Не родись красивой. Манекенщица - Королева Мария

— Ты что, влюбилась? — оживилась Таня. — Не болтай глупостей. Это просто работа. Как показ мод. Кстати, кто он?

— Иван Калмык.

— Иван Калмык? — удивилась Татьяна. — Так он же вроде на Эльвирке женат!

— На какой Эльвирке?

— Ну она еще что-то там поет. Погоди, сейчас вспомню. «Ты не любишь меня-я-я-я, ты погубишь меня-я-я-я!» — вдруг фальшиво запела Татьяна, подвывая на высоких нотах.

— А, эта, — отмахнулась Нина, — он мне о ней рассказывал. Они развелись. Да и потом, с чего ты взяла, что я влюбилась?

— А ты посмотри на себя в зеркало, — усмехнулась Танька, — у тебя же это на лбу написано. Заглавными буквами.

Глава 5

Она была настоящей красавицей, эта девочка с необычным именем Александрина. Такую красоту редко увидишь на городских улицах. Да и на обложки глянцевых журналов так часто попадают стандартно-сексуальные блонды, копии пластмассовой американской куклы Барби. Аля же словно сошла с портрета художника эпохи Возрождения — огромные серые глаза, высокий выпуклый лоб, вьющиеся блестящие волосы. Ей было всего двенадцать лет, а на нее уже обращали внимание взрослые мужчины.

А необычным именем ее наградила мама. Сумасшедшая мама. Красная шелковая рубаха, какие-то драные польские джинсы, многочисленные плетеные браслеты на худых смугловатых руках — такой запомнила родительницу Александрина. К тому же, когда Аля пошла в первый класс, маме исполнилось всего двадцать два года. Молоденькая хипповка плохо вписывалась в мрачноватую Москву начала семидесятых.

Эта экстравагантная женщина называла себя Даймонд и мечтала стать певицей. У нее и правда был сильный голос — глубокий и оригинальный, но репертуар совершенно не подходил для советской эстрады того времени. Даймонд виртуозно исполняла матерные блатные частушки — под аккомпанемент шотландских свирелей и африканских тамтамов. Впрочем, на некоторых московских кухнях ее принимали на ура.

У этой необычной певички была масса наистраннейших знакомых — в основном эксцентричные полу-маргинальные личности, считающие себя художниками, писателями и поэтами. Лучшей маминой подругой считалась сорокалетняя Ира Галина, в узких кругах известная как Ирка-Хохлома. Хохлома была валютной проституткой. Она и подругу уговаривала попробовать, но у той все же хватило ума отказаться. Забавно, но именно Ирка-Хохлома и устроила судьбу Александрининой мамы — причем вопреки собственному желанию. Был у нее клиент — итальянец русского происхождения с неподходящим для иностранца именем Степан. Ирка даже замуж за него рассчитывала выскочить и уехать навсегда из Союза, и, кажется, итальяшка ее желание полностью разделял. Однажды Ирка привела его в какие-то гости похвастаться необычным кавалером. И зря. Потому что Алина мама тоже была там, и римский Степан потерял голову. Нельзя сказать, чтобы это было взаимно. Если честно, ей показалось, что он простоват и грубоват. Но это был шанс. И, неглупая от природы, Даймонд ухватилась за него. Короче, в итоге замуж за Степана вышла она, а Ирка-Хохлома так и осталась в Москве. Даймонд же вместе с дочкой Алей перебралась в Италию. Оттуда — в Америку, где Степану предложили неплохую работу в Лос-Анджелесе.

Александрина никогда не училась в школе. То есть она была бы рада, но, когда мама вспомнила об этом, девочке уже исполнилось двенадцать лет. Писать она не умела, читала с ошибками и говорила по-английски с чудовищным произношением. Даймонд махнула рукой на подрастающую дочь — что там Аля, когда у нее самой столько проблем! Во-первых, рассталась со Степаном. Во-вторых, умудрилась забеременеть от какого-то темнокожего рэппера. В-третьих, никак не могла найти себе работу. Посудомойкой или отельной горничной становиться не хотелось. Мечтала петь. Но если в патриархальной России ее репертуар считался экзотическим, то в свободной Америке подобные песни исполнял любой уличный шарманщик. Неудачливой певице ничего не оставалось, как спиваться и сходить с ума, а дочь тем временем развивалась и взрослела. Аля, конечно, была полностью предоставлена самой себе.

