Мститель (СИ) - Рейн Карина

— Присядьте пока, — бросает на меня мимолётный взгляд и кивает в сторону стула в противоположном углу.

От прохлады тона его голоса меня бросает в дрожь, и почему-то начинаю сомневаться, что он захочет взять меня в свой штат.

Может, папа что-то напутал?

Вот мужчина подписывает какие-то документы, и брюнетка с явной неохотой отстраняется от него. Она почти доходит до двери походкой от бедра, когда он окликает её.

— Виктория Владимировна. — Девушка радостно оборачивается, но слышит совсем не то, на что надеялась. — Я понимаю, что вы — привлекательная молодая женщина, но если вы позволите себе ещё хоть раз появиться в управлении в таком виде, я попрошу вас написать заявление по собственному. Это понятно?

С лица девушки сходят все краски, потому что хоть Стрельцов и говорил спокойно, от его интонации хотелось бежать без оглядки и зарыться где-нибудь поглубже. Поэтому девушка надрывно кивает и поспешно скрывается за дверью. Вдохнув поглубже, перевожу взгляд на мужчину, который устало потирает глаза; в этот момент мне почему-то становится его жаль.

— Демьян Тимофеевич, если я не вовремя, я могу заглянуть попозже, — робко нарушаю тишину.

Словно вспомнив, что в кабинете он не один, Стрельцов вскидывает голову, и его лицо озаряет… улыбка.

— Нет, Олечка, ты приехала как нельзя кстати, — весело отвечает он. От неожиданной перемены его настроения мои брови удивлённо ползут вверх. — И какой я тебе Демьян Тимофеевич? Помнится, раньше ты звала меня дядей Димой.

Открываю рот и тут же захлопываю его обратно, забыв, что хотела сказать — до меня только сейчас доходит, что холоден он со мной был только из-за «свидетеля».

— Разве так можно? — вспоминаю наконец, как владеть языком.

Мужчина усмехается и бодро вскакивает на ноги; пока он закатывает рукава рубашки, я получаю возможность хорошенько его рассмотреть. Несмотря на то, что они с отцом были ровесниками, дядя Дима выглядел не старше тридцати пяти, хотя на самом деле был на целую десятку старше — даже одежда не могла скрыть его мускулистое тело, которое явно не понаслышке было знакомо с тренажёрным залом. И редкая седина на его густых тёмных волосах ни капельки не портила внешности; наоборот, я прекрасно понимала брюнетку, которая их кожи вон лезла, стараясь привлечь его внимание. Тёмно-синие глаза гипнотизировали, приглашая окунуться в них с головой без спасательного круга, а ямочки на щеках, когда он улыбался, притягивали взгляд и в буквальном смысле слова сводили с ума.

А когда он закатал рукава, и моему взору предстали сильные мужские руки, покрытые сеткой вен, я была близка к тому, чтобы потерять сознание, потому что такие мужские руки — мой фетиш.

— Я качал тебя на руках, хотя ты вряд ли это помнишь, так что очень даже можно, и на «ты» — к папе же ты не обращаешься по имени-отчеству? Это при подчинённых надо соблюдать правила приличия, а сейчас тут кроме нас нет никого.

Вот это-то и волновало меня больше всего. Я словно видела двух разных человек, учитывая, как Демьян разговаривал с брюнеткой и как сейчас разговаривает со мной, хотя я мало чем отличаюсь от той несчастной девушки.

Разве что на стол не ложусь.

— Вам очень подходит это имя, — ляпаю, не подумав, и зажимаю рот рукой.

Но дядя Дима лишь ещё шире улыбается, и я замечаю лучики морщинок, разбегающихся от уголков его глаз, которые смягчают и так достаточно тёплый взгляд.

— И почему же?

Боже, ну кто меня за язык тянул? Что он теперь обо мне подумает?

— Ммм… Потому что оно означает «покоряющий», — вновь ляпаю и сдерживаю жгучее желание застонать от неумения держать язык за зубами.

Улыбка мужчины становится какой-то… завораживающей, что ли.

— Так я покоряю, значит… — задумчиво произносит он.

Господи, Озарковская, куда тебя несёт?!

— Ну, в смысле, как руководитель, — пытаюсь оправдаться и смотреть на него только как на друга отца.

