Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ) - "cup_of_madness"

Малфой прочертил большим пальцем линию на её нижней губе, надавливая на подбородок и заставляя приоткрыть рот. Гермиона распахнула глаза, замечая, как он внимательно за ней наблюдает. Касания стали чуть грубее, Малфой всегда становился немного грубее, когда целовал её, и эта мысль прокатилась химическим раствором у неё по коже.

Слизеринец следил за тем, что видел, жадно впитывая то, как покраснели щёки девушки и участилось дыхание, как она бессознательно повторяла траекторию его руки, чтобы не дать ему отнять кисть. Какого чёрта, Грейнджер? Ему должно быть плевать. Новость об их расставании… она оказалась слишком предсказуемой. Грейнджер пыталась чересчур сильно.

Малфой мало знал об отношениях, но что-то ему подсказывало, что они не должны быть вымученными. Это может оказаться сложно, бесспорно, нужно прикладывать усилия, но если вам перманентно тяжело — это не оно. А Грейнджер вцепилась в возможность сбежать так крепко, что ему было интересно: как так вышло, что у неё не получилось? Драко казалось, что у него даже кончики пальцев пульсировали от того, насколько ему становилось лучше, даже несмотря на то, что их разделял метр. Бог словно проверял ею парня на прочность, заставлял ломаться, корчиться, и давился смехом, смотря сверху на это представление. Чёрт его дери.

— Я устала, Драко.

Это вообще не имело смысла. Какого чёрта она стоит здесь и жалуется ему? Но почему-то это было нужно, Гермионе хотелось, чтобы именно Малфой её утешил, потому что, может быть, он понимал. Понимал ли? Ей казалось, что не может быть такого, чтобы она чувствовала постоянную боль, а он умудрялся взаправду не чувствовать ничего. Могло ли такое быть? Это же противоестественно. Так что Малфой должен был ощущать хотя бы малую часть той путаницы, в которую лично превратил её сердце и всё внутри. Пожалуйста, пусть он ощущает хоть что-то подобное. Потому что если она в этом одинока, то это станет ещё более невыносимым.

Малфой вздохнул, убирая ладонь, и Гермиона тут же поняла, что лишилась своей анестезии. Хлоп — и действие кончилось. Драко выглядел таким же вымотанным, но было ясно, что плохой сон сказывался на ней, отражая усталость в её глазах, которую он мог видеть невооруженным глазом, хоть она вовсе не имела в виду усталость физическую. Ту можно как-то устранить. С моральной же… просто терпеть.

— Тебе пора в постель, — внезапно сказал Малфой, и его голос звучал абсолютно беззлобно. Да, он действительно устал.

Она вновь кивнула, и Малфой медленно прошёл мимо неё вглубь библиотеки, явно продолжая искать то, за чем пришёл, разрушая момент, как всегда забирая с собой что-то от Гермионы. Хотя ей казалось, что у неё больше ничего не осталось, каждый раз он находил, что присвоить. Она вдохнула глубже запах табачной вишни и ванили, заставляя себя начать двигаться и повернуть голову в сторону. Как раз вовремя, чтобы увидеть полный ужаса взгляд Джинни, которая, встретившись с ней глазами, будто отмерла от шока и, встряхнув волосами, пошла таким быстрым шагом к выходу, что едва не бежала. Господи, о нет. Нет. Нет. Нет.

Гермиона сорвалась на бег, выбравшись из пучины оцепенения, которая сковала её мышцы на несколько секунд, пока мозг анализировал происходящее.

— Джинни! Джинни, стой! — крикнула Грейнджер, сбегая по ступенькам вниз и следя глазами за огненной шевелюрой подруги, которая колыхалась из стороны в сторону от слишком резвой ходьбы. — Джинни! — поймала она её за руку, пытаясь преодолеть одышку. — Это не то, что ты видела, я…

— Я не знаю, что видела, — голос Уизлетты звучал наполовину шокировано, наполовину испуганно, и Гермиона даже не знала, о чём переживать больше.

— Я тебе всё объясню, прошу тебя, выслушай меня, — умоляла Грейнджер под пристальным взглядом рыжей, которая смотрела на неё как на незнакомку.

— Что вообще?.. Точнее, как?.. — она не могла подобрать даже вопроса. — Я имею в виду, Малфой касался твоего лица. И это выглядело, как будто он… Мерлин, что происходит? Мне казалось, что я сошла с ума!

