Акцентор - Десмонд Вероника

У меня кружится голова, и гудят мышцы. Спрятавшись среди густых деревьев и кустов, я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не выдать себя шумным дыханием.

Черт возьми, я выберусь отсюда. Даже если мне придется впервые за всю свою жизнь поступиться своими принципами.

Когда я оглядываюсь по сторонам, чтобы определиться с направлением, сзади раздается призрачный звук.

Отвратительная дрожь пробегает по моему позвоночнику, а живот сжимается, желая избавиться от еды, которую я съела на ужин. Я оборачиваюсь, и из моего горла вырывается крик.

Он был прямо здесь.

Все это время.

Мои губы дрожат и подрагивают, пока я наблюдаю над тем, как он лениво прислоняется к дереву, скрестив руки.

Нормальный человек не поступил так, как планирую поступить я.

Я могла бы убежать, но у меня так болит бок, что я с трудом выдержу больше пяти минут – в отличие от монстра, дыхание которого пугающе ровное и тихое.

Слезы собираются на моих глазах. Он наклоняет голову и внимательно следит за тем, как соленые капли проскальзывают мимо ресниц и скатываются по подбородку.

– Ты не очень хорошо играешь в прятки.

Мои легкие сжимаются от звука его мрачного голоса, я медленно поднимаюсь на ноги и отбрасываю нож в сторону.

– Детка, это был не самый умный поступок, – дразнит он улыбаясь.

Такие люди, как он, испытывают наслаждение от мучений, насыщая свою темную и невероятно садистскую сущность.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы потянуть за ползунок молнии на кармане. Давай же, Эль.

Почувствовав приятный холод металла, я вытягиваю руку вперед и наставляю на него свой револьвер.

Та-дам, подонок!

У меня около пяти патронов, и все, что мне нужно сделать, – это повернуть барабан и нажать на спусковой крючок.

Но он даже… не дергается. Ему все равно, что я могу подстрелить его?

Мои руки начинают дрожать сильнее, когда медленная ухмылка приподнимает уголки его губ.

– Пистолет? Ты флиртуешь со мной?

Я шумно выдыхаю, и мне моментально становится слишком жарко. Что он только что сказал, черт возьми?

В его глазах появляется странный блеск, делающий его взгляд ярче и чудовищнее.

– Мой очаровательный ангел хочет поиграть?

Он приближается, тихо, плавно и очень пугающе. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Я ненавижу то, какой он высокий, хотя я всегда была немного выше среднего роста.

– Сделаешь шаг, и клянусь, я выстрелю.

Он вытягивает руку и сгибает пальцы на манер пистолета.

– Я тоже.

Мое лицо пылает.

– Ты… ты психопат.

– Социопат, если быть точным. Который хочет поцеловать тебя.

Я втягиваю тяжелый воздух, мой пульс учащается, когда его взгляд перемещается от моего лба к бровям, пробегая по ресницам и касаясь губ. Это, черт побери, совсем не то, что вы ожидаете услышать от гребаного серийного убийцы.

– Ты удивительная, Элеонор, – его тихий голос почти парализует. – Такая невозможно красивая. И хрупкая. Совершенная.

Я словно погружаюсь в транс. Это какая-то извращенная версия манипуляций? Я никогда не ощущала такого жара, такого раздражающего чувства, сжимающего все мои внутренности.

Он делает еще один шаг вперед, заставляя меня напрячься. На самом деле, если подумать, хищники всегда были одарены невероятной красотой, чтобы заманивать своих жертв в свое логово. У моего преследователя внушительный рост, слишком широкие плечи и дьявольская улыбка. Даже в маске я могу назвать его привлекательным.

То, что он красив, не значит, что он не хочет тебя убить, Эль.

Я ухожу в сторону, чувствуя, как жар ползет на мою шею и грудь. Я не могу считать монстра привлекательным. Это ненормально.

– Не… не подходи.

– Мм, ты сказала, подойти ближе? Мне кажется, что ты слишком торопишь события, детка.

Мою грудь сдавливает от наглости этого ужасного человека.

Я делаю шаг назад.

Он – шаг вперед.

Мы играем в кошки-мышки, и, твою мать, ему это нравится.

