Измена. Плата по счетам (СИ) - Манаева Ирина

- Какого чёрта, - ругается на меня, снова открывая кран, но убирает вентиль с ледяного максимума на более щадящий. – От пятнадцати до тридцати минут, - объясняет схему. И я вижу, что подруга на взводе. – Убью тварь, - рычит, смотря куда-то в стену.

- Ты о ком?

Она косится в сторону и закрывает дверь, отгораживая нас от остального мира. Переводит взгляд в зеркало, смотря через него на меня.

- Мы же понимаем, что это Руслан? – интересуется у меня.

- А если нет?

Цокает языком.

- Инга, ты такая наивная! Это же очевидно! Сперва он хотел тебя отравить – не вышло. Теперь это.

Задумчиво смотрю, как стекает вода с руки. Холод пробирается по жилам, кажется, уже забрался подмышку. Водные пузыри смешиваются с теми, что успели приподняться на моей руке от химического ожога. Какая это степень? Но в нашей стране презумпция невиновности. И пока вина Ростовцева не будет доказана, можно говорить всё, что вздумается. Только это голословно.

- Он не остановится, ты же понимаешь? – брови Леры сложены домиком, и она смотрит на меня с такой болью и ужасом, будто ей невыносимо страшно за меня.

В какой момент жизни мы стали с мужем не просто чужими, а врагами? Где точка невозврата, после которой следовало разойтись, как в море корабли?

- Знаешь, Лер, - пожимаю плечами. - Я уже ничерта не понимаю…

Глава 23

Охрана благополучно спит на рабочем месте, а я, кажется, знаю, откуда ноги растут. Знакомый почерк. Только записей нет. Случай показал несостоятельность защиты нашего Центра.

Я не хотела делать концлагерь, но выходит, что трое охранников – пустой звук. Или же всё дело в конкретных людях.

Всё типично: они пили чай, а потом отрубились. Только почему-то имени Ростовцева в разговоре не звучит. А тот, кто притащил сюда бутылку, что-то не договаривает. Но у меня нет пыточных камер, пусть этим занимаются другие.

Девчонку забрали разбираться в участок. Говорить о мотивах напрямую мне она не захотела. Что должно быть в голове, чтобы красивая женщина согласилась на подобную дрянь?

У меня взяли показания, тут же их дали Лера и Владимир, который оказался военным в отставке. Вот откуда такая реакция.

- Всё, - Лера на взводе. Папка лежит рядом с ней на заднем сиденье, пока мы с её соседом заняли передние. – Не обсуждается. Ты едешь ко мне! Посмотри, - тянет руку, - у меня мурашки.

- Лер, выдохни, - бросаю мимолётный взгляд на перебинтованную руку. Надо купить заживляющую мазь.

- Сперва в скорую, потом ко мне, - сбавляет она обороты.

- Мне нужно хоть какие-то вещи собрать, - не соглашаюсь. Но в её словах есть резон. Я не останусь в доме, где меня пытались отравить. Ещё бутылку завезти. И перед человеком, что сидит слева, неловко.

Владимир словно читает мои мысли.

- Конечно, заедем, не переживайте, - подаёт голос. – А на даче у нас воздух лечебный, сразу поправитесь.

Медленно моргаю, переваривая сказанное. Странное у нас знакомство вышло: со спасением по всем фронтам. Надо где-то взять такси, но разве с Лерой можно спорить? Она уже дальше придумала стратегию. Проще промолчать.

Слав стабилен. И я выдыхаю. Анализы озвучивать мне по телефону не будут, так что проще приехать на днях, поговорить с врачами. Он в платной палате, знакомый подсуетился. Если быть точнее - его папаша. Тот самый, что чуть не угробил меня. Наверное, успел и дома подчистить, выбросить всё, что указывало бы на его причастность.

Бутылка отправлена по назначению, оплата авансом. Рука осмотрена врачом и выданы рекомендации. Ожог несильный, спасибо Владимиру. И я снова благодарю его за помощь.

Темнеет, а мы только останавливаемся у моего дома, где виден свет от экрана.

- Если брошусь душить его, ты меня не оттаскивай, Инга, - Лера смотрит на окна, позабыв о моём увечьи. Ну да, ради этого стоит встать. – Нет, ну каков мудак! После всего притащился сюда, как ни в чём не бывало, и смотрит телек! Уму непостижимо, - такое чувство, что её Ростовцев бесит больше, чем меня.

