Как бы она ни билась, она моя, и все тут. Поскандалит, проглотит и успокоится через время!
— Какая едкая ирония, великолепно.
— Ты там своим хозяйством трясешь, а я должна тебя дома с трепетом в сердце ждать?!
— Да хватит уже орать! Где я там тряс!! Ну, было разок! — выхожу из себя окончательно. — Ну, может, два! Это просто секс! Успокойся! Бес попутал! И что дальше?! Уйдешь от меня из-за левого перепихона?! Это. Совершенно. Ничего. Не значит!
— То есть ты даже проблемы не видишь?!
Я не знаю, как, но пропускаю нехилый удар по лицу, потом сгибаюсь пополам от пронизывающей боли в паху, морщусь, хватаясь за пояс и осторожно перекатываясь на бок.
— Юра. Ты омерзителен! Но хуже всего, ты еще и перед дочерью спалился!
Ай, как же больно!
Она меня ударила!!! Стерва!
Дверь захлопывается едва слышно. А перед этим Оля что-то быстро вытащила из шкафа.
Глава 14
ОЛЬГА
Охапку вещей прижимаю к груди. Прихватив из спальни мобильный, отправляю его в карман.
Я даже не собираюсь прислушиваться к тем чувствам, что раздирают изнутри. Возмущение и злость ядом отравляют кровь.
Очень бы хотелось, чтобы Юра свалил куда подальше, оставив меня в покое.
— Мам… — звучит позади меня тихий голос дочери.
— Что такое?
Оборачиваюсь, подмечая растерянность на Юлином лице.
— Мам, а ты… — она запинается, подбирая слова, — полежи со мной немного.
Что ж. Очень печально. Тревога снедает не только мою душу.
Обнимаю дочку, целую ее в макушку.
— Конечно, Юль. Беспокойно?
— Да, очень. Побудь со мной. Пойдем.
Взявшись за руки, мы проходим в комнату дочери. Она никогда не любила розовый цвет, оборочки или кружева. Умеренно-контрастные сочетания дарят ей намного больше удовольствия. Свою комнату Юля обставила в черно-белых тонах, разбавив зеленой растительностью и присутствием желто-салатовых акцентов.
Я усаживаюсь на кровать с ногами.
— У тебя теперь так чисто, — хвалю я дочку искренне, — помнишь, как я раньше с утра до ночи твердила, чтобы ты разложила свои вещи?
Мы обе смеемся.
— И как только перестала — так сразу я и начала.
— Ты просто повзрослела.
Юля налетает на меня, и мы в обнимку опускаемся на покрывало.
— Что в школе интересного?
— Много всего. Проводим кучу мероприятий по сплочению класса. Фотографии, видео, в общем, чтобы было что вспомнить.
— Школа потеряет в твоем лице прекрасную актрису после твоего выпуска, — улыбаюсь я, заглядывая в голубые глаза. Поглаживаю нежный овал лица. Юля еще такая молоденькая. Моя малышка.
— Значит, найдет другое заведение, — хитро прищуривается дочь.
— С руками оторвут! — смеюсь я. — Кстати, ты на завтра, я надеюсь, ничего не планировала?
— Нет, а что?
— Ну, здравствуйте! А кто обещал со мной на каток поехать? — хитрю я.
Дочка оттаивает и расслабляется прямо на глазах.
Бросается мне на шею.
— Правда?! Я думала, ты сто лет тянуть будешь!
— Вот еще! Пока у нас выходные, нужно взять от них все!
***
— Мам, просыпайся…
Чуть хриплый шепот заставляет пробудиться и нехотя отреагировать.
— Юль, — морщусь я сонно, не желая до последнего открывать глаза. Бормочу еле слышно: — Ты ко мне еще в детстве перестала прибегать. С чего бы именно сегодня…
— Вообще-то это ты у меня в комнате уснула.
— Я? — с трудом распахиваю глаза, что-то сегодня подъем дается мне нелегко. С сомнением приподнимаюсь на локтях: — Я не могла… или… ой.
Черно-белые тона бесцеремонно бросаются в глаза. Вот уж точно, неожиданность. Юлькина комната! А как уютно под одеялом…
— Мы долго болтали вчера, ты неожиданно заснула, и мне было жаль будить тебя, я решила, что смогу поделиться и одеялом.
Дочка лениво потягивается и переворачивается на спину, закидывая руки под голову, тут же глядит на меня искоса:
— Или все-таки надо было отправить тебя к себе?
— Спасибо, — смеюсь я, — что не выгнала.
