Жизнь (СИ) - Ларосса Юлия

Я отвела глаза, пытаясь мысленно проложить путь к выходу и скрыться незамеченной. Публика слишком увлеклась премьерой тиары, давая мне шанс ускользнуть мимо внимательных журналистов, переключивших интерес на подиум. Вон там виднеется просвет в толпе и я, сделав шаг, замерла на месте.

– Жизнь Солер проклята смертью! Жизнь Солер проклята смертью… – дрожащий голос дизайнера Циско Эмпе прозвучал из мощных динамиков.

Я вздрогнула и дернула головой в сторону сцены. Но не поняла, на что смотрела первые десять секунд. И почему потеряла сознание модель на сцене, а ведущий, вместо того, чтобы помочь ей, стал пятиться назад. Я не осознала, почему гости стали кричать и, толкаясь, ринулись прочь из зала.

Я поняла, на что смотрела только, когда меня заслонили собой Раблес и Сорино, преградив вид на подиум.

Я превратилась в сгусток напряжения, который заморозил меня шоком, пока глаза делали гравировку на глянце памяти этого вечера.

Я навсегда запоминала мертвый взгляд профессора Эмпе, его отрезанную голову под стеклом квадратной шкатулки и тиару, мерцавшую драгоценным блеском, которую убийца с издевкой водрузил на мертвеца.

Глава 10

Осознание

Нет. Это невозможно! Это сон. Да, точно! Какой-то кошмар, который скоро закончится… Но почему же я не просыпаюсь? Почему вонзаю ногти в ладонь, чувствую боль, но не просыпаюсь?!

Мои телохранители, держащие за рукоять оружие, спрятанное под пиджаками, быстро вели меня к автомобилю. Я покидала зал ресторана, в котором отрезали голову моему профессору.

«Поздравляю вас, графиня!»

«Не забыли о моей презентации?»

«Можно, я дам вам совет?..»

«Проклята… проклята… Проклята».

Его голос с легким французским акцентом так отчетливо звучал в голове. Он перекрикивал вопросы офицеров полиции, он мешал мне искать для них ответы. Голос человека, который стоял перед лицом своего убийцы – отголоски страха перед неминуемой смертью, дрожащего от отчаянья и понимания, что на жизнь остается несколько секунд. Голос невинного человека, который готовился к смерти из-за меня.

Так и есть. Я проклята.

Угнетенная невероятным чувством бессилия и ненавистным страхом, я почти бежала к автомобилю. Прохладный воздух каталонской ночи пытался утешить меня своим дыханием. Охранники оберегали от назойливых репортеров, буквально отталкивали их в стороны. Я не слышала их слов. Я погрузилась в новый мир, где нет места счастью, добру и уверенности в том, что завтра увижу рассвет.

Мой отрешенный взгляд наткнулся на медовые глаза Себастьяна. Он ждал меня у машины. Его совершенное лицо источало непроницаемость, которая успешно блокировала попытки окружающих проникнуть в его мир. И сердце сжали клещи ужаса. Он был рядом со мной, когда убивали профессора. А если следующим выберут его?!

Нет!

Сознание выкрикивало это слово снова и снова.

Только не он!

Смертельная угроза собственной жизни мне почти не страшна. Но один намек на опасность для Себастьяна сковывал нутро таким жутким страхом, что даже дышать становилось сложно.

Я ускорилась, желая как можно быстрее оказаться рядом с ним. Глаза Эскаланта прошлись по моему лицу, позволяя только мне прочитать обеспокоенность и сочувствие в них.

– Как ты, малышка? – чуть хрипло зазвучал его красивый голос.

Игнорируя этот глуповатый вопрос, я сморгнула слезу и заговорила:

– Держись от меня подальше, Себастьян. Прошу тебя, не приближайся ко мне! – умоляла я его, со слезами истерики на глазах.

– Зоя!.. – простонал он, пока мы стояли в кольце охраны.

– Пожалуйста! – перебила я его.

Рука непроизвольно потянулась к нему, будто желая удостовериться, что он здесь, в этой реальности. Пальцы сжили ткань пиджака на его рукаве, а голос шептал заклинания:

– Ты же видишь кошмар, который я приношу! Я действительно проклята этим человеком…

Эскалант хмуро смотрел на меня, но ответить не успел – я снова опередила его.

– Прошу, не дай ему понять, как сильно ты дорог мне! – заклинала я его, пытаясь взглядом сказать больше.

«Моя жизнь в тебе, Себастьян!»