— Нет, я… — Грейнджер сбилась с мысли, когда два парня из Когтеврана прошли мимо, держа путь в библиотеку и странно на них поглядывая. — Давай отойдём немного? Пожалуйста?

Уизли подождала минуту, будто взвешивая, но затем всё же кивнула, и они синхронно завернули за угол, наполненный цветами в горшках, которые лелеяла профессор Спраут. Это были вполне домашние экземпляры, которые не требовали особого ухода, не издавали вопли и не покрывались гноем, в общем, не самые любимые её виды. Там стояло несколько лавочек, хотя студенты редко забредали в данную часть коридора.

— Что это было? — медленно спросила Джинни, и её голос уже был осторожным. Таким голосом говорят с детьми или с сумасшедшими, которые стоят на краю карниза. Плохой вид спокойствия.

— Он просто прикоснулся. Малфой иногда так делает… когда не знает, что сказать или когда говорить не о чем, в общем… — Гермиона лепетала, пытаясь объяснить очевидное, но Джинни терпеливо ждала, будто это было частью терапии. — Ничего такого, честное слово. Уже нет.

— Уже? — Грейнджер видела, что подруга изо всех сил пытается не делать такое лицо, словно надкусила лимон, но получалось из рук вон плохо.

— Да. Уже, — Гермиона опустила голову, смотря на свои ногти, которые как раз в этот момент лишались молочного лака, и Уизли на автомате ударила её по рукам, тем самым возвратив внимание к себе.

— Кажется, я знаю, почему с Крамом ничего не получается, — вздохнула Джинни, но в её голосе на удивление не было укора.

Грейнджер подняла голову, смотря ей в глаза и понимая, что устала от лжи. Устала от недомолвок, от того, что она должна скрывать ото всех происходящее внутри неё. Это оказался такой тяжкий груз, что ей уже становилось не под силу его тащить. А если ей было тяжело, это значило только одно — нормальный человек давно бы сломался из-за подобного.

— Я не знаю, как это произошло, Джинни, — покачала головой Гермиона, смотря в окно, но из-за света видела там только своё потерянное отражение. — Я никогда этого не хотела. Просто мы столкнулись пару раз по поводу нашего задания, потом ещё пару раз и… И я больше не могу найти конца во всём этом.

— Но… Но… Это же… — Джинни громко вдохнула, явно настраивая себя. — Хорошо, но ведь он всегда тебя обижал, разве нет? Чёрт, я не могу припомнить дня, когда с его уст не срывалось какое-то дерьмо в твою сторону и…

Гермиона сжалась, понимая, что это правда. Было видно, что Джинни говорит подобное не для того, чтобы её унизить, но именно так Грейнджер себя и чувствовала. Малфой всегда обижал Гермиону, а девушку угораздило в него влюбиться? Как какой-то лишённой любых извилин идиотке. Как Паркинсон. Чем они вообще различались с Паркинсон? От этой мысли стало ещё хуже.

— Да, но он бывает не таким, — Гермиона понимала, что такое оправдание звучит слабо, но это была единственная правда, которая у неё оказалась. — В нём гораздо больше светлого, чем он пытается показать, Джинни. Драко гораздо более человечен, чем ты видишь.

— Д-Драко? — запнулась рыжая. — Ладно, ладно, окей? А мальчики, они…

— Нет, конечно, нет, я не говорила им! Я не говорила никому, я… — Гермиона прислонила ладони к лицу, чувствуя, что несмотря на то, как много ругала себя в последнее время за непрошеные слёзы, сейчас ей очень хотелось бы расплакаться. Потому что так становилось хотя бы немного легче. А теперь слёзы не шли, и всё, что она ощущала — это воздушный шар в груди, который становился всё больше и больше, грозясь взорваться от давления и повредить Гермионе внутренние органы. — Я запуталась. И даже если бы решила рассказать, то даже не знаю о чём, потому что ничего нет, понимаешь? — она безумно хохотнула, смотря в сторону, потому что понимала, как глупо это звучит. — Нас ничего не связывает.

— Гермиона, — Джинни сжала её ладонь в своих руках. — Всё в порядке, я понимаю, что Малфой… ну, он не урод, — хохотнула она, явно приукрашивая своё мнение, — но такие парни, как он, совсем не подходящий вариант. Всё, что они делают, — распускают руки, а потом испаряются, и это лучшее, что ты можешь от них ожидать.