Но дядя Дима совершенно не хочет облегчать мне задачу — подходит ближе, заставляя меня чувствовать себя лилипутом; протягивает руку, которую я принимаю на автомате, и тянет вверх.

— А ты выросла, Оля, — уже без тени насмешки произносит он.

Слишком близко. Его лицо слишком близко, чтобы я могла спокойно на него реагировать. По ощущениям очень напоминало то, что я чувствовала рядом с Егором — разве что чуточку слабее.

Я попыталась выбросить все эти мысли из головы — дядя Дима мне в отцы годится, а я смотрю на него, как обычно смотрят влюблённые семнадцатилетние дурочки, разве что слюни не пускаю.

М-да, Оля, очень по-взрослому…

— Папа сказал, у вас есть для меня работа, — на удивление спокойно произношу, хотя внутри полный раздрай.

Демьян вздыхает и выпускает мою ладонь, одновременно отстраняясь настолько, чтобы наваждение схлынуло с меня, позволяя нормально соображать.

— Всё верно, — твёрдо кивает он. — В отделе по гражданству одна из сотрудниц уходит в декрет, и нам нужен кто-то на её место. Если тебя устраивает такой расклад, то я отведу тебя к начальнику отдела.

Машинально прикидываю, что эта работа всего на три года, но для начала было бы неплохо, поэтому уверенно киваю.

Идти рядом с Демьяном — надо признать, что он уже давно перестал быть дядей Димой — было слегка неловко, по крайней мере, для меня. Вот в его движениях не было ни капли скованности, лишь хищная грация; весь путь до нужного отдела я ловила плотоядные взгляды, адресованные Демьяну, и недоумённые — для меня. Но меня это ни капли не задевало: я ведь не собиралась становиться в очередь и сражаться за его внимание.

В отделе по гражданству наше появление производит настоящий фурор: я уже сообразила, что все незамужние — да и замужние тоже — дамы в возрасте от восемнадцати и выше были не прочь стать Демьяну ближе даже на одну ночь, но вот он совершенно спокойно реагировал на такое проявление эмоций. А тут вдруг появляется на глаза в компании какой-то неказистой девчонки, которая, по-видимому, не понимает, какое счастье ей выпало — в общем, такого количества завистливых взглядов я не получала никогда.

— Валерий Борисович, принимайте новую сотрудницу, — воодушевлённо произносит Демьян, как только мы оказываемся в просторном кабинете, где сидят пять моих будущих коллег, и все они… женщины. Между прочим, прожигающие меня неоднозначными взглядами. — Это Ольга, она заменит вашу Наталью.

С губ срывается облегчённый вздох, когда я понимаю, что моим непосредственным начальником будет мужчина. Уж не знаю, почему, но с ними мне всегда общаться много легче.

Валерий Борисович окидывает меня проницательным взглядом, от которого мне становится не по себе, и кивает.

Демьян едва заметно склоняет ко мне голову.

— Зайди ко мне, как освободишься, — еле слышу тихий шёпот.

Также незаметно киваю в ответ, и Демьян оставляет меня один на один с незнакомыми пока мне людьми.

— Ну что, Наталья, — обращается Валерий Борисович к миниатюрной девушке с карамельными волосами в дальнем углу кабинета, одетой в тёмно-зелёное платье. Очевидно, это вместо неё меня берут на должность, учитывая, что живот ей разве что на нос не лезет. — Обучайте свою преемницу всему, что должно.

Голос у моего будущего начальника был слегка суховат и строг, но этот человек всё равно вызывает во мне симпатию — внутреннее чутьё, не иначе.

Наталья смотрит на меня вполне миролюбиво — сразу видно, что к Демьяну она относится совершенно спокойно — и ближайшие несколько часов я трачу на то, чтобы записывать свои обязанности в ежедневник. Их оказывается не так уж много, но от такого количества информации всё равно пухнет голова, и единственное, что я из всего этого потока понимаю — у меня две недели, чтобы научиться тому, что умеет Наташа.

Освобождаюсь я ближе к шести вечера, когда в управлении подходит к концу рабочий день, успев познакомиться со всем коллективом; в итоге из всего отдела мне понравились только двое, не считая самого начальника — Наташа, которая собирается уходить, и Валерия, которая была просто ангелом в свои тридцать два — по-другому её назвать было просто нельзя.