Забини никогда не чувствовал опасность рядом с Малфоем, никогда не ожидал от того удара в спину. Они были лучшими друзьями столько, сколько он себя помнил. Но сейчас Драко напоминал лишь блеклое зеркало себя настоящего: разбитый, отчаявшийся и… готовый на все. Мулат покачал головой, выходя из гостиной и аппарируя в молчании. Он хотя бы попытался.
Малфой достал маховик, осмотрев его. Сотни маленьких драгоценных камушков сверкали в руках, ловя солнечные лучи.
— Мистер Малфой… — начал дворецкий, но тот перебил его уставшим голосом.
— Фрэнк, если ты хочешь меня отговорить, то лучше закрой рот. И это не просьба. Мне нужно сделать все, пока Скорпиус не вернулся, сегодня он, наконец, ночует дома.
Дворецкий вздохнул, делая несколько шагов назад, повинуясь. Ему нужно было забрать почту и ответить на письма, в которых Драко просили, настаивали, угрожали вернуться в команду, но он их даже не открывал. Фрэнк пошел по своим делам, зная, что если хозяину все удастся, то через пару секунд его больше не будет существовать в этой плоскости времени. Ни его, ни писем, ни свежей могилы на семейном кладбище Малфоев.
— Нам хватит года, — произнес сам себе Драко, склоняя голову и еще раз осматривая механизм.
Три больших поворота, и она будет рядом. Он усмехнулся, представляя, как ему придется делить ее с собой же и умирать от ревности. Хотя, это стоило всего, она стоила чего угодно.
Один поворот, и Драко знал, что больше никуда ее не отпустит. Что если понадобится, он закроет Гермиону в темницах в день, когда его жену убили, привяжет к себе, создаст ей хренов крестраж, только бы с ней ничего не случилось. В этот раз нет. Второй поворот, и грани реальности начали расплываться, что говорило о том, что интуиция Малфоя не подвела — Билиус работал над маховиком после того, как тот вернулся к нему в руки.
Вращая маховик, Драко не услышал, как скрипнула входная дверь, и сумка сына упала в шкаф — несколько лет Гермиона пыталась добиться того, чтобы он не бросал свои вещи на пол, надеясь на эльфов, но он стал выполнять это только после ее смерти.
— Пап! — Скорпиус нахмурился, зная, что отец должен быть дома, несмотря на то, что он сегодня вернулся пораньше. — Пап, ты дома? — мальчик завернул в гостиную, идя на странный звук трясущейся посуды, будто состоялось землетрясение, которое затронуло только Мэнор.
Третий поворот, и круг замкнулся, чтобы история повторилась вновь.