Владимир, словно делал это сотни раз, вытаскивает коляску из багажника и помогает мне переместиться туда. С одной стороны, втягивать посторонних в конфликт семьи – глупо. С другой, когда разговор пошёл о покушении, - очень даже логично.

Издалека слышна музыка Морриконе из «Бумера», и я приподнимаю в удивлении брови, вот уж неожиданно. А когда дверь открывает Ростовцев в расстёгнутой до портов рубахе, из-под которой кучерятся седые кусты, с бутылкой синего пойла в руке и выражением насмешки и презрения на лице, даже теряюсь. Картина Репина – «Приплыли».

Для человека, который нанял другого, чтобы облить кислотой жену, он слишком спокоен. Или это не он, или я ничего не понимаю в людях.

- А-а-а, - тянет гласную и смеётся, будто здесь что-то смешное. – Моя дорогая жена с фрейлинами прибыла, - язык заплетается, а он тянется губами к горлышку, отправляя в себя пару глотков.

- Ну тогда дорогу королеве! – провозглашает Лера, делая шаг в его сторону. Нахрапом берёт крепость, отчего Руслан пятится, чуть не падая, разливая жидкость на пол. А мне противно видеть его таким жалким. Всё же до этого утра он был моим мужем.

В доме царит бардак. Для Ростовцева привычный, для меня раздражающий. Вещи валяются не на своих местах, диванная накидка сползла, на журнальном столике крошки и колбасные круги, удравшие с тарелки.

- Что отмечаешь? – задаю вопрос, оглядывая комнату. – Мой триумф или свой крах?

Сознание возвращается к нему. И сквозь алкогольную дымку он смотрит со злобой, только взглядом меня не пронять. Я слишком долго в бизнесе, там не такие крокодилы.

- Да пошла ты, - выплёвывает мне в лицо слова и, покачиваясь, отправляется в сторону дивана.

Глава 24

Руслан падает плашмя на диван и замирает. Он никогда не умел пить, а сейчас, кажется, решил залить страх по максимуму.

- Какая мерзость, - озвучивает свои и мои мысли Лера, смотря в сторону гостиной. – Инга, - зовёт меня. – Собирайся, нам ещё ехать.

- Да, конечно, - соглашаюсь, отправляясь к себе в комнату.

Удобства мне никто не заменит. У Леры буду чувствовать себя беспомощной и мучиться неудобством. Но это на первое время, не навсегда же. Максимум неделя, пока не разберусь с новым жильём или не сделаю зачистку старого.

Я не из тех, кто прячет доходы, записывает всё на матерей или сестёр. Вышло, что Ульяна меня и предала вместе с моим мужем. Ирония.

Дом куплен на мои деньги, на моё имя. Только вот в браке, с этом ничего не попишешь. Лера говорила о брачном договоре, а мне хотелось верить в любовь до гроба и добрую старость. По закону Ростовцев имеет право на нажитое имущество, хотя нажил он себе лишь седых волос, которые нещадно красит, говоря мне, что это его натуральный цвет, грибок под ногтями и любовницу. А кто знает, одна она или были другие?

- Говори, что брать, я быстрее справлюсь, - Лера снимает кофту, бросая на мою постель, и открывает шкаф. Знать бы, что тут самое важное. Порой всё, порой ничего.

- Возьми пару футболок, льняные брюки, что-то удобное спортивное, два серых костюма, - диктую, отправляясь к белью. В этом уж точно ей не следует копаться, всё же должно быть моё личное пространство.

Владимир прикрывает спину, пока Лера, словно она всегда собирала обманутых жён, пакует в чемодан мои вещи.

- Руслан! – внезапно слышу плачущий женский голос, и мы замираем с подругой, уставившись друг на друга. – Инга! – ревёт кто-то, и мы тут же бежим и едем смотреть, что случилось.

- Какого чёрта мы не закрыли дверь? – озвучивает Лера вопрос, а перед нами в гостиной стоит заплаканная сестра с сумкой. Она смотрит на меня испуганными глазами, и мне становится не по себе. – Ты чего притащилась, вертихвостка? – нападает на неё Лера, делая несколько шагов в её сторону. – Вов, гони девку, ей здесь не место.

Владимир, которого уже негласно назначили нашим охранником и телохранителем, ищет поддержки словам у меня.