В тринадцать лет девочка выкурила первую сигарету с марихуаной. В четырнадцать не пришла домой ночевать. В пятнадцать стала завсегдатаем всех местных ночных клубов, даже тех, куда не пускали до двадцати одного года.

Мама тем временем ударилась в религию, читала Библию на русском языке, тихонько распевала псалмы и пыталась наставить взбалмошную Алю на путь истинный.

— Возлюби ближнего своего! — патетически восклицала мама.

И Аля возлюбила. На заднем сиденье автомобиля. На крыше небоскреба. Просто на траве. Даже в безумной толкотне модного ночного клуба.

Именно в ночном клубе шестнадцатилетней Александрине и улыбнулось счастье в лице полномочного представителя клуба, полноватого брюнета в смешных полосатых штанах. Он подошел к танцующей Але и сказал:

— А тебе известно, что ты красавица?

— Пошел ты, — огрызнулась она, продолжая танцевать. Аля уже проглотила таблетку экстези, ей хотелось только одного — движения, и чтобы музыка никогда не кончалась, и чтобы вокруг все танцевали! А тут какой-то урод пристает.

— Нет, я совсем не это имел в виду, — он усмехнулся, — знаешь, я менеджер модельного агентства «Голливуд моделз». Ты могла бы нам подойти.

— Пошел ты, — тупо повторила Аля.

— Ты под чем? — миролюбиво спросил он.

— А ты что, коп? Я не дура.

— Понятно, значит, под колесами. Знаешь, милая, лучше бы тебе этого всего не принимать. Короче, я оставлю тебе свою визитку, если надумаешь — позвони.

Она взяла визитную карточку, только чтобы он отвязался.

И конечно же не стала звонить. Что у нее, других дел мало? Но однажды, через несколько недель после Алиного знакомства с толстяком, визитную карточку нашла мать:

— Детка, что это у тебя?

— Да ничего, выброси. Какой-то тип привязался, наверное, трахнуть меня хотел.

— Ты думаешь? — заинтересовалась мама. — Расскажи поподробнее.

Александрина послушно рассказала, опустив разве что таблеточную тему. И Даймонд, обычно равнодушная, сосредоточенная только на себе, вдруг заявила:

— Аля, позвони ему! Вдруг он поможет хоть тебе выбиться в люди, раз уж у меня нечего не вышло. Позвони обязательно, слышишь? Такой шанс выпадает раз в жизни.

Так Александрина стала фотомоделью. Конечно, не сразу. Сначала ее заставили похудеть на восемь килограммов. В то время в Америке вошли в моду термокостюмы для похудания — так называемые «потелки», похожие на космический скафандр. Каждый день Аля надевала свою «потелку» и сорок минут бегала вокруг квартала.

Ей повезло. Она не походила на типичную американскую фотомодель, поэтому на нее сразу обратили внимание. Аля снялась для двух журнальных обложек и в трех телевизионных роликах. Она активно участвовала в показах мод, и через несколько месяцев они с Даймонд переехали в более просторную квартиру ближе к центру.

Она могла бы стать и топ-моделью. Вполне могла бы.

Но вместе этого повторила судьбу своей матери — с точностью до наоборот.

Однажды на одном из показов мод Аля познакомилась с потрясающим мужчиной. Обычно расчетливая и циничная, тут она влюбилась с первого взгляда. Мужчина был русским, одним из первых кооператоров.

Его поразила хрупкая красота молоденькой землячки, и он предложил ей руку (разумеется, вместе с сердцем).

Так Аля вернулась на родину.

Ее первого мужа звали Иван Калмык.

Глава 6

Нина Орлова не любила телефон. Нет, не любила — это слабо сказано. Она его ненавидела. Телефон был ее врагом. Иногда он надолго замолкал, но Нина знала, что телефон предательски затаился, ожидая самой неподходящей минуты, чтобы нарушить ее спокойствие дребезжащим звонком. Чаще всего на проводе была Александрина Шустряк.