Подари мне прошлое (ЛП) - Вебстер К.

— Игры закончились, ворчунья, — говорю я, забирая мяч и устанавливая его обратно на подставку. — Ты, вероятно, не будешь такой голодной, как только поешь мяса.

Стейси подавляет смешок, из-за чего взгляд Тори мечет громы и молнии.

— Не убивай ее, — усмехаюсь я. — Я склонен влиять на окружающих и вызывать проблемы.

— Ты не влияешь на меня, — дуется она, но наклоняется, чтобы подобрать с пола свою сумочку.

— Пока нет, красавица. Пока нет.

Стейси смотрит на нас с самодовольной улыбкой. Я подмигиваю ей, когда тяну свою спутницу из ее кабинета. Тори пытается выдернуть свою руку из моей, пока я тащу ее мимо рабочих столов и других кабинетов, но моя хватка усиливается. По пути я встречаю много ошарашенных взглядов.

Видимо, Снежная Королева нуждается в небольшой разморозке.

Могу себе представить, что весь офис согласится со мной.

Когда мы наконец добираемся до лифта, и двери закрываются, она вырывает свою руку и обрушивает на меня свою ярость.

— Ты мудак, Чейз, — сердито пыхтит она. — Знаешь, что? Ты не можешь так обращаться со мной всякий раз, когда у тебя возникнет желание.

Она сердито смотрит на меня, положив свои маленькие ручки на тоненькую талию, ее сумка свисает с одного плеча. Юбка-карандаш — облегающая и чертовски сексуальная. Я хочу схватить ее за бедра. Посягая на нее, я наступаю, пока не вторгаюсь в ее личное пространство, и наблюдаю с самодовольным удовлетворением, как она отступает — прямо в чертову стену. Как только она загнана в ловушку, я скольжу руками по ее талии, накрывая ее руки своими.

— Думаю, тебе нравится грубое обращение.

Ее глаза расширяются от шока, и на секунду, суровому адвокату по разводам, нечего сказать. Прядь волос прилипла к ее аппетитным губам, поэтому я поднимаю руку к ее лицу. У нее перехватывает дыхание, и я внимательно изучаю ее реакцию. Борьбу в ее глазах — оттолкнуть меня или притянуть к себе. То, как ее губки раскрываются и закрываются, подобно симпатичной маленькой рыбке.

Я слегка улыбаюсь ей, проводя большим пальцем по ее нежной щечке и убираю волосы с ее губ. Она делает выдох, который сдерживала, и я чувствую запах мяты на ее губах. Когда я заправляю прядь ей за ухо, ее глаза быстро закрываются. Не упуская возможности, я нежно целую ее в уголок губ.

— Ты вкусно пахнешь, — говорю я ей, делая шаг назад, как будто не целовал только что сексуальную чертовку — неважно, насколько невинным был поцелуй.

Ее практически трясет от нашей беседы, когда двери лифта открываются в холле.

— Готова к приключению?

Протестуя, она слегка мотает головой из стороны в сторону, но я хватаю ее руку, вывожу из лифта и веду через холл. Когда мы выходим на улицу, я рад видеть свою малышку — стоящую прямо напротив входа, где я ее и оставил.

— Это твоя машина? — удивленно спрашивает она, но я замечаю, что она впечатлена.

— Моя малышка, — поправляю я. — Она со мной с Рождества.

Я подаю мужчине парковщику талон и чаевые, чем заслуживаю одобрительный кивок.

— После тебя, — говорю ей я, открывая для нее дверь.

Она ошарашенно смотрит на меня, как будто никогда прежде не встречалась с джентльменом. При мысли о том, что она ходит на свидания с кем-либо, вспышка ревности пронзает мою грудь. Я хочу быть тем, кому она откроется и покажет истинную себя, которую она скрывает глубоко внутри. Никто не будет обращаться с ней так, как ей это необходимо.

Не деликатничая.

А наоборот — настойчиво, упорно.

Она садится в машину, словно рождена для этого, и я закрываю за ней дверь. Как только я забираюсь внутрь и устраиваюсь за рулем, я улыбаюсь ей.

— Надеюсь, тебе нравится барбекю.

Я не даю ей времени возразить и отъезжаю от здания. Двигатель умоляет, чтобы его испытали и поддали газу. Но, я никогда не езжу быстрее, чем указано на знаках ограничения скорости. Частенько, тигр под капотом дергается и мечется по своей клетке от желания рвануть с места или выжать по полной по автостраде.

