Лицо с обложки - Белкина Юлия

Смотрела на себя — узнавала и не узнавала. Платье — шик-блеск. Плечи, pуки, спина — все обнажено, однако не холодно ей в таком платье. Тепло в комнате. А за окном кружатся в воздуxe белыe мухи и исчезают раньше, чем успевают долететь до земли. Красиво… И голова кружиться в одном такте с хлопьями снега за окном. От живота по телу расходится подозрительное тепло, и мысли всякие в голову лезут… Брр!

Как все странно, как невероятно. Еще вчера она, Лора Сычова, восемнадцатилетняя «танкетка», никому и нужна-то не была, никто из мужчин в ее сторону и не смотрел, а сегодня ее, как дореволюционную невесту, просватали и приготовили этому странному господину с бриллиантовой искоркой на безымянном пальце. При этой мысли Лора ощутила странное волнение, даже щеки покраснели. Интересно, как это происходит? У Зойки бы спросить…

Эх, жаль, не видит ее Сережка Петров в таком прикиде! То-то бы упал… Не дошел бы до своей иномарки, шею бы вывихнул, на нее глядя. Да Рябинина ей и в подметки не годится, курица щипаная?

Эх, Серый, Серый, горе залетное, мечта и зависть всех девчонок! Кабы не твоя шальные глаза, сидела бы Лора сейчас дома за печкой, с бабой Варей шерсть мотала. Так нет же, угораздило ее однажды поехать с ним покачаться вечером на машине. Полез целоваться — Лора завизжала, треснула кавалера по уху (скорее символически, чем взаправду) и выскочила из машины вон. Летела домой как па крыльях, сияла от счастья, думала — любит. А Петров назавтра ее увидел — даже нс кивнул, не поздоровался, прошел мимо, сделал вид, будто ее не существует. А вечером со Светкой Рябининой поехал кататься, с этой шалавой, о которой девки такое рассказывали!..

Лора плакала неделю. А Петров, как нарочно, каждый вечер мимо ее дома Рябинину катал. Вот она и решилась… Катино письмо как раз пришло… Решила — уеду, заработаю денег, разоденусь как кинозвезда, вернусь когда-нибудь в родные пенаты и вечером пойду прогуляться по площади — главному городскому променаду. И увидит меня Серый, и ахнет. Но будет поздно…

Вживаясь в новый образ, шла осенним вечером Лора по площади мимо бильярдной. Тут как раз Петров вышел покурить. Прошла Лора мимо него, плечом невзначай задела.

— Привет, — неожиданно сказал Петров. — Как дела?

— Ничего, — ответила она. — В Германию вот уезжаю.

У Петрова лицо вытянулось.

— А, — говорит. — Молодец.

Лора плечами повела, усмехнулась загадочно:

— Да знаю, что молодец! — И пошла себе дальше по улице, не спеша, помахивая кленовой веточкой, а Петров остался задумчиво ей вслед глядеть.

При мысли о Петрове охватила Лору тоска. Что он там поделывает сейчас? Думает небось, что ей в Германии хорошо живется… Ох, горюшко!

Дверь ее комнаты бесшумно отворилась. На пороге возникла Зоя. Прижала палец к губам, замахала рукой. Лора бросилась к подруге. Зоя прижала палец к губам Лоры, зашептала почти беззвучно в самое ухо:

— Быстро уходи, я украла ключ у клиента, он сейчас не в состоянии… На лестнице стоит мешок с одеждой, натяни брюки, свитер. Не замерзнешь. Спускайся на лифте. Внизу сидит консьерж — к нему не обращайся, проходи мимо. Беги на улицу. Ищи полицейского. Проси отвезти тебя в посольство.

Зоя вытащила Лору за руку в прихожую. Было слышно, как в душевой кабине хлещет вода… Зоя вставила пластиковую карту в прорезь электронного замка, провела сверху вниз. Зеленый огонечек в замке включился и погас, в двери щелкнуло. Лора повернула круглую ручку, не веря своему счастью. Дверь без скрипа и звука отворилась на площадку. Лора сразу увидела черный пластиковый мешок с одеждой для стирки. Два шага — и она на свободе.

Зоя помахала ей двумя сжатыми кулачками на прощание» и деревянная дверь плотно захлопнулась за Лориной спиной. В замке снова тихо щелкнуло, и Лора осталась одна.