– Ты знаешь, что твоя кожа чертовски розовая прямо сейчас? Не искушай меня облизать ее.

Я игнорирую его слова и, вздернув подбородок, произношу как можно увереннее:

– Я знаю около ста способов, как избежать наказания за убийство.

– А я знаю около тысячи способов, как его совершить, – он наклоняет голову, маниакально улыбаясь и пожирая меня взглядом. – Мой очаровательный ангел, ну разве мы не идеальная пара?

Мои губы приоткрываются.

Черт меня побери, да что с ним не так?

– Чего ты хочешь?

Я держу пистолет наготове, целясь в то место, где у нормальных людей должно быть сердце. Один выстрел может окажется смертельным, но он точно даст мне фору.

– Я же уже говорил, маленькая мышка. Я хочу тебя. Но прежде чем мы перейдем к основному блюду, я должен получить некоторую компенсацию за неприятную встречу с полицией, которая обидела мое хрупкое эго. Я чертовски разочарован. Как ты могла не прийти на наше первое свидание?

Мой шаг назад.

Его шаг вперед.

Под моими подошвами хрустит ветка, и я вздрагиваю от резкого звука, находясь на пределе своих психических возможностей. Его темные глаза светятся чистым садизмом, когда подонок замечает мой испуг.

– Блядь, – резко бормочет он, переводя взгляд на мои губы. Я задерживаю дыхание, когда его шаги становятся шире. – Стой на месте, Элеонор, пока я не решил, что хочу трахнуть тебя сегодня. Это будет очень грязно и очень грубо – с твоей кровью на моем члене. Вероятно, после этого ты не сможешь ходить, и я буду вынужден нести тебя на руках.

Мои губы дрожат, пока я инстинктивно делаю несколько шагов назад, с ужасом наблюдая, как напрягаются его мышцы.

– Не надо, – умоляю я.

По моим щекам безостановочно катятся слезы, пока монстр напротив меня медленно закрывает глаза и шепчет:

– Твой нежный голос. Теперь моя любимая доза.

Его голос ударяет мне прямо в голову. Однако прежде чем я успеваю собраться и сказать хоть слово, он с ужасающей скоростью оказывается рядом, хватает меня за горло и вжимает в дерево. Я задыхаюсь куда сильнее, чем от долгого, изнурительного бега.

Сначала в легкие врывается табачный аромат с примесью тяжелого парфюма. Затем мой взгляд упирается в кадык, который дергается, когда я шумно выдыхаю.

А потом я окончательно схожу с ума. Потому что его чертовы пальцы… они медленно расстегивают мою куртку и скользят по обнаженным ключицам, вызывая дрожь, которая вибрирует по всей моей коже.

– Почему от тебя пахнет персиками?

Он погружает пальцы в мои темные волосы, затем отводит их в сторону и открывает ухо со слуховым аппаратом. Я дергаюсь, когда его начинают осторожно вытаскивать.

– Шшш, – шепчет он мрачно. – Я лишь хочу получить настоящую тебя, без этой пластмассы.

Мой голос тихий, дрожащий и… приводящий его в восторг, судя по вновь возникшей полуулыбке:

– Но я не буду слышать.

Он наклоняется, чужие губы касаются раковины моего уха и целуют так невесомо, что рыдания прорываются из моей груди с невероятной силой.

Я упираюсь ладонями в твердые мышцы, и когда он вынимает другой слуховой аппарат, мои пальцы намертво вцепляются в ткань его толстовки.

– Разве ты меня не слышишь? – его хриплый голос доносится до меня, как из-под толщи воды. Вероятно, он говорит громко и отчетливо – прямо возле моего уха, поэтому его слова остаются различимыми. – Отвечай, Элеонор.

Я киваю и крепко зажмуриваюсь, когда медленные поцелуи, словно бабочки, начинают гореть на коже. Господи… почему моя голова так кружится?

– Используй слова. Ты меня слышишь?

Его поцелуй…

Мой украденный вдох…

И так по кругу…

– Да, – шепчу я, не различая собственного голоса. – Откуда ты знаешь мое имя?

– Это глупый вопрос, мышка. Вернемся к персикам. Почему я чувствую этот охренительно сладкий запах?

Его грубые слова действуют на меня не так, как я того ожидаю. Я…