Влечение - Томас Рози

Из кухни доносился запах чеснока. Ужин готовил Джеймс, а женщины были наверху. Йен был рад передышке. В последнее время в доме постоянно толклись люди.

Из крематория все приехали сюда, перекусили бутербродами, попрощались за руку с Йеном и Джесс и заверили, что «если что-нибудь понадобится… только скажите»… То был утомительный парад лиц: соседей, которых Йен почти забыл, бывших учителей Дэнни и подруг Джесс, включая женщину с работы, которая привезла из питомника цветущие ветки калины, зимнего жасмина и волчьих ягод. И непривычно серьезные, скованные приятели Дэнни, которых Йен помнил мальчишками. Столько лиц… а Дэнни нет и не будет.

К горлу подступил комок. Йен не знал, как выразить свое горе. Лить слезы — занятие для женщин. Мишель, например, в любую минуту была готова расплакаться — так же, как и рассмеяться.

Недавно он ей звонил.

Телефон усилил ее австралийский выговор. Или Йен снова привык к произношению жителей Мидленда?

— Когда ты вернешься?

— Послезавтра, милая, самолетом компании «Кантас». Ты же знаешь, как я по тебе скучаю.

— Приеду за тобой в аэропорт, — быстро, словно только и ждала этого, сказала Мишель.

— Буду очень рад.

Он действительно скучал. Жизнь с Мишель была простой и удобной. С Джесс так не получалось с самого начала. У него никогда не было ощущения, что она полностью принадлежит ему: всегда существовала некая дистанция. Вначале это интриговало, потом стало вызывать досаду.

Йен щелкнул зажигалкой и зажег свечи. Язычки пламени метнулись туда-сюда и успокоились. С минуту он наблюдал за ними, а потом отправился на кухню.

Джеймс стоял у плиты. Завидев Йена, он помешал в кастрюле деревянной лопаточкой.

— Не обессудь, все делалось тяп-ляп. В чужой квартире не всегда сыщешь все необходимое.

Джеймс обожал готовить и знал в этом толк. Не то что Лиззи, чьим главным кулинарным достижением были сэндвичи. Так что они и в этом дополняли друг друга. Джеймс повязал поверх темного костюма полосатый фартук Джесс.

— Не сомневаюсь, блюдо будет — пальчики оближешь, — машинально возразил Йен.

В эту минуту в Джеймсе было что-то женоподобное; его можно было смело принять за педераста. Но Йен слишком хорошо знал Лиззи, чтобы сделать такую ошибку. Не в пример многим актрисам, Лиззи определенно делала ставку на «настоящих» мужчин. Одно время она часто бывала у них, и Йен чуть сам не увлекся. Слава Богу, это ни во что не вылилось. Глухой номер.

— Выпьешь? — предложил Джеймс, указывая на початую бутылку красного вина.

— Предпочитаю скотч.

Йен достал из буфета бутылку шотландского виски. Налил себе целый бокал. Джеймс открыл банку томатной пасты и вывалил содержимое в кастрюлю. Закончив, он тщательно протер тряпочкой плиту. Надо же!

— Джесс отдыхает?

— Наверное, — ответил Йен. — Она совершенно вымоталась.

После ухода последних участников церемонии Джесс и Бетт удалились каждая в свою спальню. Лиззи искупала Сока и уложила его спать на диване в гостиной. Никто не отваживался заглянуть в комнату Дэнни.

Йен сел за стол и опорожнил свой бокал. Он не знал, о чем еще говорить с Джеймсом.

Они встречались всего несколько раз в конце мучительного периода — перед тем, как Йен уехал с Мишель в Австралию. Естественно, Джеймс был на стороне Джесс: Йен заключил, что Лиззи не утаила от него ни одного из его «преступлений», но счел ниже своего достоинства оправдываться. Кроме того, он всегда чувствовал себя не в своей тарелке с людьми более удачливыми, чем он сам, а Джеймс возглавлял собственную бухгалтерскую фирму. В качестве свадебного подарка Лиззи он купил настоящий викторианский особняк в престижной пригородной зоне с благополучной экологией. Йен не бывал там, но живо представил себе музыкальную комнату с кедровыми панелями, кухню, облицованную изразцами, и ковровое покрытие модных тусклых расцветок. Его собственный дом — теперь дом Джесс — словно укорял его за свое убожество.

Слава Богу, на лестнице послышались шаги Лиззи. Она вышла из ванной и по дороге постучалась в комнату Джесс.

— Сейчас будут здесь, — сказал Йен.

