании Дилана.

— Ты можешь взять меня с собой?

Я смеюсь, достаю свой чемодан из шкафа и бросаю его на кровать.

— Если ты хочешь жить в квартире для вечеринок с заляпанными мочой сиденьями унитаза и заплесневелой едой в холодильнике, то, конечно...

— Ладно. Может быть, я просто навещу тебя, — говорит она, морща нос от отвращения. По правде говоря, там не так уж и плохо. Но даже ее любовь к мальчикам не может перевесить ее склонности к чистоте. Хэлстон из богатой семьи, поэтому я не совсем понимаю, почему она вообще беспокоится о жизни в общежитии.

Хэлстон помогает мне запихивать вещи в мой чемодан. Я беру с собой в рюкзак только самое необходимое — запасную одежду, туалетные принадлежности, зарядное устройство для телефона и, конечно, мой верный CD-плеер.

— Я вернусь за этим позже, — говорю я, протягивая руку к своему чемодану.

— Ты будешь приходить каждый день, — поправляет она.

Она обхватывает меня руками, прижимая мое лицо к своей груди.

— Не могу. Дышать.

— Я бы хотела, чтобы ты осталась. — Она надувает губы, отпуская меня.

— Хэлстон, — говорю я, протягивая руки и хватая ее за плечи. — Возьми себя в руки. Я переезжаю из этого здания, а не из страны.

— Я знаю. — Она закатывает глаза. — Но мне уже скучно.

— Позови парня, — сухо говорю я. — А еще лучше, позвони Салли.

— Если ты настаиваешь, — говорит она с драматическим вздохом, плюхаясь на кровать.

Полчаса спустя Хэлстон высаживает меня у Blackbear. Я так и не получила ответа от Дилана, поэтому решила подождать здесь, пока он мне не перезвонит. Я просто займу отдельную кабинку, включу наушники и поработаю над заданием по учебе, которое нужно выполнить на следующей неделе.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Ло, поднимая взгляд с барного стула и постукивая по подбородку обгрызенным кончиком ручки.

— Нужно как-то убить время, — объясняю я, похлопывая по рюкзаку. — Не возражаешь, если я займу кабинку?

— Развлекайся. — Она смеется.

— Спасибо.

Я нахожу кабинку в самой уединенной части бара, раскладываю свои вещи и открываю Photoshop. Но по какой-то причине я никак не могу сосредоточиться на проекте, который у меня под рукой — это макет рекламного ролика несуществующей группы.

Я смотрю на экран своего телефона, раздумывая, не позвонить ли маме и не рассказать ли ей о своей жизненной ситуации, но не могу заставить себя нажать на кнопку. Я не готова к лекции и чувству вины, которые наверняка последуют за ее помощью. Моя мама — одна из тех людей, которые ожидают, что вы будете преклоняться перед ней за самую простую услугу. Однажды она подвезла меня на концерт в центр Лос-Анджелеса, и, клянусь, я до сих пор слышу о том, как она застряла в пробке, и что она получила это за то, что пыталась сделать кому-то приятное.

Больше никогда.

Нет, я не буду звонить ей и умолять о помощи, но просто позвонить, чтобы проведать, не повредит. Солгать ей о моей жизненной ситуации оказалось проще, чем я ожидала. Мы разговаривали всего несколько раз с тех пор, как я здесь. С глаз долой, из сердца вон, наверное. Прежде чем я успеваю отговорить себя от этого, я просматриваю журнал звонков и нажимаю на ее номер. Я играю с пакетиками сахара на столе, когда слушаю гудки в телефоне. И гудки. И гудки. Как раз в тот момент, когда сообщение должно было перейти на голосовую почту, она сняла трубку.

— Привет, милая, — напевает мама. Хотя у нас не самые лучшие отношения, ее голос по-прежнему звучит как родной. Я могу представить, как она сидит в гамаке, курит травку и медитирует на свежем воздухе. Мой желудок скручивает неожиданным образом, и внезапно мне хочется домой. Я хочу в Лос-Анджелес, на солнце, на пляж и домой. Вот только дома там больше нет.

— Привет, мам

— Все в порядке?

— Да, я просто делаю кое-какую домашнюю работу. Занятия и работа, занятия и работа, ни минуты покоя.

— Это здорово, милая, — говорит мама рассеянным тоном, и я понимаю, что она уже перестала поддерживать разговор.

— Да. Эй, я тут подумала. Что, если я приеду навестить вас, ребята? Скоро весенние каникулы. — Я имею в виду маму и ее нового парня. Моя мама использует мужчин как спасательный круг. Я не думала, что это продлится больше нескольких недель, но вот, девять месяцев спустя, они живут вместе.

— Я уверена, что ты занята своей жизнью, Эллисон. Я знаю, что жила бы на полную катушку, если бы в твоем возрасте у меня был дом на воде.

— Но я хочу приехать, — настаиваю я. Потеря родителя в раннем возрасте заставляет тебя слишком остро осознавать смертность своих близких. Хотя мы не всегда ладим, она — все, что у меня осталось.

Моя мама колеблется.

— Послушай, у нас еще не совсем готов дом, и ты знаешь, что авиабилеты на Гавайи дорогие, особенно в такой короткий срок... — она перечисляет свои оправдания. — Может быть, когда мы устроимся, то сможем что-нибудь придумать. Ты обязательно приедешь, но позже.

Ах, ее любимый ответ. Я издаю невеселый смешок. Быть отвергнутой человеком, который привел тебя в этот мир, кажется худшим видом предательства.

— Прости, что я позвонила.

— Эллисон, не надо…

Я нажимаю отбой и швыряю телефон на стол. Я никогда не узнаю, как у нас с этой женщиной совпали ДНК. Она взбалмошная и помешана на любви. Я приземленный человек и не узнала бы любовь, даже если бы она ударила мне в лицо. Она любит красивые платья и макияж. Я люблю песни и винтажные футболки. Но она моя мама. Мой отец ради меня горы свернул бы. Он обещал мне луну с неба, поделился со мной своей любовью к музыке, и единственное, что он любил больше, чем выступления, — это я. Мама, с другой стороны… Она любит меня, но я не думаю, что ей нравится быть моей мамой. Когда я была младше, она настаивала на том, чтобы я оставалась с ней большую часть времени. Я думала, что она, должно быть, любит меня, если борется за меня, но теперь я знаю, что это было потому, что мысль об одиночестве была для нее совершенно невыносимой.