И солнце взойдет (СИ) - О&#39

Тело снова ломило, голова будто намертво приросла к подушке, но Рене все равно заставила себя встать. Она так и уснула в халате, но все равно зябко куталась в махровую ткань напротив окна, где зеленела счастливая гербера. Что, кому-то тоже досталось немного внимания? В несколько шагов преодолев путь до кухни, Рене замерла на пороге, а потом покрепче прижала к груди захваченную с кровати игрушку. Бобер жалобно скрипнул швами. Что же, прощальный «привет» терпеливо дожидался ее на столе в виде предусмотрительно накрытого крышкой еще одного жирного, сладкого лакомства и чашки с давно остывшим эгг-ногом. Рене часто заморгала и шмыгнула заложенным носом. Ничего, это все можно согреть. Это все поправимо. Да, Тони?

Глава 37

Метель не унималась почти неделю. Она обрушила на провинцию весь припасенный за декабрь снег и теперь резвилась в огромных сугробах. Машин на улицах не было. Единственным, что изредка нарушало непривычную тишину на окраине Монреаля, были шум лопаты мистера Смита и гул снегоуборочной техники одного из соседей. Сотовая связь напрочь исчезла на несколько суток, и даже электричество работало с перебоями. К счастью, в крупнейшей больнице города всегда имелись автоматические генераторы.

Рене вышла на работу в канун Нового года, и проведенные на дежурстве часы впервые с осени показались наискучнейшими в жизни. На самом деле, так было всегда — несколько дней затишья, а потом бесконечная череда пострадавших. Кого-то найдут под завалами снега, кто-то едва не замерзнет посреди обледеневшей трассы, где-то чуть не погибнут бесшабашные альпинисты или почти утонут отчаянные рыбаки. Еще всегда оставались обычные жители, которым отчего-то никак не сиделось дома. Но все это будет потом. На следующий день, когда стихнут дикий ветер и непрерывная снежная крошка. А пока в отделении было пусто, тихо и скучно. Коллеги смотрели запись последнего хоккейного матча, Рене лениво решала очередные тесты, то и дело поглядывая на молчавший телефон. Тони пока не звонил и, судя по новостям, сможет это сделать не скоро. Квебек-сити напрочь отрезало от остальной жизни. Так что прозвучавший под конец смены звонок показался Рене шумом переполненного концертного стадиона.

Взорвавшись противным голосом Джаггера, царившее в ординаторской вечернее оцепенение, которому в отсутствии кары небесной в лице доктора Ланга предавались абсолютно все, вздрогнуло и прошло недовольной волной повернувшихся голов. Десять пар глаз уставились на озадаченную Рене, а та под рой недовольных шепотков испуганно схватилась за свой сотовый. Звонок стих, и коллеги вернулись к своей блаженной полудреме.

— Энн? — удивленно спросила Рене, выйдя в коридор. — Как ты смогла дозвониться?

— Привет, фея Драже! Всего лишь использовала немного магии. — На том конце связи голос подруги был бодр и свеж. — Какие планы на сегодняшний вечер и предстоящую ночь?

— Я… я не знаю. Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Рене.

— Ну, даже не знаю, Дюймовочка, — протянула Энн. — Может быть, Новый год? Ночь безумного веселья и обновления?

— Перестань называть меня диснеевскими именами!

— После того, что ты устроила мне на Рождество, Бэлль? И не подумаю! — Из трубки донеслось фырканье. — Я битый час объясняла твоему Чудовищу, какого черта отпустила его Красавицу бродить одну-одинешеньку по темному городу.

— Кайд…

— Поэтому ты задолжала мне праздник!

— Но…

— Возражения не принимаются. Через час я прибываю на вокзал в Монреале и очень надеюсь, что к шести вечера дорогая волшебная подружка сможет уделить мне несколько часов своей жизни.

— Ты сумела выбраться из Квебека? — удивилась Рене, хотя сердце кольнуло неприятным чувством тревоги вперемешку с обидой. За эти дни она так и не смогла дозвониться до Тони — то связь была никудышная, то кто-то, видимо, был слишком занят. И страшно, если один из них, на самом деле, не хотел разговора…

— Ну, в отличие от автодорог, рельсы стабильно лежат на своих местах и не стремятся унести вас в первый встречный кювет. Короче, я взяла один билет на волшебный «Полярный экспресс», — тем временем многозначительно протянула Энн. — Так что? Надеюсь, на этот раз ты не сбежишь, Русалочка? Иначе я отращу тебе обратно эволюционный хвост и…

— Хорошо-хорошо! — перебила Рене, не в силах вынести очередное шутливое сравнение. Тем более, сердитая Энн была способна на многое, потому что спорить со старшей операционной сестрой опасно не только для вашей карьеры, но и для жизни. — В полседьмого. «Безумный Шляпник», недалеко от больницы.