Джеймс кивнул.

— У меня как раз все готово.

— Наконец-то уснул, — сказала Лиззи, имея в виду Сока. — Я уже не верила, что это когда-нибудь случится.

— Выпей, — предложил Йен, отмеряя ей виски.

— Спасибо.

— Бетт?

— Налей лучше маме.

Джесс послушно взяла бокал и прислонилась к буфету. Лиззи поставила что-то разогреваться, а Бетт убрала в мусорное ведро с педалью картофельные очистки. «Хватаются за любую работу, лишь бы отвлечься», — подумала Джесс, и на глазах выступили слезы. Она закрыла лицо рукой.

К ней тотчас подскочила Лиззи.

— Садись, дорогая. Вот на этот стул.

От нее пахнуло сигаретным дымом. Значит, Лиззи все-таки дрогнула.

Джесс посмотрела на Бетт с помертвевшим, осунувшимся лицом, а затем на Йена. Они тоже любили Дэнни — как же иначе?

— Спасибо, что вы все сегодня здесь.

— Где же нам еще быть? — резонно возразила Лиззи.

На ней был полосатый — алый с черным — жакет, похожий на шезлонг, забытый зимой на палубе. Она была в нем в крематории — в нем да в фетровой шляпе с опущенными полями. Театральщина.

— Не могу носить по нему траур, — словно прочитав мысли сестры, прошептала Лиззи. — Как по старику.

Сама Джесс не думала об одежде до той самой минуты, когда подошли машины. Хотя, будучи замужем за Йеном, не раз фантазировала, будто он умер и оставил ее вдовой. Придумала даже фасон платья…

Неужели это правда, что несчастные в браке женщины влюбляются в сыновей?..

— Садитесь ужинать, — пригласил Джеймс.

Они сели в столовой. Бетт то и дело вскидывала голову, словно к чему-то прислушивалась. Вот-вот с шумом распахнется дверь и покажется Дэнни собственной персоной! На ходу сбрасывая куртку, ворвется в комнату и жадно заглянет в тарелки: что тут вкусненького?

— Помнишь, — обратилась она к матери, — в день его шестнадцатилетия вы с папой ушли, а меня оставили за старшую — присмотреть за Дэнни и его друзьями?

Джесс положила вилку.

— Никогда не забуду. А ты, Йен? Когда мы вернулись, дом лежал в руинах, как после бомбежки.

Йен согласно кивнул.

— Мы возвратились в полдвенадцатого и увидели, как наш сын пукает в телефонную трубку.

— Он пытался вызвать такси, — пояснила Бетт.

Джесс подхватила:

— Мы потом целую неделю убирались. Смотри, Лиззи, не разрешай Соку устраивать в доме шабаш тинэйджеров.

Какое-то время все молчали. Слышно было только, как звякали вилки о дно тарелок. Потом Джесс тихо произнесла:

— Все будет хорошо. С Соком ничего не случится.

Но в душе шевельнулась злость. Почему погиб именно Дэнни, который для нее так много значил, а не сын какой-нибудь другой женщины, даже — нашептывала черная зависть — ее сестры?

Лиззи заплакала. Сначала лицо превратилось в трагическую маску, а уж потом хлынули слезы.

— Боже, как это ужасно. И непоправимо.

Йен с Бетт переглянулись. Однажды, еще в детстве, Бетт спросила: «Почему тетя Лиззи из всего устраивает представление?» Он ответил: «Так уж она устроена», — и Бетт усвоила: ее тетя рождена для игры, игра для нее и есть жизнь. Возможно, неумение отделить одно от другого свидетельствовало о том, что ее карьера не слишком удалась — и жизнь тоже, до встречи с Джеймсом. Бетт обратила пытливый взгляд на мать. Та всегда была скупа на жесты и прямолинейна в речах. Душа нараспашку. Чтобы сыграть такое, нужно быть великой актрисой. Джесс сильная — даже теперь. Бетт вдруг остро ощутила, как ей это нужно. Сердце сдавила железная рука страха. Вдруг с мамой что-нибудь случится — она этого точно не переживет. Бетт едва сдерживалась, чтобы не вскочить из-за стола и не броситься к матери, уткнуться ей лицом в колени.

— Вы его видели? — спросила Лиззи, обращаясь ко всем сразу. — Видели этого проходимца на отпевании?

Джесс перестала есть. Остальные тоже бросили притворяться голодными и переключились на напитки. Лиззи утерла слезы. На щеках остались следы туши. Джеймс любовно стер их.