Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 144
На самом деле Джимми считал, что происшедшее было Алекс только на пользу, но не хотел огорчать ее еще больше.
— Я просто убита. Впрочем, мне кажется, я начинаю понимать, что произошло. У Купа проснулась совесть…
— Рад слышать, что она у него вообще есть. — Даже после того, как Алекс и Куп расстались, Джимми не стал относиться к актеру лучше. Теперь он сердился на Купа за то, что он причинил Алекс боль, хотя и понимал — в таких ситуациях без этого просто невозможно обойтись. За те несколько месяцев, что они встречались, их жизни и чувства успели накрепко переплестись, и разделять их заново было все равно что резать по живому.
— А мне на следующей неделе снимут гипс, — сообщил он. — Врач сказал, что наденет мне другие, легкие лубки, и я смогу ездить в инвалидном кресле, а потом и ходить на костылях. Можно мне навестить тебя, когда я начну передвигаться самостоятельно?
— Конечно. Я буду очень рада тебя видеть. — Самой Алекс было бы очень тяжело навещать Джимми в «Версале», где она прожила столько счастливых дней, к тому же здесь она могла случайно столкнуться с Купом. Подобной встречи Алекс не желала ни при каких обстоятельствах — и ей самой, и Купу она могла причинить только новую боль.
— А можно мне иногда тебе звонить? — снова спросил Джимми. — Я только не знаю, когда это лучше делать, чтобы наверняка тебя застать. Когда я звоню на работу, ты все время занята, а домашнего номера у меня нет.
— У меня вообще нет домашнего телефона. Я, кажется, уже рассказывала… Я сплю в бельевой корзине на куче нестираных халатов, — сказала Алекс и шмыгнула носом. Неожиданно ей стало очень жалко себя.
— Как это романтично! — улыбнулся Джимми.
— Вовсе нет. — Алекс снова негромко всхлипнула. — Господи, Джимми, как же мне плохо! Наверное, Куп был прав, но… Ведь я действительно его любила, но он сказал, что слишком стар для меня и не хочет заводить детей. Кроме этого… кроме этого, у него есть еще кое-какие проблемы.
Я могла бы помочь ему их решить, но он отказался. Куп поступил благородно, но мне показалось — это просто глупо, нелепо, смешно…
— Кажется, он порядочнее, чем я думал… — проговорил Джимми. — Во всяком случае, Куп совершенно прав. Для тебя он слишком стар — когда тебе будет пятьдесят, ему уже исполнится девяносто. А женщина обязательно должна иметь детей, особенно если она молода.
— Мне иногда кажется, все это не так уж важно — и дети, и разница в возрасте… — жалобно проговорила Алекс. Она все еще слишком остро переживала свою потерю. Куп был удивительным, ни на кого не похожим; таких, как он, ей еще не приходилось встречать.
— Боюсь, тебе это только кажется, — возразил Джимми. — Подумай как следует: неужели ты действительно готова отказаться от детей ради… — «Ради этой старой развалины», — хотел он сказать, но сдержался. — Даже если бы тебе удалось уговорить его, он все равно бы не принял в них никакого участия до тех пор, пока им не исполнилось бы по меньшей мере тридцать, — поспешно добавил он, боясь, что Алекс угадает его мысль. — Взгляни на Тайрин — вот тебе наглядный пример.
На взгляд Алекс, пример был не особенно удачным, но она понимала, что Джимми прав. Самой ей пришел на ум другой случай. Когда Джимми попал в аварию, Куп полностью самоустранился от всего, что было ему неприятно.
Точно так же он мог повести себя и с собственными детьми, а Алекс знала, что хотела бы иметь мужа, на которого могла бы опереться в самых сложных ситуациях. От Купа ожидать этого — увы! — не приходилось.
— Не знаю, Джимми… — сказала она задумчиво. — Сейчас мне просто плохо — вот и все. Очень плохо…
Алекс чувствовала, что может говорить с ним откровенно, как с близким другом. Джимми и был ее другом, хотя из-за всего, что произошло, они некоторое время не виделись.
Она была уверена — Джимми поймет ее правильно, поймет, посочувствует и, может быть, даже утешит. До сих пор единственным человеком, которому Алекс рассказала о случившемся, была Тайрин. Она хотя и сочувствовала Алекс, но считала, что отец поступил правильно. И хотя Алекс понимала ее доводы, однако от этого разговора у нее остался неприятный осадок.
— Алекс, милая, я понимаю тебя, — сказал Джимми. — Ты страдаешь, тебе больно, тебе кажется, что твоя жизнь разрушена… Но пройдет время, боль утихнет. Можешь мне верить — я испытал все это на собственной шкуре.
Действительно, в последнее время с Джимми произошли большие перемены. Автомобильная авария и балансирование на грани жизни и смерти явились для него своего рода катарсисом, после которого он как будто стал новым человеком. А может быть, дело было и в проснувшемся в нем интересе к жизни.
— Знаешь, Алекс, о чем я мечтаю все эти дни, лежа в этом дурацком гипсе? — спросил Джимми. — Когда снимут гипс, я приглашу тебя в ресторан и в кино. Надеюсь, ты не откажешь несчастному инвалиду?
— Боюсь, со мной тебе будет не очень весело. Я — плохая компания, — вздохнула Алекс.
— Честно говоря, я тоже. В последнее время мы с матерью грыземся чуть не каждый день. И как только она меня терпит!
— Я подозреваю — все дело в том, что она просто тебя любит. — Они оба знали это.
На следующий день Джимми снова позвонил Алекс и с облегчением услышал, что ее голос звучит бодрее. Он позвонил ей и на следующий день. Он звонил Алекс каждый день, пока ему не сняли гипс. Чтобы отпраздновать это событие, Джимми пригласил Алекс в ресторан. Валери подвезла сына к ресторану и заехала позже, чтобы вернуться с ним домой. Она была рада видеть Алекс. Валери переживала за нее, как женщина она понимала, какой удар нанес Куп Алекс, Но Валери была убеждена, что рано или поздно Алекс поймет — его поступок был вызван не жестокостью, не прихотью или капризом, а ответственностью Купа, хотя, может быть, и запоздалой.
И все же ей было жаль Алекс. Куп, с головой уйдя в съемки рекламных роликов, переносил разрыв, судя по всему, намного легче. К тому же ситуация с ребенком Шарлей окончательно лишила его привычного спокойствия. Что-то покажет сравнительный тест ДНК? Для полного счастья Купу не хватало только судебного иска по взысканию с него алиментов на младенца. Куп нервничал и злился на Шарлей больше, чем когда бы то ни было.