— Заметано, Алиса. Кролик будет без опозданий.

На этом звонок оборвался, а потому Рене не успела в очередной раз попробовать остановить непонятную игру в перечисление мультяшек. Но зато ничто не помешало закатить глаза и показать язык все еще светившемуся экрану, заслужив высокомерный смешок от направлявшейся куда-то Хелен. Итак… Новый год!

Но улизнуть без лишнего внимания не вышло. Прямо в дверях Рене оказалась схвачена цепкими пальчиками чем-то расстроенной Роузи, отчего вертушка застопорилась и послышался недовольный гомон застрявших между стеклянными стенками посетителей.

— Пошли, посидим где-нибудь? — печально вздохнула Морен, когда они выбрались в сумрак зимнего вечера.

С неба все еще хлопьями валил снег, который маленькая медсестра прямо сейчас старательно спихивала ногой с бордюра. Больница была окружена сугробами, словно бастионом, но белое полотно в воздухе с каждым часом становилось все реже. Кажется, близился конец апокалипсиса. Бросив удивленный взгляд на необычно грустную подругу, Рене хмыкнула.

— Я смотрю, без Тони впало в апатию не только наше отделение, но и больница целиком. Давно не тренировала жаргонный французский?

— А кто-то, кажется, набрался у гадюки язвительности, — прищурилась Роузи. — Что, поездка в Квебек прошла продуктивно? Ты теперь открыто называешь его по имени.

— Мы достигли некоего консенсуса, — обтекаемо ответила Рене, за что получила тычок под ребра. — Но, на самом деле, ничего не понятно. Я узнала кое-что о нем, он обо мне. И нам обоим предстоит много принять друг в друге.

— Звучит так, будто вы собрались пожениться и завести толпу маленьких энтонят, — немного ехидно хохотнула медсестра, а потом вдруг подняла голову и прищурилась. — Оу! О-оу! Только не говори, что… Святые капилляры!

— Нет! Нет-нет! — Рене поторопилась откреститься от догадок, чем вызвала еще больше подозрений со стороны подруги. Так что ничего не оставалось, как попытаться объяснить хоть что-то. — Да, возможно, между нами что-то есть, но я не знаю. Он не говорил. Мы лишь пару раз поцеловались и все.

Конечно, это было далеко не так, но рассказывать не свои тайны Рене не собиралась. Тем временем Роузи саркастично хмыкнула.

— Ну, это действительно уже «что-то», — сказала она. — Примерно на уровне средней школы. Какая-то чертовщина у вас происходит.

— А у тебя?

— И у меня. — Последовал тяжелый вздох. — Ал начал с кем-то встречаться, и мы теперь почти не общаемся. Это так странно.

— Похоже, и ты наконец что-то для себя поняла. Верно? — ласково спросила Рене, и ответом ей стал очень тяжелый вздох давно влюбленной женщины. Так что она взяла подругу под локоть и уверенно зашагала вниз по улице. — Пойдем. С Аланом ты поговоришь начистоту завтра утром, а сегодня я тебя кое с кем познакомлю. Думаю, вы найдете общий язык…

…То, что столкнуть в одном помещении Энн и Роузи оказалось не самой удачной идеей, Рене поняла уже через полчаса хаотичных посиделок. Девушки, которые буквально с полувзгляда нашли друг в друге родственные души, не сговариваясь, обосновались около бара и теперь то пытались выведать у смущенной подруги, как целуется «зверюга Ланг», то требовали каких-то невероятных коктейлей, то тяжело вздыхали о собственной личной жизни. Морен страдала о главе анестезиологии, Энн думала о чем-то своем не столь определенном и больше абстрактном. Какой-то киногерой в очередной раз покорил сердце саркастичной старшей сестры, и теперь она тайно листала Твиттер актера. Рене же оставалось молчать, давать редкие комментарии и периодически поднимать бокал с чем-то новым во славу феминизма, женщин или за мир без глупых мужчин. Телефон молчал, Энтони не звонил, но с каждой минутой это волновало все меньше. Так что уже через пару часов, когда в голове окончательно зашумело, а красный интерьер бара был готов закружиться перед глазами, настроение неумолимо взлетело вверх.