Он, молча, слушал, глазами проникая мне в душу. Он понимал, что я права. Ведь доказательства тому, вынесли из отеля в двух черных непрозрачных пакетах.

Я заставила себя разжать пальцы и отпустить Себастьяна. Мне пора уходить в спасительное одиночество. Оказавшись внутри автомобиля, я легла на заднее сидение, подтянула ноги к груди и закрыла глаза. Горячие слезы потекли по щекам, и я не пыталась их остановить. Я оплакивала жизнь прекрасного, талантливого человека, который имел неосторожность завести со мной знакомство.

Мрачность моей судьбы достигла границы. Понимание этого наполнило меня. Как и осознание того, что с этого дня я обрекаю себя на одиночество.

Я вошла в свою квартиру.

Сейчас чувства невероятно острые, болезненно-колючие и слепяще-яркие. Они угнетали, лишали внутреннего тепла и надежды на счастье. Они беспощадно уничтожали меня.

Но завтра все изменится. Возможно, легче не станет, но будет по-другому. Сон перезапустит сознание. Утро смоет ужасы вечера. Я переживу эту трагедию и стану сильнее. Я знала, что так будет. У меня был опыт переживаний немилосердных ударов судьбы и утрат.

Жизнь навсегда ушла из Циско Эмпе. Она покинула его, как и моих родителей. Жизнь – это единственная потеря, которая исчезает навсегда. Эту утрату невозможно восполнить и смириться с ней тоже нельзя.

– Простите меня, профессор! Простите, умоляю!

Свернувшись клубочком на кровати, я рыдала, пока рядом жужжал мой мобильный, накапливая безответные звонки и сообщения.

Очень. Сильно. Болит. Голова.

Сквозь адскую боль, я разлепила веки. Капли дождя стекали по стеклам окон спальни. Ноябрь одаривал Барселону небесной водой.

Люблю такую непогоду. Больше чем солнце или снег. Хотя нет, снегопад также люблю. Сказочно-уютная пора, которая негласно обещает волшебство.

Я повернулась на бок и, подложив сложенные ладони под щеку, смотрела на ливень из испанского неба. С каждой его каплей воспоминания обретали ясность, а сознание избавлялось от остатков сна. Боль не торопливо поглощала меня, ей на выручку спешила безвыходность, а страх подталкивал в их роковые объятия. Омерзительный, ненавистный страх.

Закрыв глаза, я позволила слезам скатиться по лицу.

Больше никто не должен погибнуть из-за меня!

Хуже собственной смерти – это смерть близких. Жить с осознанием вины в гибели невинных людей – жестокое наказание.

Теперь в моем одиноком существовании есть только одна цель – бороться и победить того человека, чьи руки испачканы кровью. Скорее всего, он убьет меня. Слишком сильный и коварный враг мне достался. Но умирать я одна не собираюсь. Он… или она умрет вместе со мной.

Я решительно встала с постели и пошла в ванную.

В школу больше не пойду. Нельзя подвергать опасности других студентов и преподавателей. Пока отсижусь здесь и подумаю о следующих шагах. Так хочется позвонить Ксавьеру! И Латти. И Ронни. И… Себастьяну.

Нет, Зоя. Эти люди – твое слабое место. Ты должна быть сильной. Ради них. Без них.

Я умылась, почистила зубы, собрала волосы в хвост и сняла платье, в котором вчера уснула. Натянув шорты и футболку белого цвета, я заглянула на себя в зеркало. Глубокий вдох и медленный выдох. Я знаю лишь одно лекарство, способное меня исцелить. Это творчество. Только это у меня осталось.

Я вышла из спальни и замерла.

Из гостиной доносились мужские голоса. Раблес? Сорино?.. Нет. В одном из них я узнала волнующий тенор и двинулась на звуки.

Голоса приобрели отчетливость, и непривычный аромат свежезаваренного кофе проник в мое обоняние. Виктор Эскалант и Ксавьер расположились у барной стойки. Первый наливал горячий напиток из кофейника второму.

Мой незамеченный взгляд скользнул по незнакомому парню, стоящему рядом с ними. Его темные, густые волосы были зачесаны назад, а слегка раскосый взгляд выдавал восточную кровь в его родословной. У панорамного окна спиной ко мне стоял Себастьян Эскалант. На нем был черный реглан и песочного цвета брюки. Он засунул руки в карманы, широко расставил ноги, и слегка опустил голову, будто изучал вероятность пробок на дороге.