Наши крылья растут вместе (СИ) - "Ana Cherie"

- Я опять уснула?

Ради этого мгновения стоило засыпать с ней в одной постели. Эти две недели тоже имели свои плюсы.

- Сколько звезд ты насчитал сегодня?

Он не уставал так же как она, чтобы падать, перешагивая порог номера:

- Сотни...

- Так мало?

- Я пытался почитать книгу, но ты храпела.

Удар в ребро доказывал лишь то, что девушка отдохнула за ночь. И их смех, доказывал то, что они еще вместе. Время ничего не меняло.

- Я щучу.

Сейчас Даниэль стоял на площадке, наблюдая за веселящимися людьми из своего экипажа. Они скатывались с надувного трапа, падая в воду, хватаясь друг за друга и смеясь. Гулкий свисток инструктора заставил их замолчать, но Даниэль предпочел бы не слышать свистка, наблюдая за учениями.

- Цирк, - возмутился инструктор, - прости, капитан.

Но Даниэль кивнул, понимая. Его учеба проходила в жуткой обстановке и это нормально для пилота. Хотелось бы иметь этот цирк на лекциях Карима или на тренажере со всеми отказавшими двигателями...

- Даниэль здесь! - Крикнула Нина, рукой помахав ему, - прыгай к нам.

Но он лишь улыбнулся, посмотрев на нее и вновь его внимание отвлек инструктор:

- Мне нравится твои люди, Фернандес. Ты имеешь дружный экипаж.

Капитан не сомневался в этом, но он пришел сюда не слушать комплименты, он сбежал из пустого дома к людям, которые рады видеть его.

- Экзамены через пару дней.

- Да, я знаю, после нашего возвращения из Лондона.

Это был последний город в его списке и первый, в котором он хотел находиться больше чем десять часов. Ему хотелось, чтобы Оливия побыла подольше дома и больше всего ему хотелось погулять по улицам Лондона. Странно. Еще недавно, Даниэль ненавидел его. Но сейчас понимая, что хочет познакомиться с ним ближе.

Столица Англии встретила их ярким солнцем, которое ворвалось в кабину пилотов, заставляя их надеть черные очки.

- "Arabia airline", посадку разрешаю, ваша полоса 09 левая, - голос диспетчера заставил Марка повторить эти слова обратно на землю.

- Возьму управление на себя, - произнес Даниэль, переводя рычаг выпуска закрылок в положение «полное» и потянув рычаг выпуска шасси вниз. Они с грохотом вышли, давая о себе знать. Все кнопки тут же загорелись зеленым цветом, подтверждая это.

Мягкое касание шасси с длинной асфальтированной полосой заставило Даниэля не применять реверс и ощутить себя в Дубае, нажимая только на тормоз.

- Отлично, - удовлетворенно произнес Марк, - последний раз, когда я здесь был, Дюпре тормозил всеми видами тормозной системы, не думая, что это же Лондон.

- Единственный странный город на планете, где запрещено делать то что мне и не нравится, - улыбаясь, произнес Даниэль, выруливая на рулежную дорожку и беря в руки трубку для связи с салоном.

Оливия смотрела из окна самолета на родной аэропорт Хитроу, понимая, что волнуется от предстоящей встречи с мамой. Через час она переступит порог родного дома, вдыхая аромат свежеиспеченного пирога, обнимет мать, поднимется к себе в комнату, вытащит из сумочки мобильный телефон и позвонит Даниэлю, приглашая на ужин. Жаль, что не на ночь. Но и ужин вполне сойдет для того что бы просто побыть с ним вне работы.

Нахмурившись, она отвела взгляд от здания аэропорта. Что же она волнуется? От предстоящей встречи с матерью или с человеком, который вышел сейчас из кокпита, одевая пиджак, одновременно говоря что-то Марку? Или от того, что он еще не знает ее планы? Или от того, что он откажется от этого приглашения, узнав о них?

Их взгляды пересеклись в тот момент, когда Келси произнесла, обращаясь к капитану:

- Ты не будешь против, если мы отпустим Оливию домой?

Перспектива провести эту ночь в полном одиночестве мало радовала его. Он мог одним словом «Да» изменить это. Он против. Она должна быть в отеле. Он не хотел лишиться этой девушки, как любимой игрушки. Противореча себе, он произнес:

- Нет.