Я никогда не уступаю этому зверю.

— Почему ты едешь так медленно? — спрашивает она в ужасе, когда я еду по Уэкер Драйв со скоростью тридцать миль в час (30 миль примерно 48 км. Прим.пер.)

— Потому что здесь ограничен скоростной режим, детка.

Она фыркает, и я не уверен, из-за прозвища или из-за моего отказа ехать быстрее. Я позволяю ей томиться в тишине, пока мы направляемся в то место, где мне нужна ее помощь. Когда я подъезжаю к парковке у строительного магазина, она резко поворачивает ко мне голову.

— Зачем мы здесь?

Дым от уличной плиты, восхваляющей барбекю Билли Бада$$, витает на стоянке. Как только я паркую машину, божественные ароматы заполняют машину.

— За этим, — говорю я и указываю на палатку с барбекю, — мы здесь.

Ее живот снова урчит, и я смеюсь.

— И, — говорю ей, достав образец краски с заднего сидения, — мы здесь, потому что мне нужно подобрать одну краску. Ты девушка, а у девушек хорошо получается эта хрень.

Не дожидаясь ее ответа с каким-нибудь феминистским замечанием, я вылезаю из машины и направляюсь к ее стороне, но она уже выбирается самостоятельно.

— Я не могу шататься с тобой весь день, Чейз. — рявкает она. Но, я замечаю, как она краем глаза поглядывает на барбекю, заставляющий мой рот наполниться слюной, и вне сомнений, ее тоже.

— Один час, Тори. Это все, о чем я прошу.

Несколько минут спустя мы располагаемся за грязным столом для пикника, над которым жужжат надоедливые мухи, но они не останавливают нас от поедания сэндвичей с нарезанной грудинкой, политых самым ароматным соусом по эту сторону Миссисипи.

— О, Боже, —ноет она, прикончив свой сэндвич и взявшись за картошку фри. — Из-за тебя я растолстею.

Я громко смеюсь.

— Не хочу тебя расстраивать, ворчунья, но твоей заднице не помешает наростить немного мяса.

Она морщит нос от этих слов, и она чертовски сексуальна, когда так делает.

— С моей задницей все в порядке.

Мои губы кривятся в ухмылке.

— Да, детка, с твоей задницей определенно все хорошо. Но, могу более тщательно осмотреть ее, на всякий случай.

Смешок — такой чертовски милый — раздается в воздухе, и она швыряет в меня скомканную салфетку.

— И почему я здесь с тобой опять? — бормочет она с наигранным раздражением.

И все же, правда в том, что ей весело. Очень весело к ее явному неверию.

Это хорошо, я прослежу, чтобы веселые моменты в ее жизни продолжали случаться все чаще.

— Пойдем, время — деньги, Тори. — говорю я с упреком, вставая и протягивая ей свою руку. — Кто-то мудрый однажды сказал мне это.

Она закатывает глаза, но принимает мою руку, ни секунды не колеблясь. Мое сердце сжимается, и я понимаю, что один за другим рушатся ее барьеры. Я рассказываю ей о нескольких других местах, где подают отличную еду, когда мы входим в магазин и направляемся в отдел красок.

Когда Клифф, работающий тут полный рабочий день, видит меня, он прикидывается, будто не видел, и бубнит другому работнику-девушке, что идет на перерыв. Я хмурюсь, но как только оказываюсь перед "Дарлой" согласно ее бейджу, я расслабляюсь.

— Я могу вам помочь? — спрашивает она без энтузиазма.

Не отпуская руку Тори, я швыряю образец на прилавок.

— Мне нужен галлон дорогой краски для внутренних работ, матовой, такого цвета.

Она кивает и берет его с прилавка. Но, прежде чем она уходит, я останавливаю ее.

— И, — говорю я сдавленным голосом, — она должна в точности совпадать. Обратите особое внимание к номерам, которые вводите. Нам надо будет открыть ее, чтобы я удостоверился.

Рука Тори становится потной, и я решаюсь взглянуть на нее. Она наблюдает за мной, хмурясь, хотя не так, как обычно. С беспокойством. И хотя мне нравится новое выражение на ее лице, смущение крадется по моему позвоночнику, и я ощущаю его тепло на своих щеках.

— Конечно, как скажете. — Усмехается Дарла, прежде чем отправится выполнять задание.

Как только она уходит, Тори спрашивает,