На выложенную майоликовой плиткой площадку выходило две двери. Никакой лестницы, как в привычных домах, не было. Лора поняла, что за второй дверью — шахта лифта. Торопливо перерывая мешок с одеждой, она размышляла: «А как же они выберутся отсюда» если пожар? Или если электричество пропадет? Наверное, должна быть запасная, пожарная лестница».

На кухне она видела похожую дверь. Может, с кухни на пожарную лестницу вел черный ход? Да какая ей теперь разница?! Главное сейчас — ноги в руки, и бежать!

Лора натянула брюки, теплый свитер, наверх — замшевую куртку. Легковато для конца декабря, но ничего не поделаешь.

Вызвала лифт. Он подъехал бесшумно» внезапно открылись двери зеркальной кабины. Лора вошла внутрь, с трудом сообразила, куда нажать, чтобы спуститься на первый этаж. Сначала промахнулась: опустилась на минус первый и оказалась на подземной автостоянке. Вышла, побродила между машин, поняла, что нс выберется отсюда — лабиринт! Вернулась в лифт, нажала другую кнопку. Попала: лифт остановился в мраморном холле, украшенном кадками с тропической зеленью.

Сунув руки в карманы, стараясь не привлекать к себе внимания, Лора вышла из лифта и пошла к двери мимо полукруглой конторки консьержа.

Не привлекать внимания! Попробуй не привлеки, если длиннющие шпильки оглушительно стучат по сверкающему полу.

Консьерж в красном форменном пиджаке и полосатом галстуке вышел навстречу, поприветствовал ее по-немецки. Лора, не разжимая губ, кивнула в ответ. Медленно подошла к выходу, с ужасом думая, что не знает, какую из четырех стеклянных дверей нужно толкнуть. Но голову ломать не пришлось. Словно из-под земли вырос двухметровый охранник в таких же форменных пиджаке-галстуке и вежливо распахнул перед Лорой дверь. Она так же молча, надменно, кивнула и проследовала мимо него, изумляясь про себя: «Как в королевском дворце!»

Оказавшись на крыльце, она огляделась по сторонам. По логике событии, личный шофер должен был сейчас подать Лоре персональное авто — черный длинный лимузин-«крайслер» с тонированными стеклами… «Раскатала губу!»

Лора спустилась с полукруглого крыльца и пошла вперед по серому мелкому, шуршащему под ногами гравию подъездной площадки. Отойдя немного, она оглянулась и, задрав голову, посмотрела на махину светящегося небоскреба. Но почти ничего не увидела — большое видится на расстоянии. Прямоугольник кристаллической формы, окна сверкают, фасад с круглыми фонарями на высоте примерно третьего этажа… А что она надеялась разглядеть? Свое окно? Или табличку с названием улицы и номером дома? Не тот масштаб!

Лора пересекла гравиевую площадку и пошла по аллее. Тонкие шпильки проваливались, тонули в мелком гравии, не давали идти, и она двигалась черепашьим шагом. Остановилась, с сожалением посмотрела на исцарапанные гвоздики каблуков. Босоножки пропали!

Темнело. Над парком опустились сумерки, мешая ясности обзора. Мимо на большой скорости проносились сверкающие автомобили, ослепляя светом фар. Лора сошла с аллеи, пошла по сырой земле между деревьями.

Идти стало легче, каблуки почти не проваливались в подмерзшую землю. Пока шла, совсем стемнело. Лора увидела прямо перед собой высокую чугунную страду, подсвеченную звездочками галогенных прожекторов. Раз есть страда, должны быть и ворота. Она огляделась, пошла вдоль страты на свет мощных фонарей и вышла как раз к воротам.

Там тоже стояли охранники в полосатых галстуках, но уже не в пиджаках, а в пальто. Они пристально посмотрели на безлошадную Лору, словно здесь все только на машинах с утра до ночи ездят, а пешком никто и не ходит. Но вопросов задавать не стали, дали ей спокойно выйти за ворота.

Лора повернула налево и быстро-быстро пошла по ярко освещенной, пустынной улице. Почему налево? В ту сторону мчалось большинство машин, и ей подумалось: значит, там центр.

Улица была не улица, а скорее проспект или даже пригородное шоссе — кто разберет? Никаких жилых строений Лора не видела. Может, они и были, но тонули в глубине, за рядом деревьев, ярко освещенных рождественской иллюминацией.

Лора шла уже довольно долго. Она продрогла до костей, губ на зуб не попадал. Попыталась было остановить одну из проезжавших мимо машин, выходила на шоссе, махала рукой. но никто из водителей даже не притормозил, все проносились мимо.