Она должна быть с матерью. Это эгоизм лишать ее радости от долгожданной встречи ради своих потребностей.

Они разошлись по разным сторонам, выйдя из аэропорта. Даниэль с экипажем, шутя и улыбаясь, зашел в автобус. Она одна молча села в такси, которое повезло ее в направления ее детства. Рассматривая знакомые улочки, зеленые скверы, мокрый от недавнего дождя асфальт, Оливия улыбнулась, пытаясь побороть одиночество. Сейчас она не будет одна. Сейчас мама накормит ее пирогом с яблоками, ласково проведет по волосам рукой, как в детстве и все встанет на свои места. Может быть, не придется звонить Даниэлю и у нее не будет время скучать. Это всего лишь десять часов. Нет, уже девять...

Скрипучая калитка, ведущая в дом, впервые не заскрипела, впуская девушку по каменистой дорожке. Мама, стоя на пороге, впервые произнесла совсем другие слова:

- Оливия, почему ты одна?

Хотелось вернуться назад, выйти за калитку и зайти еще раз. Может быть все дело в скрипе?

- А с кем я должна быть?

Джина улыбнулась, протягивая руки:

- Я испекла твой любимый пирог, дочка.

Оливия бросила чемодан на дорожке и обняла мать, ощущая ванильный запах, который шлейфом тянулся из кухни, окутав женщину:

- Я думала о твоем пироге, мама.

Джина слегка отстранилась от дочери, рукой проводя по ее щеке и смотря в глаза:

- В последний раз ты была грустная, находясь здесь. Сейчас я вижу блеск в твоих глазах. Это меня радует. Так почему ты одна?

Что можно скрыть от матери, которая умеет читать по одному только взгляду. Оливия улыбнулась:

- Я хотела побыть с тобой вдвоем.

Джина кивнула, делая вид, что удовлетворена ее ответом. Она знала, что Оливия намеренно уходит от него.

Они прошли в дом, где все стояло на тех же местах. Ничего не менялось и эта стабильность порадовала Оливию. Все как в детстве: стол с белой скатертью посередине комнаты, шкаф, полный книг, фотографии отца и маленькой девочки, стоящей рядом с ним, свадебная фотография ее родителей в деревянной рамке. Не было лишь книги в зеленом переплете, но сейчас это не было утратой.

Джина вышла из кухни неся тарелку с пирогом. Она поставила его в центр стола. Оливия сотни раз видела эту картину. Мама всегда встречала отца после рейса своим фирменным пирогом с яблоками.

- Я накрою стол, милая, а ты поднимись к себе, прими душ и переоденься.

Она так и сделает, но вначале позвонит Даниэлю и пригласит его на ужин.

Оливия сделала шаг к лестнице, ведущей на второй этаж в ее комнату, но остановилась, подбирая нужные слова:

- Мама, ты не против, если я приглашу на ужин одного человека?

Джина улыбнулась:

- Я удивилась тому, что ты не пришла вместе с ним.

Теперь удивилась Оливия. Она не сказала кто этот человек, но судя по загадочной улыбке матери, поняла, что та догадалась о ком речь. Может стоит пригласить Нину?

Поднявшись к себе в комнату, Оливия не стала разглядывать, что изменилось в ней. Наверно ничего. Она достала мобильный телефон и позвонила Даниэлю. Долго слушая длинные телефонные гудки, она придумала тысячи причин для его молчания, звоня снова и снова. Он не брал трубку и девушка, кинув телефон на кровать, решила, что душ будет лучше, чем голос Даниэля Фернандеса через пять ее пропущенных звонков. Еще пять звонков она сделала после душа и пару перед тем, как выйти из комнаты. Он по-прежнему не брал трубку и его молчание портило настроение, как самая черная туча на эшелоне.

Они не увидятся сегодня и это к лучшему, значит так надо. У мамы не будет повода для бурной фантазии и она не засыплет дочь нудными вопросами. Не будет вопросов, на которые нет ответов. Не придется придумывать почему этот человек именно Даниэль. Не придется объяснять их странные отношения. Это будет ужин в кругу самого близкого человека- ее мамы. Они поговорят о работе, обсудят погоду в Лондоне, вспомнят папу, мама всплакнет как обычно, а потом, перед сном, она принесет чашку горячего шоколада, как в детстве и нежно коснется волос дочери. Это самый лучший вечер, который можно только пожелать.