И тоже откидываюсь на подушки, сладко зевая. Не хочется выбираться из постели. Надо же, прямо у Юльки вырубилась. Еще и проспала так долго. Удивительно.
— Ну что, все свои дела выполняем за утро, а днем мчимся на каток! — командует моя маленькая актриса, смешно вскидывая вверх кулак с оттопыренным указательным пальцем.
— Есть, мой командир.
Мы еще какое-то время шутим, смеемся, я щекочу Юлю, как в детстве, а она лениво отбивается.
Когда возвращаюсь в спальню переодеться, нахожу в постели разъяренного Юру:
— Ну и где ты шарахалась всю ночь?
Я округляю глаза, будто очень обескуражена, даже для пущей убедительности прикладываю ладонь к груди, удивляясь:
— Ой, даже как-то неожиданно тебя обнаружить здесь, — бросаю я насмешливо.
— Что значит «обнаружить»?! Это наша постель!
— И что же ты в ней делаешь? — интересуюсь я с улыбкой.
— Оля, ты издеваешься? — Юрочка сменяет гнев на озадаченность в голосе. — Что я могу делать в нашей постели? Естественно, сплю.
— Ах, вот оно что. Ты тогда не просыпайся, я не стану тебя будить.
— Не смешно. Где ты ночевала?
— Какие-то ты вопросы задаешь странные.
— Куда ты вчера поехала? Машина на месте была, я проверял. Такси вызвала?
— Юра, ты сходишь с ума. Или глупость передается половым путем. От твоих малолетних дурочек. Я никуда не уезжала.
Кое-кто вновь начинает кипятиться.
— Тебя дома не было!
— Я у Юли уснула. Случайно, — поясняю снисходительно.
— Я вечером заглядывал к ней. Она спала!
— Со мной. Да и перед кем я оправдываюсь!
— Вечером едем в ресторан, — шокирует супруг.
Я настолько опешила, что роняю из рук домашний костюм.
— Что? С тобой? — насмехаюсь открыто.
— А что? С кем-то еще собиралась?!
— Милый, по себе не судят. Да и я занята. Вечером у меня важная встреча.
— Какая, к черту, встреча! Начало января на дворе! С кем?
— С кем-то очень важным, милый.
— Подождут твои продюсеры! Сначала с мужем время проведешь!
— Я правда занята. Ты не мог бы позвонить Инессе? Попросить у нее аудиенции, пока я освобожусь?
Ирония даже не едкая. Я улыбаюсь. И честное слово, мне было бы намного проще, если бы муж, и правда, свалил хоть к черту на кулички.
— Оля, ты знаешь, как сильно я не люблю, когда ты ведешь себя так.
В уме быстренько просчитываю даты. Хм… получается, что сегодня. Но если нет, денек, так и быть, еще подожду.
— Знаю, Юрочка. Знаю. Инессе привет!
Подмигиваю остолбеневшему супругу и шлю ему воздушный поцелуй. Разворачиваюсь и выхожу из комнаты, пока в спину мне летит раздраженное:
— Когда ты уже перебесишься?!
ОЛЕГ
Юрий звонит еще раз, настаивая на консультации, договариваемся встретиться через пару дней.
Он позвонил мне не вовремя: я как раз пролистывал список контактов, чтобы поговорить с Олей.
Никак не могу подступиться. Уже готов на самый неожиданный поступок. Мне бы хоть маленькую зацепку!
Итак. Вторая попытка. Гудки…
— Алло, — звенит в трубке веселый голос.
— Привет, — смягчаюсь я, мыслями мигом отстраняясь от клиента. Это тоже мне непривычно, обычно сопровождаемые мной дела сидят в башке безвылазно.
— Привет!
— Есть повод для радости?
— Почти. Как ты узнал?
— Всего лишь услышал твой голос. Что прекрасного случилось?
— Пока ничего. Но вечер обещает быть превосходным.
— Ну-ка, ну-ка, поделись немного! Что ты задумала?
— Ничего необычного. Обещала дочери на коньках покататься. Вот, собираюсь.
Ё-моё… Коньки!
— Эм… — тяну я и очень стараюсь, чтобы это слышалось с энтузиазмом. — Коньки — это круто! Я сто лет не катался!
— Вот и я тоже, — улыбается Оля, а я взвешиваю все за и против.
Звучит это примерно так: «Не-не, братан! Какие коньки?! Ты сидеть в них не сможешь, не то что кататься! Это будет полное фиаско! Нельзя так позориться!»
